Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой Алании

Трейман, Юлия Феликсовна

Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия

автореферат диссертации по строительству, 05.23.20, диссертация на тему:Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой Алании

кандидата архитектуры: Трейман, Юлия Феликсовна
город: Ростов-на-Дону
год: 2011
специальность ВАК РФ: 05.23.20

Диссертация по строительству на тему «Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой Алании»

Автореферат диссертации по теме "Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой Алании"

На правах рукописи

Трейман Юлия Феликсовна

АРХИТЕКТУРНО-ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПОСЕЛЕНИЙ СРЕДНЕВЕКОВОЙ АЛАНИИ

05.23.20 - Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата архитектуры

2 4 СО 2011

Нижний Новгород - 2011

4856240

РАБОТА ВЫПОЛНЕНА В ФГАОУ ВПО «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» ИНСТИТУТ АРХИТЕКТУРЫ И ИСКУССТВ

Научный руководитель доктор архитектуры, профессор Пищулина Виктория Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор архитектуры, профессор Айдарова Галина Николаевна, кандидат архитектуры, доцент Токарев Артур Георгиевич

Ведущая организация

ГОУ ВПО «Волгоградский государственный архитектурно-строительный университет»

Защита состоится «_£» млртл 2011 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.162.07 при ГОУ ВПО «Нижегородский государственный архитектурно-строительный университет» по адресу: 603950, г. Нижний Новгород, ул. Ильинская, 65, корпус 5, аудитория 202.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Нижегородский государственный архитектурно-строительный

университет».

Автореферат разослан « 2?» Января 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат архитектуры, доцент

Н.А. Гоголева

Общая характеристика работы

Данное исследование посвящено изучению архитектурно-пространственной организации поселений средневековой Алании, которые в настоящее время представляют собой архитектурно-природные комплексы, являющиеся неотъемлемой частью ландшафта горных районов и предгорий Карачаево-Черкессии и Краснодарского края. Культура средневековой Алании - один из локальных вариантов народных культур Кавказа, характеризующихся общностью и устойчивостью традиций, получивших своеобразное выражение в организации архитектурно-пространственной среды.

Актуальность исследования можно обосновать в нескольких аспектах. Во-первых, актуальность обусловлена общекультурной необходимостью изучения средневековой архитектуры городов Северного Кавказа, так как эта проблема, сопряженная с другими областями исторического знания, имеет неоднородную степень разработки. Архитектура наряду с материальной культурой является основным источником информации доя изучения бесписьменных культур Северного Кавказа, к одной из которых относится культура средневековой Алании. К настоящему времени накоплен богатый исследовательский и фактографический материал, посвященный отдельным памятникам зодчества средневековой Алании (христианским храмам, крепостным сооружениям и тд.). Эти объекты являются неотъемлемой составляющей архитектурной среды поселений, которая изучена намного слабее.

Во-вторых, в связи с обострением в последнее время проблемы сохранения культурного наследия Северо-Кавказского региона актуальность исследования обусловлена необходимостью реставрации и музеефикации. Значимость решения данной проблемы состоит в том, что имеет целью корректную трансляцию культурного наследия из прошлого в настоящее и будущее. Кроме того, это во многом предопределяет степень востребованности памятников в современной социокультурной ситуации и влияет на характер отношения настоящего общества и будущих поколений к культурному наследию.

Объектом исследования являются культурно-исторические ландшафты Карачаево-Черкессии, Краснодарского края и расположенные на данной территории апанские городища.

Предметом исследования является архитектура поселений средневековой Алании в контексте традиционной культуры.

Цель исследования состоит в выявлении особенностей архитектуры поселений средневековой Алании, как пространственного проявления традиционной культуры алан.

Основные задачи исследования:

систематизация документально-фактографических материалов по поселениям средневековой Алании, расположенным на территории Карачаево-Черкессии и Краснодарского края;

- выявление предпосылок формирования пространственной культуры алан;

- определение модели территориально-пространственного расселения алан;

- определение особенностей архитектурно-пространственной организации аланских поселений.

Проблема исследования состоит в том, что накопленный к настоящему времени обширный фактографический материал из смежных с архитектурой областей знаний (археологии, этнографии, культурологи, краеведения, кавказоведения) в общем касается архитектуры поселений средневековой Алании, но не дает целостного представления о ней. Данная проблема может быть решена посредством теоретического обобщения и интерпретации ранее введенного в научный оборот материала с четкой ориентацией на предмет выявления особенностей архитектурно-пространственной организации поселений средневековой Алании как проявления традиционной культуры алан.

Географические границы исследования обусловлены исторической территорией, которую занимала область аланского царства в Х-Х11 вв., называемая Аланией в средневековых письменных источниках. Границы этой области, в ряде исследований называемой западной, очерчены в следующих переделах: южная -перевалы Главного Кавказского хребта, северная - нижнее течение р. Кубани и выходы в предгорья, западная - ущелье р. Большой Лабы, восточная - ущелье р. Теберды. В современных пределах - это горные районы и предгорья Карачаево-Черкесии и Краснодарского края.

Хронологические границы исследования определяются Х-Х11 вв. -периодом расцвета Алании, с которым связаны интенсивное строительство и рост поселений. Кроме того, во внимание попадают периоды, связанные со временем функционирования Северо-Кавказского отрезка Великого шёлкового пути и аланских поселений, нижние культурные слои которых датированы УН-1Х вв.

Состояние изученности проблемы. Специального исследования, посвященного изучению архитектуры поселений средневековой Алании, до настоящего времени не проводилось.

Интерес к памятникам апанской культуры и другим древностям Северного Кавказа появился в конце XVIII в. В это время начинается работа по изучению Кавказа, проводимая экспедицией Российской академии наук, в состав которой вошли И.А. Гюльденштедг, П,С. Паллас, Ю. Клапрот, опубликовавшие первые сведения о некоторых памятниках апанской культуры.

В XIX вв. внимание исследователей было сосредоточено в основном на христианских древностях в связи с политикой возрождения христианства на Кавказе, проводимой Российской Империей. Начиная с 1846 г., исследования проводило Русское археологическое общество (Санкт-Петербург), представители которого - братья Нарышкины, И. Бентковский, Е.Д. Фелицын и др. опубликовали фактографические сведения о некоторых памятниках христианской архитектуры Северною Кавказа. С 1864 г. начало работу Московское археологическое общество, организованное A.C. Уваровым. Его представители П.С. Уварова, В.Ф. Миллер, В.М. Сысоев, Д.М. Струков, Г.И. Куликовский и др. осуществили множество экспедиций на Северный Кавказ, по итогам которых издали ряд публикаций.

На протяжении XX в. осуществлялись многочисленные археологические исследования, возглавляемые А. Н. Дьячковым-Тарасовым, В. Ф. Смолиным, П. Н, Шишкиным, К. М. Петретевичем, Т. М. Минаевой, Е. Г. Пчелиной, А. П. Руничем, JI.H. Глушковым, А. JI. Нечитайло, ЕЛ.Алексеевой, П. Г. Акритасом, В. А. Кузнецовым, Я.А. Федоровым, Г. Е. Афанасьевым, И. М. Мизиевым, А. В. Найденко, X. X. Биджиевым, Г. Х.-У. Текеевым, В, Б. Ковалевской, В. И. Козенковой, В. И. Марковиным, И. С Каменецким, Е. И. Савченко, В.Н. Каминским, И.В. Каминской, Е. А. Миловановым, У. Ю. Элькановым, М. П. Абрамовой, С. Н. Кореневским, И.А. Аржанцевой и др. Большая часть материалов, полученных в результате раскопок, опубликована

освещены в трудах В.И. Абаева, К.Г. Азаматова, Б.А. Апборова, 3. X. Албеговой, Ч. Ахриева, С.М. Бешуганова, РЖ. Бетрозова, В.Н. Гамрекели, Б.К. Далгата, В.А. Дмитриева, М.Ч. Джуртубаева, М.М. Зязикова, БА. Капоева, М.В. Кантарии, М.А. Каракетова, Л.И. Лаврова, А.Д. Липковича, Г.Х. Мамбетова, В.В. Пишулиной, В.Б. Пфафа, С. Уарзиатга, С.М. Хасиева, Д.К. Чачхалии. Большое значение для данной проблемы имеет исследование С. Д. Сулименко, посвященное изучению архитектуры в традиционной культуре горских народов Северного Кавказа XVI-XVIII вв. В результате исследования С.Д. Сулименко определена модель освоения пространства, реализуемая в предгорном и нагорном типах традиционного расселения горских народов Северного Кавказа. Реконструирована картина взаимовлияния различных феноменов традиционной горской культуры: домостроительного творчества; основных видов традиционного природопользования; языческих верований, фольклора, нартского эпоса; норм горского этикета; обычаев, обрядов и ритуалов.

Сакральное единство средневековых храмов Северного Кавказа с природно-лавдшафтной средой впервые отмечено Г.В. Есауловым. Вопрос о сакрализации природно-ландшафтной среды, как своеобразного проявления пространственной культуры алан, впервые рассмотрен в исследовании В.В. Пихцулиной, в результате которого выявлены мифологическая основа и развитие традиции органического включения системы традиционных и христианских сакральных объектов в природно-ландшафтный контекст.

Методология и методика диссертации базируются на культурологическом подходе, представленном в историко-теоретических исследованиях И.А. Бондаренко, Г.В. Есаулова, A.B. Крашенинникова, Г.Н. Айдаровой, Е.И. Кириченко, В.П. Орфинского, В.В. Пишулиной, С.Д. Сулименко, A.C. Щенкова, С.М. Шумилкина и др. Основополагающей методологической установкой культурологического подхода является рассмотрение архитектурно-пространственной струюуры аланских поселений в контексте сакрально-символического наполнения окружающей природно-ландшафтной среды и мировоззренческих представлений традиционной культуры алан.

Сопутствующим в данной работе является комплексный подход, который включает несколько методов исследования:

- источниковедческий анализ, заключавшийся в изучении и систематизации архивных источников, изобразительных и картографических материалов с

привлечением сведений по истории, этнографии, культурологии, краеведению, кавказоведению;

- натурное обследование памятников аланской культуры, включающее обмеры и фотофиксацию;

- сопоставительный анализ планировочной структуры городищ средневековой Алании, направленный на выявление общих закономерностей архитектурно-пространственной организации поселений, связанных с пространственным проявлением традиционной культуры алан и отличий, сформировавшихся в результате межкультурных контаминаций.

Новизна исследования:

- впервые проведено комплексное исследование архитектурно-пространственной организации аланских поселений в контексте традиционной культуры.

- впервые определена модель территориально-пространственного расселения алан;

На защиту выносятся:

- модель территориально-пространственного расселения алан;

- классификация поселений средневековой Алании;

- особенности архитектурно-пространственной организации аланских поселений в контексте традиционной культуры.

Практическая значимость и внедрение результатов. Материалы исследования включены в учебное пособие «Музеефикация архитектурно-природных комплексов (на примере Нижне-Архызского городища)» (в соавт. с В.В. Пишулиной), 2008 г.

Результаты исследования могут быть использованы:

- при выполнении проектов реставрации, консервации и музеефикации культурно-исторического наследия Северного Кавказа;

- для разработки программ сохранения культурно-исторических ландшафтов Северного Кавказа;

- для формирования экскурсионных программ, включающих экспонирование музеефицированных объектов.

Апробация результатов диссертационного исследования проведена в виде выступлений на международных, всероссийских и региональных конференциях. Результаты исследования опубликованы в статьях и тезисах докладов, материалах конференций.

Структура работы. Диссертация представлена в одном томе, включающем текст (166 страниц), состоящий из введения, трех глав с основными выводами, заключения, библиографического списка (311 наименований); и три приложения, содержащие таблицы и графические материалы (79 страниц).

Содержание и основные положения исследования

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются цель, задачи, предмет и объект исследования, рассматривается состояние вопроса, практическое значение и научная новизна исследования.

В первой главе «Поселения средневековой Алании по историко-библиографическим и архивным исследованиям» проведен анализ историко-библиографических источников, опубликованных материалов, как современных исследователей, так и средневековых авторов.

Из средневековых письменных источников следует, что царство алан в Х-Х11 вв. представляло собой союз из четырех племен, одному из которых, наиболее почитаемому и именуемому Дахсас (Светлые Асы) принадлежала вся власть. Упоминаемые племена по документам населяли определенные территории, на основании чего выдвинута версия, что господствующее племя Дахсас (Светлые Асы) населяло западную область царства, именуемую Аланией, в которой располагалась столица и центр аланской культуры. Границы данной территории находились в следующих пределах: на востоке - р. Большая Лаба, на западе - р. Теберда и верховья Кубани, южная граница обозначена Главным и Боковым хребтами, северная проходила по Скалистому хребту и линии выхода в предгорья. Столичный город Маас (Благочестивый), о котором свидетельствуют источники, располагался на Нижне-Архызском городище в ущелье Большого Зеленчука

В пользу данной версии говорят следующие основания:

- концентрация аланских поселений в верховьях Кубани и Зеленчуков, археологически насчитывающая более 70 каменных городищ и селищ, тянущихся непрерывной цепью вдоль рек, совпадает с описанием Ал-Масуди о том, что царство алан представляет беспрерывный ряд поселений;

- Ибн Рустэ и Ал-Масуди показывают, что в Алании в X в., несмотря на племенную пестроту, существовал локальный центр власти в виде столицы Маас (Благочестивый) и господствующего племени Дахсас (Светлые Асы). Не случайно Византия, стремившаяся закрепить свое влияние в Алании, все усилия направляла именно на западную ее часть, сделав Нижне-Архызское городище центром

Аланской митрополии. В итоге, к началу X в., как сообщают средневековые источники, ей удалось обратить в христианство правящую элиту общества во главе с царем. Не исключено, что именно в столичном городе, по распоряжению аланского правителя и при содействии византийского императора, могли возникнуть монументальные памятники архитектуры в виде христианских храмов во главе с Кафедральным Собором Алании;

- недалеко от Нижнего Архыза, в замке на горе Шпиль найдены богатейшие захоронения в дольменных склепах, датированные Х1-Х11 вв. По заключению исследователей, данные захоронения в силу своей уникальности и изысканности могли принадлежать царскому роду;

- сходство комплекса Нижне-Архызкого городища и крепости на горе Шпиль с описаниями Ал-Масуди позволяют увидеть в нем столичный город Маас (Магас) и горный замок-резиденцию, куда, по свидетельству средневекового автора, царь время от времени приезжал;

- через западную область царства алан проходили северокавказские магистрали Великого шелкового пути: Мисимианская и Даринская дороги;

- на данной территории расположены все пять известных крестово-купольных храмов, которые входили в состав Аланской митрополии: Северный, Средний и Южный Зеленчукские храмы на территории Нижне-Архызского городища в долине р. Большого Зеленчука, Сентинский и Шоанинский храмы в ущелье р. Теберды.

Результаты археологических и этнографических исследований второй половины XIX - начала XX вв. и аналогичных исследований советского и нового времени, в совокупности с историческими документами, послужили научно-фактографическим основанием и источниковедческой базой для данного исследования.

Ценность исследований дореволюционного периода состоит в том, что авторам этого времени удалось собрать и опубликовать фактографические материалы об объектах культурного наследия Алании, утраченных к настоящему времени. Опираясь на существующие публикации дореволюционного периода, необходимо отметить, что объектами исследований этого времени были в основном христианские памятники (крестово-купольные храмы, каменные кресты и плиты, статуи воинов и могильники), изучение которых положило начало и обозначило перспективы дпя комплексного историко-археологического изучения аланских городищ.

В советское и новое время развернулись широкомасштабные раскопки аланских городищ, материалы которых дают достаточно полную археологическую картину территориально-пространственного расселения алан и служат достоверной эмпирической подосновой для предпринятого исследования.

Во второй главе «Модель территориально-пространственного расселения алан» на основе источниковедческого анализа и результатов натурных исследований определена пространственная модель расселения алан (приложение А).

Исследованием выявлено, что пространственная модель расселения алан формировалась под влиянием ряда факторов, к которым можно отнести: особенности природно-ландшафтной среды, стратегическую значимость места, патронимическую систему расселения, сакральную топографию и традиционное природопользование.

Природно-ландшафтная среда котловины Северной Депрессии и прилегающих к ней с севера и юга территорий Скалистого и Бокового хребтов, послужила своеобразным сценарием для формирования схемы территориальной и архитектурно-пространственной организации аланских поселений. В природно-пространственной структуре данной территории можно выделить пространство котловины и ограждающее его пространство хребтов. Пространство котловины, представляющее собой совокупность ущелий, разграниченных водораздельными хребтами, являлось основной территорией, на которой сосредоточено большинство поселений, принадлежавших западной области аланского царства. Пояса хребтов имели значение неприступных природных преград и выполняли функцию оборонительных рубежей, защищавших от вторжения межпоясное пространство котловины. Единственными открытыми для вторжения участками оставались входы в горные ущелья, с помощью которых осуществлялись всевозможные коммуникационные связи. Таким образом, существующая природно-ландшафтная ситуация определила места для расположения главных крепостей Алании, которые представляли собой своеобразные ворота, расположенные в поясах хребтов (Бокового и Скалистого), контролировавшие и оборонявшие естественно не укрепленные входы в ущелья.

Стратегическая значимость места была обусловлена удобным местоположением поселений для ведения торговли или осуществления контроля на важных направлениях и торговых путях. Торговые дороги, составляющие северокавказский отрезок Великого шелкового пути, сформировались раньше времени возникновения большинства аланских поселений. Это следует из того, что

первые сведения о торговых путях, содержащиеся в византийских письменных источниках, относятся к VI вв.; нижние культурные слои аланских городищ датированы преимущественно У11-1Х вв. На основании проведенного исследования установлено, что аланские поселения возникли на стратегически важных участках Мисимианской и Даринской дорог, составлявших северокавказский отрезок Великого шелкового пути. Среди них выделены: форпосты на границе гор и предгорий, контролировавшие выходы торговых путей в предгорные долины и к перевалам (Хумаринская и Каракентская крепости на Мисимианском пути; Первомайская и Подскальная крепости на Даринском пути); фортеции на развилках торговых путей — крепости, фланкировавшие восточное ответвление Мисимианского пути в устье р. Мары; и группа крепостей, расположенных в ущелье р. Муху, контролировавших западное ответвление Мисимианского пути; укрепленные поселения, равномерно распределенные на всем протяжении торговых дорог.

Установлено, что территориально-пространственным выражением патронимического устройства общества у алан являлась патронимическая система расселения, представлявшая собой совокупность монопатронимических и полипатронимических поселений, сформировавшихся в условиях традиционного природопользования и сакральной символизации природно-ландшафтной среды. Патронимическая система расселения также нашла воплощение в территориально-пространственной организации жилой застройки аланских поселений.

Особенностью пространства-развития аланских патронимий, для которых были характерны изолированность, территориальная целостность, социальное, хозяйственное и идеологическое единство, можно назвать обособленность в окружающей природно-ландшафтной среде. Чаше всего это пространство было естественно обособленным и определялось пределами природно-ландшафтного объекта:

- горное плато, кряж, одиночная вершина, долина реки, являлись природно-пространственными объектами, в пределах которых формировались отдельные патронимические поселения;

- ущелье, ограниченное водораздельными хребтами, представляло собой обособленное пространство, в пределах которого формировалась совокупность патронимических поселений, составлявших род;

- котловина Северной Депрессии, заключенная меяеду Боковым и Скалистым хребтами и пересеченная поперечными средневысотными водоразделами,

образующими скалистые склоны ущелий, представляла собой пространство, в пределах которого формировалась совокупность патронимических групп поселений, составлявших территориально-пространственную схему расселения алан.

Территорию жилой застройки аланских поселений можно представить в виде системы патронимических кварталов, формирующим ядром которых являлась усадьба старейшей патронимической семьи. В процессе ее сегментации возникали родовые семьи и принадлежавшие им усадьбы, которыми была застроена территория патронимического квартала. На территории патронимического квартала, помимо усадебных комплексов, существовало общественное место в виде площади, на которой собирался совет патронимии. Число площадей в поселении прямо пропорционально зависело от количества населявших его патронимии. Обособленность патронимического квартала в пространстве поселения достигалась с помощью каменных стен или естественных преград, периметрально опоясывавших его территорию. Существовавшие на территории жилой застройки улицы и переулки, в пределах которых заключались патронимические кварталы, вместе с коммуникационной функцией имели значение межквартальных разделительных пространств, разграничивавших их территорию. Символическим и идеологическим центром монопатронимического поселения или жилого квартала полипатронимического поселения являлась усадьба старейшей патронимической семьи, сакральность территории которой, как правило, маркировалась родовым святилищем.

Одухотворяя природу, аланы создали в природно-ландшафтной среде систему священных мест. Эта система может быть представлена в виде каркасной структуры, состоящей из сакральных объектов (в виде священных гор, деревьев, рощ, родников, озер, отдельно стоящих камней-валунов, пещер и др.), замаркированных в пространстве и базисных путей следования к ним (в виде дорог, улиц и горных троп). Сакральные объекты представляли собой образно-символические доминанты, организующие пространство для жизнедеятельности в пределах некоторой ограниченной территории. Границы территории, находившейся под покровительством сакральных объектов, могли определяться пределами визуальной доступности, пределами влияния отдельной патронимии (усадьба патронимической семьи, патронимическое поселение), природно-ландшафтными пределами (горное ущелье, отрог, кряж, плоскогорье). Базисные пути следования имели криволинейные нерациональные, на первый взгляд, очертания. Возможно,

это связано с важностью эмоционально-чувственного восприятия пути к сакральному объекту и того, что расположено вокруг. Священные объекты и пути следования к ним составляли сакральную топографию Алании.

Система традиционного природопользования у алан, -гак же, как и у других народностей Северного Кавказа, формировалась в условиях дефицита земельных ресурсов (пригодных для земледелия и скотоводства), возникшего вследствие значительного преобладания горного рельефа над равнинным. Это оказало определенное влияние на выбор местоположения поселений, которые не располагали на территориях, подходящих для осуществления основных видов хозяйственной деятельности (земледелия и скотоводства).

Характерные особенности природно-ландшафтной среды, в совокупности с стратегической значимостью места, патронимической системой расселения, сакральной топографией и особенностями традиционного природопользования задали своеобразный пространственно-символический каркас для территориально-пространственной модели расселения алан.

В третьей главе «Особенности архитектурно-пространственной организации поселений средневековой Алании» установлено, что пространственное выражение традиционной культуры алан, в совокупности с алано-византийскими межкультурными контаминациями, происходившими в Х-ХП вв., повлияли на формирование особенностей архитектурно-пространственной организации поселений, которые рассмотрены:

-науровне планировочной структуры поселений;

- на уровне фортификационной системы поселений;

- на уровне архитектурно-пространственной организации усадеб, которые представляли собой структурную единицу селитебной территории поселений.

На основе анализа планировки городищ выявлена традиционная схема архитеюурно-пространсгвенной организации аланских поселений и установлено, что ее трехчастная структура является пространственным воплощением мифологической модели мироздания, представления о которой были тождественны у алан и других народов Кавказа.

Традиционный тип поселения, имеет трехмастную планировочную структуру (приложение Б), для которой характерно: линейное расположение всех частей вдоль одной оси, в установленном порядке цитадель, крепость, укрепленное городище; композиционное развитие планировочной структуры по вертикали; отсутствие значимости геометрического центра в градостроительной композиции поселения.

Цитадель являлась символическим центром поселения, отождествляемым с центром мироздания, которому отводилось место на краю земли. Поэтому она, как правило, расположена на краю горы в самой высокой ее части таким образом, что впереди нее находились крепость и укрепленное поселение, символизирующие мифологический образ переднего светлого мира; позади нее существовала пропасть, воплотившая представления о заднем мире, полном опасности и неизвестности. Расположение поселения на горе тоже имеет символическое наполнение, так как гора являлась природно-пространственным воплощением мифологического образа Мирового древа, которое согласно Кавказской мифологии, связывает между собой все миры и совпадает с вертикальной осью вселенной. Таким образом, гора, основание которой лежит на земле, а вершина упирается в небеса, связывает три часта мифологической модели мира (подземелье, землю и небеса); а линейно расположенные на ней в три уровня части поселения символизируют мифологическую модель мироздания. Все три части поселения связаны между собой главной улицей, которая могла быть пространственным воплощением мифологического представления об оси вселенной.

Установлено, что к середине X в. в Алании, наряду с традиционным типом, сформировался контаминированный тип поселения, возникший вследствие алано-византийских межкультурных взаимодействий и контаминаций (приложение Б), который воплотил в планировочной структуре, как традиционные черты, так и привнесенные из византийской культуры особенности.

Проявлением традиционных черт в контаминированном типе поселения является:

- конфигурация плана поселения, определявшаяся природной формой занимаемой территории (формой горного плато, долины реки и т. д.);

- трехчастная планировочная структура поселения;

- крайнее смещение символического центра поселения относительно геометрического центра архитектурно-градостроительной композиции;

- линейное развитие планировочной структуры поселения;

- патронимическая система расселения в пространственной организации территории жилой застройки.

Особенностями планировочной структуры контаминированного типа поселения, отличавшими его от традиционного типа являются:

- появление в архитектурно-градостроительной композиции поселений образно-символических доминант в виде христианских храмов, местоположение которых в пространстве соответствовало византийской христианской топографии;

- появление в планировочной структуре общественного центра города в виде площади с храмом, к которому направлялась главная улица;

- выделение в планировочной структуре поселения трех основных улиц, направления которых сливались в одну главную улицу, ведущую к общественному центру.

Алано-византийские межкультурные контаминации наиболее ярко проявились в архитектурно-пространственной организации столицы Алании (Нижне-Архызского городища). Исследованием выявлено, что планировочная схема Нижне-Архызского городища аналогична планировке Константинополя (приложение В), основные черты которой были заложены в конце V в. и сохранились до XIV в. Оба города имеют похожие очертания планов, вписывающиеся в треугольник, в восточной вершине которого располагались их общественные центры. В пространственно-планировочной схеме обоих городов выделяются три основных улицы, направления которых сливаются в одну главную улицу, ведущую к общественному центру. Общественные центры городов представлены площадями, на которых расположены главные городские храмы.

Традиционный и контаминированный типы поселений имели оборонительные сооружения, но при этом в разной степени обладали фортификационными качествами. В связи с этим все укрепленные поселения можно разделить на три группы:

- главные крепости, оборонительная функция которых имела значение для всей территории Алании. Эти крепости, расположенные в поясах хребтов на входах в горные ущелья, составляли с природными преградами единую систему обороны, защищавшую от вторжения пространство межпоясной котловины и существовавшие в нем аланские поселения. Крепости, которые не были замаскированы в природном ландшафте, а наоборот доминировали над ущельями, обладали целостной системой фортификации, обеспечивавшей и демонстрировавшей их величие, мощь и неприступность. Несмотря на естественную труднодоступность местоположения, оборонительная система этой группы укрепленных поселений представлена преимущественно стенами непрерывной периметральной протяженности, укрепленными башнями;

- самоукрепленные поселения, в которых оборонительная функция имела локальное распространение, не выходящее за границы этих городищ. Оборонительная система данной группы укрепленных поселений, для которых характерна замаскированность в горном ландшафте, представлена преобладанием естественных укреплений над искусственными. Оборонительные сооружения представляли собой стены, имевшие криволинейную конфигурацию и прерывистую протяженность, которая обусловлена наличием природных непреступных преград в сочетании с естественно неукрепленными участками местности;

- охраняемые поселения, самостоятельно не обладавшие целостной системой фортификации, но расположенные в охраняемых ущельях, имевших статус особого почитания и значимости. К этой группе поселений относятся культурно-идеологические центры и центры торговли и ремесла, укрытые в глубине ущелий, доступы в которые тщательно контролировались укрепленными поселениями первой группы. Их оборонительные сооружения в виде стен имели минимальную протяженность, которая определялась кратчайшим расстоянием между двумя природными преградами.

Наряду с отличительными особенностями, в фортификации вышеописанных крепостей и укрепленных городищ можно выявить ряд обших закономерностей, наличие которых обусловлено традиционностью архитектурно-пространственной организации по образцу укрепленного поселения. При этом особое внимание уделялось устройству и пространственной организации трех составляющих фортификации. Это - цитадель, система оборонительных стен и укреплений и входные ворота. Цитадель, являвшаяся символическим центром поселения, традиционно располагалась в самой высокой его части, откуда обеспечивался максимальный обзор окружающей территории и выполнялось условие неприступности. Как правило, это достигалось за счет расположения цитадели на естественной возвышенности с отвесными склонами, обнесенной по периметру крепостными стенами. Устройство оборонительных стен находилось в тесной взаимосвязи с характером природных укреплений, так как в совокупности естественные и искусственные укрепления составляли целостную оборонительную систему крепости или поселения. Традиционно, стены возникали в местах, не укрепленных самой природой. К устройству и местоположению ворот предъявлялись требования, обеспечивавшие их недоступность за счет

замаскированности в природном ландшафте, так как ворота являлись самым уязвимым звеном в комплексе обороны.

Структурной единицей территории жилой застройки аланских поселений является усадьба патронимической семьи. Среди жилых построек апанской усадьбы можно выделить дом хозяина усадьбы и его семьи, гостевой дом (кунацкую), жилище наемных работников. Дом хозяина - главы патронимии располагался в центре внутреннего двора наряду с производственными и культовыми сооружениями и составлял с ними композиционное ядро усадьбы. Дом-кунацкая находился на некотором расстоянии от дома хозяина, имел отдельный двор с коновязью, конюшней, хозяйственными постройками с продовольственным запасом. Жилища наемных работников и хозяйственные сооружения располагались на периферии усадьбы, вплотную примыкая к ограде и формируя ее внутренний двор.

Среди исследованных археологически зданий выделено четыре различных по композиции и планировочному решению варианта жилища. Первый вариант представлял собой традиционный для кавказской архитектуры «длинный дом» с пространственным расположением помещений по одной оси и пристенным размещением очага. Второй вариант - дом, в плане близкий к квадрату, с серединным размещением очага. Его подобием является, так называемый «квадратный дом», получивший широкое распространение в кавказском домостроении. Третий вариант - многосегменгный дом, сформировавшийся вследствие хаотичного и разновременного пристраивания друг к другу помещений. Для вышеописанных вариантов жилища характерно горизонтальное развитие планировочной структуры. Четвертый вариант - дом, подобный кавказской жилой башне, состоявший из 2-3 этажей. Он отличался от предьщущих минимальной площадью застройки и вертикальным развитием планировочной структуры.

Основные выводы и результаты исследования

1. В качестве предпосылок, повлиявших на формирование территориальной и архитектурно-пространственной организации аланских поселений в Х-Х11 вв., определены следующие:

- влияние места прохождения Северокавказских магистралей Великого шелкового пути на территориально-пространственное расселение алан;

- влияние традиционной культуры на территориально-пространственную систему расселения и формирование планировочной структуры аланских

поселений. Пространственным проявлением традиционной культуры алан является сакральная топография и патронимическая система расселения;

- влияние византийской христианской топографии на планировочную структуру аланских поселений.

2. Определена модель территориально-пространственного расселения алан, в которой можно выделить:

- пространство котловины Северной Депрессии, представляющее собой совокупность ущелий, в которых сосредоточено большинство аланских поселений.

- пояс Скалистого хребта, проходящий по границе гор и предгорий, представлявший собой северные пределы котловины и западной области царства алан;

- пояс Бокового и Главного хребта, представлявший собой южную границу котловины и западной области царства алан.

Находящиеся здесь ущелья горных рек Теберды, Зеленчуков и Большой Лабы, пересекающие территорию котловины от перевалов на юге до выхода в предгорные долины на севере, имели значение основных коммуникационных пространств, по которым осуществлялись всевозможные функциональные связи. Поэтому именно в них непрерывной цепью располагались аланские поселения и проходили всевозможные дороги, включая торговые трассы Великого шелкового пути. Пояса хребтов имели оборонительное значение неприступных природных преград, ограждавших пространство котловины. Единственными уязвимыми местами, естественно не укрепленными, оставались расположенные в поясах хребтов входы в горные ущелья, у которых и возникли главные крепости Алании.

3. Исследованием выявлена стратегическая схема расселения алан на Великом шелковом пути, в которой выделено три группы поселений, закономерно расположенных на важных участках торговых дорог: 1 - форпосты на границе гор и предгорий, контролировавшие выходы торговых путей в предгорные долины и к перевалам; 2 - фортеции на развилках торговых путей; 3 - укрепленные поселения, равномерно распределенные на всем протяжении торговых дорог.

стоящие камни-валуны, пещеры и др.), которым поклонялись аланы, представляли собой замаркированные в пространстве образно-символические доминанты, формирующие пространство для жизнедеятельности. Важное значение придавалось эмоционально-чувственному восприятию сакрального объекта в процессе движения. Это влияло на формирование базисного пути следования к нему.

5. Выявлена патронимическая система расселения алан как форма территориально-пространственной организации патриархально-родового общества, обязательным условием для которой являлась обособленность места развития патронимии в окружающем пространстве. Патронимическая система расселения проявилась на всех уровнях территориально-пространственной организации поселений и может быть охарактеризована как совокупность монопатронимических и полипатронимических поселений, сформировавшихся в условиях традиционного природопользования и сакральной символизации природно-ландшафтной среды. Монопатронимическое поселение - это форма территориально-пространственной организации одной патронимии. В качестве организующего центра расселения выступает усадьба старейшей патронимической семьи, относительно которой формируются усадебные комплексы родовых семей. Полипатронимическое поселение - это форма территориально-пространственной организации нескольких патронимий, соседствующих на общей территории. При этом усадьбы семей одной патронимии представляли собой обособленное территориальное объединение в виде патронимического квартала, число которых в поселении соответствовало количеству соседствующих патронимий.

6. Разработана классификация поселений средневековой Алании. По планировочному признаку выделено два типа поселений: традиционный и контаминированный. Эти типы поселений формировались по образцу укрепленного поселения, планировочная структура которого состояла из цитадели, крепости и укрепленного городища, но при этом в разной степени обладали качествами фортификации. По фортификационному признаку и местоположению в природно-ландшафтной среде вышеперечисленные типы объединены в группу укрепленных поселений, среди которых выделены три разновидности: главные крепости (форпосты и фортеции) в поясах хребтов, самоукрепленные городища и охраняемые поселения (культурно-идеологические центры, центры торговли и ремесла) в пространстве межпоясной котловины.

Традиционный тип поселения образовался в дохристианский период. Его трехчастная планировочная структура являлась пространственным воплощением

мифологической модели мироздания. Особенности архитектурно-пространственной организации этого типа поселения связаны с сакральной топографией природно-ландшафтной среды и патронимической системой расселения. Композиционной доминантой планировочной структуры традиционного поселения была усадьба старейшей патронимической семьи, относительно которой формировались комплексы усадеб родовых семей. Ее местоположение в пространстве маркировалось родовым святилищем или церковью, расположенной в центре внутреннего двора.

Контаминированный тип поселения образовался в христианский период. Особенности архитектурно-пространственной организации этого типа поселения связаны с тем, что его планировочная структура развивалась по схеме византийско-христианского города сквозь призму традиционной культуры алан. Композиционными доминантами планировочной структуры контаминированного типа поселения являлись храмы, местоположение которых соответствовало византийской христианской топографии. Селитебное пространство в виде патронимических кварталов формировалось соподчинено по отношению к пространству храмов, расположенных на территории жилой застройки.

7. Столица Алании (Нижне-Архызское городище) создавалась как восточно-христианский город, ее основание было связано с образованием центра Аланской митрополии и происходило при содействии Византии. Это следует из того, что планировочные схемы двух христианских столиц (Аланской и Византийской) построены по одним и тем же композиционным законам, что позволяет считать их аналогичными. В результате сопоставительного анализа архитектурно-пространственной организации Нижне-Архызского городища и византийских столичных городов (Херсонеса и Константинополя) выявлена общая закономерность, состоящая в том, что центральная улица, пересекая на всем протяжении городскую застройку, объединяет главные общественные здания города, которыми с принятием христианства становятся храмы, в единый архитектурно-пространственный ансамбль. Целостное восприятие ансамбля зависело от очертаний центральной улицы и становилось доступным в движении, которое лежит в основе восточно-христианской литургии.

внутреннего двора, являвшегося общественным и производственным центром усадьбы можно объяснить тем, что одним из византийских способов христианизации было дополнение, а иногда и замещение общественной функции пространства церемониальной, связанной с христианской литургией. Вероятно, это нашло отражение не только на уровне архитектурно-пространственной организации поселения, но и в планировочной структуре усадьбы.

9. Усадьба средневековой Алании, представлявшая собой структурную единицу территории жилой застройки, имела традиционную планировочную структуру, которая возможно послужила своеобразным архетипом для усадеб горских народов Северного Кавказа ХШ-Х1У вв. Композиционное ядро усадьбы составлял архитектурно-пространственный комплекс, состоявший из дома главы патронимии и из производственных и культовых построек, расположенных в центре внутреннего двора. Остальные постройки в виде хозяйственно-бытовых и жилых зданий размещались по периферии усадьбы, примыкая к ограде и образуя ее внутренний двор. Конфигурация усадьбы, имевшая гибкие криволинейные очертания, определялась формой земельного участка, принадлежавшего патронимической семье. Его границы маркировались в пространстве селитьбы посредством каменных стен, периметрально окружавших усадьбу.

10. Самобытность пространственной культуры алан, выражающая мировоззренческие идеалы и представления данного народа, проявилась не только в системе сакральных объектов и в домостроительном творчестве, но и на уровне архитектурно-пространственной организации отдельного поселения и системы расселения. Способы пространственного выражения мировоззренческих идеалов и представлений являются выражением архитектурно-пространственной организации поселений средневековой Алании в целом.

Список работ, опубликованных по теме диссертации, в том числе:

- публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, определенных Высшей аттестационной комиссией:

1. Трейман, Ю.Ф. Особенности территориально-пространственного расположения поселений средневековой Алании на Великом шелковом пути. / Ю.Ф. Трейман // Вестник ВолгГАСУ. Серия: строительство и архитектура. / Волгогр. гос. архитектур.-строит. ун-т. - Волгоград, 2010. - Вып. 17 (36). - С. 135141.; ил.

- публикации в других изданиях:

2. Трейман, Ю.Ф. Реставрационная реконструкция Нижне-Архызского городища Х-ХИ вв. / Ю.Ф. Трейман // Материалы II межрегиональной научно-практической конференции «Творчество молодых - региону: итоги и перспективы». / Волгогр. гос. архитектур.-стронт. ун-т. - Волгоград, 2006. - С. 99-102

3. Трейман, Ю.Ф. Реставрационная реконструкция Нижне-Архызского городища. / Ю.Ф. Трейман // Студенческое творчество в архитектурно-художественной культуре Юга России: Материалы XVIII научно-практической конференции. / Рост. гос. акад. архит. и иск-ва. - Ростов-на-Дону, 2006. - С. 34

4. Трейман, Ю.Ф. Языческие и христианские традиции форм и пространства в культовой архитектуре Нижне-Архызского городища Х-ХН вв. / Ю.Ф. Трейман // Философия в XXI веке: международный сборник научных трудов. / Ворон, гос. пед. ун-т.-Воронеж:, 2006.-Вып. 11.-С. 134-141.; ил.

5. Трейман, Ю.Ф. Природно-ландшафтная среда и планировочная структура Нижне-Архызского городища Х-Х11 вв. / Ю.Ф. Трейман // Студенческое творчество в архитектурно-художественной культуре Юга России: Материалы XIX научно-практической конференции. / ИАрхИ ЮФУ. - Ростов-на-Дону, 2007. - С. 75

6. Трейман, Ю.Ф. Нижне-Архызское городище как элемент эколого-культурного каркаса Карачаево-Черкесии. / Ю.Ф. Трейман //Архитектура и археология: Материалы международной научно-практической конференции. / ИАрхИ ЮФУ. - Ростов-на-Дону, 2007. - С. 195-197

7. Трейман, Ю.Ф. Музеефикация как способ сохранения Нижне-Архызского городища X -XII вв. / Ю.Ф. Трейман // Взаимодействие народов и культур на Юге России: история и современность: сб. науч. ст. / ЮНЦ РАН. -Ростов-на-Дону, 2008. - С. 245-252.; ил.

8. Трейман, Ю.Ф. Историко-археологические и архитектурно-природные ландшафты Карачаево-Черкесии (проблемы сохранения культурного наследия). / Ю.Ф. Трейман // Экологические аспекты сохранения исторического и природно-культурного наследия, всероссийская научно-практическая конференция. / Волгогр акад. гос. сл. - Волгоград, 2008. - С. 38-40

9. Трейман, Ю.Ф. Архитектурно-пространственная организация средневековых поселений Западной Алании. / Ю.Ф. Трейман // Материалы I международной научно-практической конференции «Архитектура, искусство и археология: проблемы сохранения и изучения культурного наследия». / ИАрхИ ЮФУ.-Ростов-на-Дону, 2008.-С. 130-133

10. Трейман, Ю.Ф. Музеефикация архитектурно-природных комплексов (на примере Нижне-Архызского городища): учеб. пособие. / Ю.Ф. Трейман, В.В. Пищулина - Ростов-на-Дону: ИАрхИ ЮФУ, 2008. - 75 е.; ил.

11. Трейман, Ю.Ф. Архивные исследования и анализ памятников архитектуры: учеб. пособие. / Ю.Ф. Трейман, В.В. Пищулина. - Ростов-на-Дону: ИАрхИ ЮФУ, 2009. -144 е.; ил.

12. Трейман, Ю.Ф. Проблемы музеефикации архитектурно-природных комплексов. / Ю.Ф. Трейман, В.В. Пищулина // Архитектурное наследие на рубеже XX и XXI веков: проблемы реставрации и охраны наследия. / Под ред. A.C. Щенкова. - М.: КРАСАНД, 2010. - С. 104-117.; ил.

Приложение А. Модель территориально-пространственного расселения алан

Пространство

межпоясной

котловины

Пространство межпоясной котловины

¿¡к

УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ

- столица Западной Алании

- царская резиденция

- укрепленные поселения ^^^

Главные крепости 1в(?(Ы

йиЛ - форпосты га - фортеции

- священные места

- запретное ущелье царског о рода

- ущелья горных рек

- земледельческие террасы и пастбища

- дороги

Архитектурно-пространственная организация традиционного типа поселения

Архитектурно-пространственная организация контаминированного типа поселения

Укрепленное городище

Кяфарское городище на горе Шпиль Главная улица

Цитадель

Гера Ц«|»кощщй

Усадьба патронимической семьи

Нижне-Архызское городище в ущелье Большого Зеленчука

". Гора Три тстл

Алаиская Территорий Общее»венный Главная улица

мтрвштм! сельскохтшствттых центр города

♦ Гора Хасак

Территория I ородекои лястройкн

Приложение В. Сопоставительный анализ планировочных структур столичных городов Алании и Византии

Общественный центр города

Софийский собор О 500 1000 1500 2000 м

Нижме-Архъаское городище

Языческое святилище

Средний храм

Константинополь

0 100 200 м

< .....I............>

Акрополь

Печать цифровая. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме». Формат 60x84/16. Объем 1,0 уч.-изд.-л. Заказ № 2059. Тираж 150 экз. Отпечатано в КМЦ «КОПИЦЕНТР» 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Суворова, 19, тел. 247-34-88

Оглавление автор диссертации — кандидата архитектуры Трейман, Юлия Феликсовна

Введение.

1. Поселения средневековой Алании по историко-библиографическим и архивным исследованиям.

1.1 Алания и аланские города по описаниям средневековых авторов.

1.2 Историко-археологические исследования аланских городищ.

1.2.1 Дореволюционные исследования.

1.2.2 Исследования советского периода и новейшего времени.

Выводы по 1 главе.

2. Модель территориально-пространственного расселения алан.

2.1 Особенности территориально-пространственного расположения поселений в природно-ландшафтной среде.

2.2 Великий шелковый путь и территориально-пространственное расселение алан.

2.2.1 Проблема локализации Мисимианского и Даринского путей.

2.2.2 Аланские поселения в структуре международных торговых дорог.

2.3 Традиционная культура в территориально-пространственной организации аланских поселений.

2.3.1 Патронимическая система расселения.

2.3.2 Дохристианские верования и сакральная символизация пространства.

Выводы по 2 главе.

3. Особенности архитектурно-пространственной организации поселений средневековой Алании.

3.1 Особенности планировочной структуры аланских поселений.

3.1.1 Пространственное выражение традиционной культуры алан в планировочной структуре поселений.

3.1.2 Традиции византийской христианской топографии в планировочной структуре поселений Алании в Х-ХН вв.

3.2 Естественные и искусственные укрепления в фортификационной системе поселений.

3.3 Архитектурно-пространственная организация усадебных комплексов.!

Выводы по 3 главе.

Введение 2011 год, диссертация по строительству, Трейман, Юлия Феликсовна

Актуальность исследования можно обосновать в нескольких аспектах. Во-первых, актуальность обусловлена общекультурной необходимостью изучения средневековой архитектуры городов Северного Кавказа, так как эта проблема, сопряженная с другими областями исторического знания, имеет неоднородную степень разработки. Архитектура наряду с материальной культурой является основным источником информации для изучения бесписьменных культур Северного Кавказа, к одной из которых относится культура средневековой Алании. К настоящему времени накоплен богатый исследовательский и фактографический материал, посвященный отдельным памятникам зодчества средневековой Алании (христианским храмам, крепостным сооружениям и тд.). Эти объекты являются неотъемлемой составляющей архитектурной среды поселений, которая изучена намного слабее.

Объектом исследования являются культурно-исторические ландшафты Карачаево-Черкессии, Краснодарского края и расположенные на данной территории аланские городища.

Основные задачи исследования: систематизация документально-фактографических материалов по поселениям средневековой Алании, расположенным на территории Карачаево-Черкессии и Краснодарского края;

-выявление предпосылок формирования пространственной культуры алан; определение модели территориально-пространственного расселения алан; определение особенностей архитектурно-пространственной организации аланских поселений.

Географические границы исследования обусловлены исторической территорией, которую занимала область аланского царства в Х-ХН вв., называемая Аланией в средневековых письменных источниках. Границы этой области, в ряде исследований называемой западной, очерчены в следующих переделах: южная — перевалы Главного Кавказского хребта, северная — нижнее течение р. Кубани и выходы в предгорья, западная - ущелье р. Большой Лабы, восточная - ущелье р. Теберды. В современных пределах — это горные районы и предгорья Карачаево-Черкесии и Краснодарского края.

Хронологические границы исследования определяются Х-ХП вв. -периодом расцвета Алании, с которым связаны интенсивное строительство и рост поселений. Кроме того, во внимание попадают периоды, связанные со временем функционирования Северо-Кавказского отрезка Великого шелкового пути и аланских поселений, нижние культурные слои которых датированы VII-IX вв.

Состояние изученности проблемы. Специального исследования, посвященного изучению архитектуры поселений средневековой Алании, до настоящего времени не проводилось. Однако интерес к памятникам аланской культуры и другим древностям Северного Кавказа появился в конце XVIII в. В это время начинается работа по изучению Кавказа, проводимая экспедицией Российской академии наук, в состав которой вошли И.А. Гюльденштедт [74], П.С. Паллас [221], Г.Ю. Клапрот [116], опубликовавшие первые сведения о некоторых памятниках аланской культуры.

В XIX в. внимание исследователей было сосредоточено в основном на христианских древностях в связи с политикой возрождения христианства на Кавказе, проводимой Российской Империей. Начиная с 1846 г. исследования проводило Русское археологическое общество (Санкт-Петербург), представители которого — братья Нарышкины [214], И. Бентковский [23], Е.Д. Фелицын [276] и др. опубликовали фактографические сведения о некоторых памятниках христианской архитектуры Северного Кавказа. С 1864 г. начало работу Московское археологическое общество, организованное A.C. Уваровым. Его представители П.С. Уварова [269-271], В.Ф. Миллер [192], В.М. Сысоев [254-257], Д.М. Струков [251], Г.И. Куликовский [169] и др. осуществили множество экспедиций на Северный Кавказ, по итогам которых издали ряд публикаций.

На протяжении XX в. осуществлялись многочисленные археологические исследования, возглавляемые А. Н. Дьячковым-Тарасовым [85-88], В. Ф. Смолиным [250], П. Н. Шишкиным [286], К. М. Петрелевичем [223-225], Т. М. Минаевой [195-210], Е. Г. Пчелиной [237], А. П. Руничем [240], JI. Н. Глушковым [72], А. JI. Нечитайло [215], Е.П.Алексеевой [8-11], П. Г. Акритасом [5], Е. И. Крупновым [136], О. В. Милорадович [136], В. А. Кузнецовым [148-162], Я.А. Федоровым [272-273], Г. Е. Афанасьевым [18], И. М. Мизиевым [190^191], А. В. Найденко [213], X. X. Биджиевым [29-40], Г. Х.-У. Текеевым [258], В. Б. Ковалевской [123], В. И. Марковиным [182188], И. С Каменецкпм [104], Е. И. Савченко [243], В.Н. Каминским [107111], И.В. Каминской [105-106], Е. А. Миловановым [194], У. Ю. Элькановым [289-301], М. П. Абрамовой [2-3], С. Н. Кореневским [128], И.А. Аржанцевой [14-17], и др.

Первым исследователем, занимавшимся археологическими раскопками аланских поселений является Т.М. Минаева, которая начала вести работы в верховьях р. Кубани в 1939 г. На протяжении 40-60 гг. Т.М. Минаева обследовала множество аланских городищ, расположенных в ущельях рек Карачаево-Черкессии. Результаты исследований обобщены в монографии 1971 г. «К истории алан Верхнего Прикубанья по археологическим данным» [198].

Фундаментальные исследования, посвященные истории средневековой Алании, проведены В.А. Кузнецовым, результаты которых опубликованы в многочисленных трудах, среди которых следует особо выделить две монографии «Алания в Х-Х1П вв.» ( 1971 г.) [140], «Очерки истории алан» (вт. изд. 1992 г.) [163]. Им написана серия трудов, посвященных исследованиям Нижне-Архызского городища. Итоговой работой, обобщающей результаты многолетних археологических исследований, является монография «Нижний Архыз в X-XII вв. К истории средневековых городов Северного Кавказа», изданная в 1993 г. [147].

Первый небольшой очерк о средневековых поселениях и жилищах Карачаево-Черкессии содержится в книге Е. П. Алексеевой «Древняя и средневековая история Карачаево-Черкессии. Вопросы этнического и социально-экономического развития», изданной в 1971г. [9]. Еще один труд Е.П. Алексеевой «Археологические памятники Карачаево-Черкессии», опубликованный в 1992 г., посвящен систематизации и картографированию изученных и датированных памятников археологии региона, известных на период 1985 г. Большая часть из них относится к культуре средневековой Алании [8].

Многие годы изучением средневековых памятников Северного Кавказа занимается В. Б. Ковалевская. Результаты исследований представлены в труде «Степи Европы в эпоху средневековья», опубликованном в 1981 г., четвертая и восьмая главы которого посвящены археологии Северного Кавказа [119-120]. Материалы поселений, исследованных В. Б. Ковалевской, представлены также в ее монографии «Кавказ и аланы», опубликованной в 1984 г. [122].

Х.Х. Биджиевым написано множество трудов, посвященных исследованиям средневековых городищ, расположенных на территории Карачаево-Черкессии, Краснодарского и Ставропольского края. Итогом многолетних исследований является диссертация и две монографии. В диссертации Х.Х. Биджиева рассмотрены раннесредневековые памятники Карачаево-Черкессии и Центрального Предкавказья с точки зрения взаимодействия и взаимопроникновения культур тюркоязычных народов Северного Кавказа [41]. В монографии «Хумаринское городище», опубликованной в 1983 г., собраны и подытожены результаты многолетних исследований автора на Хумаринском городище. В приложении данной монографии содержатся сведения о других городищах, расположенных в Тебердинском и Кубанском ущельях [44]. Вторая монография - «Тюрки Северного Кавказа», издана в 1993 г. [43].

Таким образом, в настоящее время в разрозненном виде имеется обширный фактографический материал, посвященный исследованию памятников аланской культуры, дающий информацию более чем о 70 аланских городищах, расположенных вдоль рек Карачаево-Черкессии и Краснодарского края.

Также следует отметить исследования, посвященные изучению социальных процессов в аланском обществе. В дореволюционный период изучением социальной стратиграфии северокавказских алан занимались М.М. Ковалевский [124], В.Б. Пфаф [235; 236], В.Ф. Миллер [193] и др. Разработка данной проблемы получила дальнейшее развитие в советское и новое время и освещена в трудах Е.П. Алексеевой [9, 11], В.Б. Ковалевской [121; 122], А.Х. Магометова [179], Ю.С. Гаглойти [66], A.B. Гадло [69], Е.И. Крупнова [119; 121; 122], Б.А. Гарданова [71], Б.В. Скитского [248], Т.М. Минаевой [198], В.А. Кузнецова [142; 163], З.Ш. Дидебулидзе [80], Ф.Х. Гутнова [73] и др. Реконструкция социальной стратиграфии алан раннего средневековья представлена в исследовании Д.С. Коробова, по итогам которого вышла монография «Социальная организация алан Северного Кавказа в IV-IX вв.», опубликованная в 2003 г. [129].

В последние два десятилетия получила широкое раскрытие проблема изучения традиционных культур народностей Северного Кавказа, зародившаяся еще в конце XIX в. Результаты исследований в этой области знаний дают сведения о системе языческих верований, о мировоззренческих представлениях, основанных на взаимодействиях христианской и традиционной культур, об обычаях и обрядах и их отражении в пространственной культуре с учетом изменений во времени, об общности традиционной культуры народов Северного Кавказа. Эти вопросы освещены в трудах В.И. Абаева [1], Б.А. Алборова [7], 3. X. Албеговой [6], Ч. Ахриева [19], С.М. Бейтуганова [20], Р.Ж. Бетрозова [25], В.Н. Гамрекели [70], Б.К. Далгата [76], В.А. Дмитриева [81, 82], М.Ч. Джуртубаева [79], М.М. Зязикова [94], Б.А. Калоева [102, 103], М.В. Кантарии [112], М.А. Каракетова [113],

Л.И. Лаврова [171], А.Д. Липковича [176], Г.Х. Мамбетова [181], В.В. Пищулиной [299], В.Б. Пфафа [235], С. Уарзиатгы [268], С.М. Хасиева [283], Д.К. Чачхалии [284]. Большое значение для данной проблемы имеет исследование С. Д. Сулименко, посвященное изучению архитектуры в традиционной культуре горских народов Северного Кавказа. В результате исследования С.Д. Сулименко выявлена модель освоения пространства, реализуемая в предгорном и нагорном типах традиционного расселения горских народов Северного Кавказа. Реконструирована картина взаимовлияния различных феноменов традиционной горской культуры: домостроительного творчества; основных видов традиционного природопользования; языческих верований, фольклора, нартского эпоса; норм горского этикета; обычаев, обрядов и ритуалов [252].

Сакральное единство средневековых храмов Северного Кавказа с природно-ландшафтной средой впервые отмечено Г.В. Есауловым [91, с. 226228]. Вопрос о сакрализации природно-ландшафтной среды, как своеобразного проявления пространственной культуры алан, впервые рассмотрен в исследовании В.В. Пищулиной, в результате которого выявлены мифологическая основа и развитие традиции органического включения системы традиционных и христианских сакральных объектов в природно-ландшафтный контекст. Итогом исследования является монография «Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа периода средневековья», опубликованная в 2006 г. [228].

Методология и методика диссертации базируются на культурологическом подходе, представленном в историко-теоретических исследованиях И.А. Бондаренко [48-51], Г.В. Есаулова [90, 91], A.B. Крашенинникова [132], Г.Н. Айдаровой [4], Е.И. Кириченко [115], В.П. Орфинского [217-219], В.В. Пищулиной [227-230], С.Д. Сулименко [252, 253], A.C. Щенкова [288], С.М. Шумилкина [287] и др. Основополагающей методологической установкой культурологического подхода является рассмотрение архитектурно-пространственной структуры аланских поселений в контексте сакрально-символического наполнения окружающей природно-ландшафтной среды и мировоззренческих представлений традиционной культуры алан.

Сопутствующим в данной работе является комплексный подход, который включает несколько методов исследования: источниковедческий анализ, заключавшийся в изучении и систематизации архивных источников, изобразительных и картографических материалов с привлечением сведений по истории, этнографии, культурологии, краеведению, кавказоведению; натурное обследование памятников аланской культуры, включающее обмеры и фотофиксацию; сопоставительный анализ планировочной структуры городищ средневековой Алании, направленный на выявление общих закономерностей архитектур по-пространственной организации поселений, связанных с пространственным проявлением традиционной культуры алан и отличий, сформировавшихся в результате межкультурных коштшнаций.

Новизна исследования:

- впервые проведено комплексное исследование архитектурно-пространственной организации аланских поселений в контексте традиционной культуры;

- впервые выявлена модель территориально-пространственного расселения алан.

На защиту выносятся:

- модель территориально-пространственного расселения алан;

- классификация поселений средневековой Алании;

Практическая значимость и внедрение результатов. Материалы исследования включены в учебное пособие «Музеефикация архитектурноприродных комплексов (на примере Нижне-Архызского городища)» (в соавт. с В.В. Пшцулиной), 2008 г.

Результаты исследования могут быть использованы:

- для разработки программ сохранения культурно-исторических ландшафтов Северного Кавказа;

- для формирования экскурсионных программ, включающих экспонирование музеефицированных объектов.

Структура работы. Диссертация представлена в одном томе, включающем текст (166 страниц), состоящий из введения, трех глав с основными выводами, заключения, библиографического списка (311 наименований); и три приложения, 4 содержащие таблицы и графические материалы (79 страниц).

Заключение диссертация на тему "Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой Алании"

Выводы по 3 главе

1. На основе анализа планировки городищ выявлена традиционная схема архитектурно-пространственной организации аланских поселений и установлено, что ее трехчастная структура является пространственным воплощением мифологической модели мироздания, представления о которой были тождественны у алан и других народов Кавказа.

Традиционный тип поселения, имеет трехчастную планировочную структуру, для которой характерно: линейное расположение всех частей вдоль одной оси, в установленном порядке цитадель, крепость, укрепленное городище; композиционное развитие планировочной структуры по вертикали; отсутствие значимости геометрического центра в градостроительной композиции поселения. Цитадель являлась символическим центром поселения, отождествляемым с центром мироздания, которому отводилось место на краю земли. Поэтому она, как правило, расположена на краю горы в самой высокой ее части таким образом, что впереди нее находились крепость и укрепленное поселение, символизирующие мифологический образ переднего светлого мира; позади нее существовала пропасть, воплотившая представления о заднем мире, полном опасности и неизвестности. Расположение поселения на горе тоже имеет символическое наполнение, так как гора являлась природно-пространственным воплощением мифологического образа Мирового древа, которое согласно Кавказской мифологии, связывает между собой все миры и совпадает с вертикальной осью вселенной. Таким образом, гора, основание которой лежит на земле, а вершина упирается в небеса, связывает три части мифологической модели мира (подземелье, землю и небеса); а линейно расположенные на ней в три уровня части поселения символизируют мифологическую.» модель мироздания. Все три части поселения связаны между собой главной улицей, которая могла быть пространственным воплощением мифологического представления об оси вселенной.

2. Установлено, что к середине X в. в Алании, наряду с традиционным типом, сформировался контаминированный тип поселения, возникший вследствие алано-византийских межкультурных взаимодействий и контаминации, который воплотил в планировочной структуре, как традиционные черты, так и привнесенные из византийской культуры особенности.

Проявлением традиционных черт в контаминированном типе поселения является:

- конфигурация плана поселения, определявшаяся природной формой занимаемой территории (формой горного плато, долины реки и т. д.); трехмастная планировочная структура поселения;

- линейное развитие планировочной структуры поселения;

- патронимическая система расселения в пространственной организации территории жилой застройки.

3. Алано-византийские межкультурные контаминации наиболее ярко проявились в архитектурно-пространственной организации столицы Алании (Нижне-тАрхызского городища). Исследованием выявлено, что планировочная схема Нижне-Архызского городища аналогична планировке Константинополя (приложение В), основные черты которой были заложены в конце V в. и сохранились до XIV в. Оба города имеют похожие очертания планов, вписывающиеся в треугольник, в восточной вершине которого располагались их общественные центры. В пространственно-планировочной схеме обоих городов выделяются три основных улицы, направления которых сливаются в одну главную улицу, ведущую к общественному центру. Общественные центры городов представлены площадями, на которых расположены главные городские храмы.

4. Традиционный и контаминированный типы поселений имели оборонительные сооружения, но при этом в разной степени обладали фортификационными качествами. В связи с этим все укрепленные поселения можно разделить на три группы:

- главные крепости, оборонительная функция которых имела значение для всей территории Алании. Эти крепости, расположенные в поясах хребтов на входах в горные ущелья, составляли с природными преградами единую систему обороны, защищавшую от вторжения . пространство межпоясной котловины и существовавшие в нем аланские поселения. Крепости, которые не были замаскированы в природном ландшафте, а наоборот доминировали над ущельями, обладали целостной системой фортификации, обеспечивавшей и демонстрировавшей их величие, мощь и неприступность. Несмотря на естественную труднодослупность местоположения, оборонительная система этой группы укрепленных поселений представлена преимущественно стенами непрерывной периметральной протяженности, укрепленными башнями;

- самоукрепленные поселения, в которых оборонительная функция имела локальное распространение, не выходящее за границы этих городищ. Оборонительная система данной группы укрепленных поселений, для которых характерна замаскированность в горном ландшафте, представлена преобладанием естественных. укреплений над искусственными. Оборонительные сооружения представляли собой стены, имевшие криволинейную конфигурацию и прерывистую протяженность, которая обусловлена наличием природных непреступных преград в сочетании с естественно неукрепленными участками местности;

5. Наряду с отличительными особенностями, в фортификации вышеописанных крепостей и укрепленных городищ можно выявить ряд общих закономерностей, наличие которых обусловлено традиционностью архитектурно-пространственной организации по образцу укрепленного поселения. При этом особое внимание уделялось устройству и пространственной организации трех составляющих фортификации. Это — цитадель, система оборонительных стен и укреплений и входные ворота. Цитадель, являвшаяся символическим центром поселения, традиционно располагалась в самой высокой его части, откуда обеспечивался максимальный обзор окружающей территории и выполнялось условие неприступности. Как правило, это достигалось за счет расположения цитадели на естественной возвышенности с отвесными склонами, обнесенной по периметру крепостными стенами. Устройство оборонительных стен находилось в тесной взаимосвязи с характером природных укреплений, так как в совокупности естественные и искусственные укрепления составляли целостную оборонительную систему крепости или поселения. Традиционно, стены возникали в местах, не укрепленных самой, природой. К устройству и местоположению, ворот предъявлялись требования, обеспечивавшие их недоступность за счет замаскированности в природном ландшафте, так как ворота являлись самым уязвимым звеном в комплексе обороны.

6. Структурной единицей территории жилой застройки аланских поселений является усадьба патронимической семьи. Среди жилых построек аланской усадьбы можно выделить дом хозяина усадьбы и его семьи, гостевой дом (кунацкую), жилище наемных работников. Дом хозяина — главы патронимии располагался в центре внутреннего двора наряду с производственными и культовыми сооружениями и составлял с ними композиционное ядро усадьбы. Дом-кунацкая находился на некотором расстоянии от дома хозяина, имел отдельный двор с коновязью, конюшней, хозяйственными постройками с продовольственным запасом. Жилища наемных работников и хозяйственные сооружения располагались на периферии усадьбы, вплотную примыкая к ограде и формируя ее внутренний двор.

7. Среди исследованных археологически зданий выделено четыре различных по композиции и планировочному решению варианта жилища. Первый вариант представлял собой традиционный для кавказской архитектуры «длинный дом» с пространственным расположением помещений по одной оси и пристенным размещением очага. Второй вариант - дом, в плане близкий к квадрату, с серединным размещением очага. Его подобием является, так называемый «квадратный дом», получивший широкое распространение в кавказском домостроении. Третий вариант -многосегментный дом, сформировавшийся вследствие хаотичного и разновременного пристраивания друг к другу помещений. Для вышеописанных вариантов жилища характерно горизонтальное развитие планировочной структуры. Четвертый вариант - дом, подобный кавказской жилой башне, состоявший из 2—3 этажей. Он отличался от предыдущих минимальной площадью застройки и вертикальным развитием планировочной структуры.

Заключение

1. В качестве предпосылок, повлиявших на формирование территориальной и архитектурно-пространственной организации аланских поселений в Х-ХП вв., определены следующие: влияние места прохождения Северокавказских магистралей Великого шелкового пути на территориально-пространственное расселение алан; влияние традиционной культуры на территориально-пространственную систему расселения и формирование планировочной структуры аланских поселений. Пространственным проявлением традиционной культуры алан является сакральная топография и патронимическая система расселения; влияние византийской христианской топографии на планировочную структуру аланских поселений.

2. Определена модель территориально-пространственного расселения алан, в которой можно выделить:

3. Исследованием выявлена стратегическая схема расселения алан на Великом шелковом пути, в которой выделено три группы поселений, закономерно расположенных на важных участках торговых дорог: 1 -форпосты на границе гор и предгорий, контролировавшие выходы торговых путей в предгорные долины и к перевалам; 2 — фортеции на развилках торговых путей; 3 - укрепленные поселения, равномерно распределенные на всем протяжении торговых дорог.

4. Сакральная топография, являющаяся пространственным проявлением традиционной культуры алан, послужила первопричиной для территориальной и архитектурно-пространственной организации поселений. Она может быть представлена в виде каркасной структуры, состоящей из священных объектов природного происхождения, и базисных путей следования к ним. Сакральные обьекгы из природы (священные горы, деревья, рощи, родники, озера, отдельно стоящие камни-валуны, пещеры и др.), которым поклонялись аланы, представляли собой замаркированные в пространстве образно-символические доминанты, формирующие пространство для жизнедеятельности. Важное значение придавалось эмоционально-чувственному восприятию сакрального объекта в процессе движения. Это влияло на формирование базисного пути следования к нему.

Монопатронимическое поселение - это форма территориально-пространственной организации одной патронимии. В качестве организующего центра расселения выступает усадьба старейшей патронимической семьи, относительно которой формируются усадебные комплексы родовых семей. Полипатронимическое поселение - это форма территориально-пространственной организации нескольких патронимий, соседствующих на общей территории. При этом усадьбы семей одной патронимии представляли собой обособленное территориальное объединение в виде патронимического квартала, число которых в поселении соответствовало количеству соседствующих патронимий.

Традиционный тип поселения образовался в дохристианский период. Его трехчастная планировочная структура являлась пространственным воплощением мифологической модели мироздания. Особенности архитектурно-пространственной организации этого типа поселения связаны с сакральной топографией природно-ландшафтной среды и патронимической системой расселения. Композиционной доминантой планировочной структуры традиционного поселения была усадьба старейшей патронимической семьи, относительно которой формировались комплексы усадеб родовых семей. Ее местоположение в пространстве маркировалось родовым святилищем или церковью, расположенной в центре внутреннего двора.

Селитебное пространство в виде патронимических кварталов формировалось соподчинено по отношению к пространству храмов, расположенных на территории жилой застройки.

7. Столица Алании (Нижне-Архызское городище) создавалась как восточно-христианский город, ее основание было связано с образованием центра Аланской митрополии и происходило при содействии Византии. Это следует из того, что планировочные схемы двух христианских столиц (Аланской и Византийской) построены по одним и тем же композиционным законам, что позволяет считать их аналогичными. В результате сопоставительного анализа архитектурно-пространственной организации Нижне-Архызского городища и византийских столичных городов (Херсонеса и Константинополя) выявлена общая закономерность, состоящая в том, что центральная улица, пересекая на всем протяжении городскую застройку, объединяет главные общественные здания города, которыми с принятием христианства становятся храмы, в единый архитектурно-пространственный ансамбль. . Целостное = восприятие ансамбля . зависело от очертаний центральной улицы и становилось доступным в движении, которое лежит в основе восточно-христианской литургии.

8. Отражением византийской христианской топографии в планировочной структуре контаминированного типа поселения наряду с известным принципом размещения храма непосредственно в поселении можно отметить принцип расположения храма на территории усадьбы. Появление церкви в центре внутреннего двора, являвшегося общественным и производственным центром усадьбы можно объяснить тем, что одним из византийских способов христианизации было дополнение, а иногда и замещение общественной функции пространства церемониальной, связанной с христианской литургией. Вероятно, это нашло отражение не только на уровне архитектурно-пространственной организации поселения, но и в планировочной структуре усадьбы.

9. Усадьба средневековой Алании, представлявшая собой структурную единицу территории жилой застройки, имела традиционную планировочную структуру, которая возможно послужила своеобразным архетипом для усадеб горских народов Северного Кавказа Х111-Х1У вв. Композиционное ядро усадьбы составлял архитектурно-пространственный комплекс, состоявший из дома главы патронимии и из производственных и культовых построек, расположенных в центре внутреннего двора. Остальные постройки в виде хозяйственно-бытовых и жилых зданий размещались по периферии усадьбы, примыкая к ограде и образуя ее внутренний двор. Конфигурация усадьбы, имевшая гибкие криволинейные очертания, определялась формой земельного участка, принадлежавшего патронимической семье. Его границы маркировались в пространстве селитьбы посредством каменных стен, периметрально окружавших усадьбу.

Библиография Трейман, Юлия Феликсовна, диссертация по теме Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия

1. Абаев В.И. Дохристианская религия алан. // XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР. Вып.221. М.: Издательство восточной литературы, 1960. 20 с.

2. Абрамова М.П. К вопросу об аланской культуре Северного Кавказа.// Советская археология, № 1. 1978. С. 76-82

3. Абрамова М.П. Новые материалы по раннеалапской культуре Северного Кавказа.// Всесоюзная археологическая конференция «Достижения советской археологии в XI пятилетке». Баку, 1985. С. 35-36

4. Айдарова Г.Н. Взаимодействие культур в архитектурно-градостроительном развитии Среднего Поволжья середины XVI — начала XX веков. //Автореф. дисс. докт. архит. М: НИИТАГ, 1997. 48 с.

5. Акритас П. Г. Отчет Акритаса П.Г. о раскопках на Нижне-Архызском городище в 1952 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 821. М., 1952. 20 с.

6. Албегова 3. X. Палеосоциологическое исследование религии алан V-XII вв.// Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 2000. 20 с.

7. Алборов Б. А. Ингушское «гальерды» и осетинское «аларды». // Известия ингушского НИИ краеведения. Вып.1. Владикавказ, 1928. С.348-429

8. Алексеева Е. П. Археологические памятники Карачаево-Черкесии. / Карачаево-Черкесский НИИ истории, филологии и экономики. М.: Наука, 1992.216 с.

9. Алексеева Е. П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. Вопросы этнического и социально-экономического развития. М.: Наука, 1971.355 с.

10. Алексеева Е. П. К истории археологических обследования территории Карачаево-Черкесии (XVIII-1985). // Вопросы средневековой археологии Северного Кавказа; сб. научн. трудов. Черкесск, 1988. С. 6589

11. Алексеева Е. П. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т.1. М.: Наука, 1967. 212 с.

12. Алемань, А. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М.: «Менеджер», 2003. 608 с.

13. Анчабадзе 3. В. Из истории средневековой Абхазии (У1-ХУП вв.). Сухуми, 1959. 306 с.

14. Аржанцева И. А. Каменные крепости алан. // Российская археология, № 2. 2007. С. 75-88.

15. Аржанцева И. А. Отчет о работах на Кяфарском городище в 1993 г. (Карачаево-Черкессия).// Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 18005. М.,1994. 44 с.

16. Аржанцева И. А. Отчет о работах на Кяфарском городище в 1993 г. (Карачаево-Черкессия). // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 18845. М., 1994. 74 с.

17. Аржанцева И. А., Албегова 3. X. Культовые камни Кяфарского городища (еще раз о религиозном дуализме алан).// Древности Северного Кавказа. М., 1999. С. 183-200

18. Афанасьев Г. Е. Донские аланы. М.: Наука, 1993. 160с.

19. Ахриев Ч. Ингушские праздники. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. V. Тифлис, 1871. С. 1-18

20. Бейтуганов С. М. Черкесы. Л., 1931.

21. Беленицкий А. М., Бентович И. Б. Из истории среднеазиатского шелкоткачества.// Советская археология. Вып. 2. М., 1961. С. 66-78

22. Бентковский И. Е. Древние христианские церкви за Кубанью близ Хумары.// Ставропольские губер некие ведомости, № 46. Ставрополь, 1876. С. 3-4

23. Бентковский И. Е. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. 4.1. Ногайцы. Ставрополь: Тип. Губернского правления, 1883. 134 с.

24. Бернадацци И. Христианские древности на р. Кубани. Рапорт Бернадацци генералу Емануелю.// Журнал Министерства народного просвещения, ч. III, кн. 4. Санкт-Петербург, 1830. С. 186-191

25. Бетрозов Р. Ж. Этническая история адыгов с древнейших времен до XVI в. Нальчик: Эльбрус, 1996. 245 с.

26. Биджиев X. X. Картотека археологических памятников Карачаево-Черкесии, обследованных Х.Х. Биджиевым.// Археологический отчет. ИА РАН. М., 1974.

27. Биджиев X. X. Кяфарское городище в Карачаево-Черкессии.// XIV Крупновские чтения. Орджоникидзе, 1986. // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Выпуск VIII. Крупновские чтения 1971-2006. М., 2008. 976 с.

28. Биджиев X. X. Некоторые итоги исследования средневековых памятников Карачаево-Черкессии.// Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкессии. Материальная и духовная культура. Черкесск, 1982. С. 59 — 83

29. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского НИИ о раскопках Хумаринского городища в 1980 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 8202. М, 1981. 49 с.

30. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского НИИ о раскопках Хумаринского городища в 1980 году. // Архив И А РАН. Ф. Р-1. Д. № 8202а. М, 1981. 11 с.

31. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского НИИ о раскопках Хумаринского городища в 1980 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 82026. М, 1981. 18 с.

32. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ и ЛГУ о раскопках 1975 года па Хумаринском городище Карачаево-Черкесской АО. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 6066. М, 1976. 22 с.

33. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ и ЛГУ о раскопках 1975 года на Хумаринском городище Карачаево-Черкесской АО.// Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 6066а. М, 1976. 28 с.

34. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ и ЛГУ о раскопках 1975 года на Хумаринском городище Карачаево-Черкесской АО.// Архив ИА РАЗ8Н. Ф. Р-1. Д. № 60666. М, 1976. 17 с.

35. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках 1977 года на Хумаринском городище Карачаево-Черкесской АО.// Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 6525а. М, 1978. 19 с.

36. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках Хумаринского городища в 1979 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 7429. М, 1979. 30 с.

37. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках Хумаринского городища в 1979 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 7429а. М, 1979. 19 с.

38. Биджиев X. X. . Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках Хумаринского городища в 1979 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 74296. М, 1979. 9 с.

39. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках в Карачаево-Черкессии в 1987 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 12026. М, 1988. 15 с.

40. Биджиев X. X. Отчет археологической экспедиции КЧНИИ о раскопках в Карачаево-Черкессии в 1987 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 12026а. М, 1988. 30 с.

41. Биджиев X. X. Раннесредневековые поселения Карачаево-Черкессии и Центрального Предкавказья (вопросы истории и культуры тюркоязычных народов).// Автореф. дисс.канд. ист. наук. Махачкала, 1994. 26 с.

42. Биджиев X. X. Раскопки раинесредневековых памятников Карачаево-Черкесии и Ставропольского края. // Археологические открытия за 1983 г. ИА РАН. М., 1985. С. 109

43. Биджиев X. X. Тюрки Северного Кавказа. Черкесск, 1993. 374 с.

44. Биджиев X. X. Хумаринское городище. Черкесск, 1983. 169 с.

45. Бижанов Е., Лоховиц В. Устюртский караванный путь из Хорезма в Восточную Европу и Поволжье. // Вестник Каракалпакского филиала АН Узбек. ССР, № 2 (36). Нукус, 1969. С. 52-59

46. Большая советская энциклопедия. Т. 2./ Под ред. A.M. Прохорова. М.: изд. «Советская энциклопедия», 1970. 631 с.

47. Бондарев Н.Б. В горах Абхазии. М., 1981

48. Бондаренко И. А. Градостроительное мышление Средневековой Руси: традиции и идеалы. // Автореф. дисс. докт. архит. М., 1997. 40 с.

49. Бондаренко И. А. Народное и царственное зодчество древней Руси. К проблеме общности традиций и идеалов. // Народное зодчество; под ред. В.П. Орфинского. Петрозаводск: изд. Петрозаводского государственного университета, 1992. С. 7-18

50. Бондаренко И. А. Об исторической обусловленности и степенях архитектурной самобытности. // Региональные и национальные аспекты в архитектуре: наследие и перспективы; сб. научн. ст.; под ред. Г.Г. Нугмановой. Казань: Kazan-Ka3aHb, 2003. С.38-42

51. Бондаренко И. А. Строительная культура древней Руси в свете «Слова о законе и благодати» Митрополита Иллариона». // Христианское зодчество. Новые материалы и исследования; сб. научн. ст.; под ред. И.А.Бондаренко. М.: УРСС, 2004. С.73-84

52. Бутков П. Г. О древнегреческих церквах в верховьях р. Большого Зеленчука, осмотренных в 1802 г. майором Потемкиным.// «Библиографические листы» П. Кеппена, № 30. Санкт-Петербург, 1925.

53. Ваганов С. В. Значение охранно-карантинной линии по границе Кубанской области с Закавказьем, в связи с условиями животноводства внагорной полосе. // Известия общества любителей изучения Кубанской области. Вып. 1. Екатеринодар, 1899. С. 43

54. Вейденбаум Е. Г. Кавказские этюды. Т. 1. Тифлис, 1901. 320 с.

55. Веселовский Н. И. Отчет о поездке на Кубань. // Архив Санкт-Петербургского отделения ИАРАН. Ф. 1, Д. 204. Санкт-Петербург, 1896.

56. Виноградов В. Б. Историко-культурное толкование Алхан-Калинского городища. В кн.: Археология и краеведение — вузу и школе. Грозный. 1981.

57. Воронов Ю. Н. Древности Военно-Сухумской дороги. Сухуми: изд. «Алашара», 1977. 76 с.

58. Воронов Ю. Н. Из истории византийско-аланских связей в VI-VII вв. // XII Крупновские чтения. Геленджик, 1982. // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Выпуск УШ. Крупновские чтения 1971-2006. М., 2008. 976 с.

59. Воронов Ю. Н. Из истории западнокавказских перевальных путей. // Археология и краеведение — вузу и школе. Тезисы докладов и сообщений. Грозный, 1985. С. 53 — 54

60. Воронов Ю. II. Тайна Цебельдинской долины. М.: изд. «Наука», 1975. С. 46-53

61. Воронов Ю. Н., Бгажба О. X. Главная крепость Апсилии. Сухуми, 1986. 96 с.

62. Воронов Ю. Н., Гугуев В.К., Каменецкий И. С., Науменко С.

63. А. Разведки в ущелье Большой Лабы. // Архив ИАРАН. М., 1979.

64. Воронов, Ю. Н. Взаимосвязи горных и равнинных районов Абхазии в античности и раннем средневековье. // Душетская научнаяконференция, посвященная проблеме взаимоотношений между горными и равнинными регионами. Тбилиси, 1984. С. 48—50

65. Всеобщая история архитектуры. Том III. Архитектура Восточной Европы. / Под ред. Ю.С. Яралова. Спб.: Стройиздат, 1963. 688 с.

66. Гаглойти Ю. С. Аланы и вопросы этногенеза осетин. Тбилиси, 1966. 256 с.

67. Гаглойти, Ю. С. Сведения Греко-латинских, византийских, древне-русских и восточных источников об аланах-ясах. // Электронный журнал «Дарьял». Вып. 3. 2000. URL: http//www.darial-online.ru/ 2000 3/gagloyti.shtml (дата обращения: 22.01.2007)

68. Гаглойти, Ю. С. Сведения греко-латинских, византийских, древнерусских и восточных источников об аланах-ясах. // Электронный журнал «Дарьял». Вып. 1 4. 1999. URL: http://www.darial-online.ru/1999l/soder.htm (дата обращения: 22.01.2007)

69. Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа IV—X вв. JL, 1979. 216 с.

70. Гамрекели В. Н. Двалы и Двалетия в I-XVbb. н. э. Тбилиси: Акад. наук ГССР, 1961. 153 с.

71. Гарданов В. К. Вопросы истории и этнографии Кавказа. // Кавказский этнографический сборник. Т. IX; под. ред. Н.Г. Волковой, В.Г. Гарданова. М., 1989. 288 с.

72. Глушков JI. Н. Отчет о работе Ставропольского музея в 19551956 гг. // Советская археология, № 4. 1957.

73. Гутнов Ф. X. Аристократия Алан. Владикавказ: «Ир», 1995. 144 с.

74. Гюльденштедт И. А. Описание Кавказских земель. Берлин, 1834. 340 с.

75. Давудов О. М. Святилище у высокогорного селения Хосрех. // Древние и средневековые поселения Дагестана. Махачкала, 1983. С. 5557.

76. Далгат Б. К. Первобытная религия чеченцев. // Терский сборник. Вып.2, кн.2. Владикавказ, 1893. С. 1-92

77. Демаков А. А., Чумак И. Л. Транскавказский Шелковый путь. // XVI Крупновские чтения. Ставрополь, 1990. // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Выпуск VШ. Крупновские чтения 1971-2006. М., 2008. 976 с.

78. Демаков А. А. Отчет об исследованиях по предполагаемому назначению "Круга". // Научный архив Карачаево-Черкесского музея. Черкесск, 1986.

79. Джуртубаев М. Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев. Нальчик: Эльбрус, 1991. 255с.

80. Дидебулидзе 3. Ш. Культурные взаимосвязи народов Грузии и Центрального Предкавказья. Тбилиси: «Мецниереба», .1983. 104 с.

81. Дмитриев В. А. Рациональные и иррациональные элементы в традиционной метрологии народов Северного Кавказа.// Религиоведческие исследования в этнографических музеях; сб. науч. тр. Л., 1990. 158 с.

82. Дмитриев В. А. Традиционная метрология народов Северного Кавказа. // Автореф. дисс.канд. ист. наук. М., 1987. 24 с.

83. Древнехристианские храмы и свято-Ал ександро-Афонский монастырь. М., 1892

84. Древности. / Протоколы заседаний И. М. А. О. //Труды Императорского Московского Археологического Общества. Т. XV. Вып. 1.М. 1894.

85. Дьячков-Тарасов А. К. Древние храмы в Кубанской области и Черноморской губернии. // Весь Кавказ. Тифлис, 1903. С. 679 — 682

86. Дьячков-Тарасов А. Н. В горах Большого и Малого Карачая. // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, № 28. Тифлис, 1900. С. 1-121

87. Дьячков-Тарасов А. Н. Заметки о Карачае и карачаевцах. // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, №25. Тифлис, 1898. С.49-91

88. Дьячков-Тарасов А. П. Неизвестный древний торговый путь из Хорезма в Византию через Кавказ. // Новый Восток. Т.28. М., 1930. С.148-156

89. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976. 276 с.

90. Есаулов Г. В. Архитектура Юга России. Этапы истории. // Архитектон, № 34 Екатеринбург, 1998. С. 67-71.

91. Есаулов Г. В. Архитектурно-градостроительное наследие Юга России: его формирование и культурный потенциал. // Дисс.докт. архит. М., 2004. 482 с.

92. Зельдина В. Я., Каменецкий И.С., Пушкина Т. А. Разведки в ущельях Белой и Аксаута в 1978 г. // Архив ИА РАН. М., 1979.

93. Зетейшвили С. Г. Сведения об аланах в «Хронографии» Феофана. // Древнейшие государства на территории СССР. М., 1976. С. 81-86

94. Зязиков М.М. Традиционная культура ингушей: история и современность. Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 2004. 310 с.

95. Иерусалимская А. А. Великий шелковый путь и Северный Кавказ (к выставке «Сокровища искусства Древнего Ирана, Кавказа, Средней Азии»). Спб, 1972. 14 с.

96. Иерусалимская А. А. К вопросу о торговых связях Северного Кавказа в раннем средневековье. // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. 24. Спб, 1963. С. 35-39

97. Иерусалимская А. А. Кавказ на шелковом пути. Каталог выставки. Спб, 1992.

98. Иерусалимская А. А. Кавказский «Шелковый путь» как фактор связей гор и равнин в эпоху раннего средневековья. // Душетская научная конференция, посвященная проблеме взаимоотношений между горными и равнинными регионами. Тбилиси, 1984.

99. Иерусалимская А. А. Аланский мир на «шелковом пути». // Культура Востока. Древность и раннее средневековье. Спб: изд. Аврора, 1978. С. 156-157

100. Из путевых заметок епископа Владимира о Северном Кавказе. 1886. // Русский архив. Кн. 1. Вып. 4. М., 1904. С. 664-682

101. Инад-Ипа Ш. В. Вопросы этно-культурной истории абхазов. Сухуми: изд. «Алашара», 1976. 464 с.

102. Калоев Б. А. Осетинские историко-этнографические этюды. М., 1999. 394 с.

103. Калоев Б. А. Осетины. М., 1967. 160 с.

104. Каменецкий И.С. Разведки и раскопки в бассейне Кубани. //Археологические открытия. М., 1984. С. 121-122 , „

105. Каминская И. В. Лабинские варианты торговых дорог СевероЗападного Кавказа. // Византийский Временник. Т. 49. М., 1988. С. 201— 204

106. Каминская И. В, Каминский В. Н. Исследования Первомайского городища в районе реки Большой Лабы. // XIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1986. С.44-55

107. Каминский В. Н. Отчет о раскопках Нижнс-Архызского городища в Карачаево-Черкесской автономной области в 1986 году.// Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 11613. М, 1987. 70 с.

108. Каминский В. Н. Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в Карачаево-Черкесской автономной области в 1986 году. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 11613а. М, 1987. 29 с.

109. Каминский В. Н. Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в Карачаево-Черкесской автономной области в 1986 году. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 116136. М, 1987. 13 с.

110. Каминский В. Н., Цокур И. В. О фортификации у алан Северного Кавказа. // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 1. Краснодар, 2001. С. 170-172

111. Кантария М. В. Вселенная в представлениях вайнахов и осетин. // Советская этнография. № 2. М., 1990. С.104-110

112. Каракетов М. А. Традиционная обрядно-культовая жизнь карачаевцев (культ и образ божества ЧОППА в Карачае). // Автореф. дисс.канд. ист. наук. М., 1993. 37 с.

113. Каухчишвили С. Георгика. Сведения византийских писателей о Грузии. Тбилиси. 1970.

114. Кириченко Е. И. Архитектурные теории XIX века в России. М.: Искусство, 1986. 344 с.

115. Клапрот Г. Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. Осетины глазами русских и иностранных путешественников ( XIII-XIX вв.). // Сб. заметок под ред. Калоева Б.А. Орджоникидзе, 1967. 319с.

116. Кобычев В. П. Города, селения, жилища: Культура и быт народов Северного Кавказа. М., 1968. 224 с.

117. Кобычев В.П. Поселение и жилище народов Северного Кавказа в XIX-XX вв. М.: Наука, 1982. 195 с.

118. Ковалевская В. Б. Северный Кавказ в X—XIII вв. // Степи Евразии в эпоху Средневековья; под ред. С.А. Плетневой. М., 1981. С. 224-228

119. Ковалевская В. Б. Северокавказские древности // Степи Евразии в эпоху Средневековья; под ред. С.А. Плетневой. М., 1981. С. 83-187

120. Ковалевская В. Б. Кавказ скифы, сарматы, аланы. I тыс. до н.э. -1 тыс. н.э. М., 2005. 398 с.

121. Ковалевская В.Б. Кавказ и аланы. Века и народы. М.: «Наука», 1984. 290 с.

122. Ковалевская В. Б. Отчет средневекового отряда СевероКавказской экспедиции Института археологии АН СССР // Архив ИА РАН. Ф.Р.1.Д. №9685. М., 1981.

123. Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. Т.2. М., 1890. 308 с.

124. Кодзоев Н. Д. Магас: по археологическим и письменным источникам. Магас: изд. «Сердало», 2003152с.

125. Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Спб, 1932.

126. Константин Багрянородный. Об управлении империей. / Текст, перевод, комментарий под. ред. Г.Г. Литаврина и А.П.Новосельцева. М.: Наука, 1991.496 с.

127. Кореневский С.Н. Работы Ставропольской экспедиции.// Археологические открытия. М., 1986

128. Коробов Д.С. Социальная организация алан Северного Кавказа 1У-1Х вв. н. э. Спб: Алетейя, 2003. 380 с.

129. Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963. 205 с.

130. Крачковская В. А. Печать Багратида Ашота с арабской надписью. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры ИА АН СССР. Вып. XII. М., 1946.

131. Крашенинников А. В. Градостроительное развитие жилой застройки: исследование опыта западных стран. М.: Архитектура С, 2005. 112 с.

132. Круглов А. П. Археологические работы на реке Терек. // Советская археология, № 3. 1937. С. 246-247

133. Круглов А. П. Культовое место горного Дагестана. Л., 1946.

134. Крупное Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. 520 с.

135. Крупнов Е. И., Милорадович О.В., Кузнецов В.А. Отчет о работе Зеленчукского отряда СКАЭ в 1961 т. II Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 2320г. М, 1962. 18 с.

136. Ксаверио Главани. Описание Черкесии 1729 г./ Пер. Е. Г. Вейденбаума // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 17. Тифлис. 1893. 44 с.

137. Кузнецов В. А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе: Иристон, 1977. 174 с.

138. Кузнецов В. А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. Владикавказ, 2002. 160 с.

139. Кузнецов В. А. Алания в X XIII веках. Орджоникидзе, 1971. 247 с.

140. Кузнецов В. А. Алано-Осетинские этюды. Владикавказ, 1993. 183 с.

141. Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа. М.: издательство Академия Наук СССР, 1962. 164 с.

142. Кузнецов В.А. Археологические разведки в Зеленчукском районе Ставропольского края в 1953 году. // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып. 6. Ставрополь, 1954. С. 345 351

143. Кузнецов В. А. В верховьях Большого Зеленчука. М.: Искусство, 1977. 167 с.

144. Кузнецов В. А. Дургулель Великий и Нижний Архыз. // Методика исследования и интерпретация археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988.

145. Кузнецов В. А. Наземные гробницы на реке Кривой в Ставропольском крае.// Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 76. М., 1956.

146. Кузнецов В. А. Нижний Архыз в X—ХП вв. К истории средневековых городов Северного Кавказа. Ставрополь: Кавказская библиотека, 1993. 464 с.

147. Кузнецов В. А. Отчет о работе археологической экспедиции СОНИИ на Нижне-Архызском городище X — XII вв. летом 1979 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 7969. М., 1980. 13 с.

148. Кузнецов В. А. Отчет о работе археологической экспедиции СОНИИ на Нижне-Архызском городище X XII вв. летом 1979 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 7969а. М., 1980. 27 с.

149. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукского отряда Северо- , Кавказской экспедиции Института Археологии Академии Наук СССР в 1960 году. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2183. М., 1961. С. 135-212

150. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукского отряда СевероКавказской экспедиции Института Археологии Академии Наук СССР в1960 г.//Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 21836. М., 1961. 17 с.

151. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукского отряда СевероКавказской экспедиции Института Археологии Академии Наук СССР в1961 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2320г. М., 1962. 13 с.

152. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукского отряда СКАЭ в 1963 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2673. М., 1964. С. 147 170

153. Кузнецов В. А. Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в КЧАО в 1963 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2673в. М., 1964. 13 с.

154. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукской археологической экспедиции на Нижне-Архызском городище в августе — сентябре 1978 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 6954. М., 1979. 41 с.

155. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукской археологической экспедиции на Нижне-Архызском городище в августе — сентябре 1978 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 6954а. М., 1979. 25 с.

156. Кузнецов В. А. Отчет о работе Зеленчукской экспедиции СевероОсетинского научно-исследовательского института в 1980 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 8239. М., 1981. 45 с.

157. Кузнецов В. А. Отчет о работе студенческой археологической экспедиции Пятигорского педагогического института летом 1952 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 760. М., 1953. 117 с.

158. Кузнецов В. А. Отчет о раскопках в Карачаево-Черкесской АО и Северо-Осетинской АССР в 1968 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 3758а. М., 1969. 10 с.

159. Кузнецов В. А. Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в Зеленчукском районе Карачаево-Черкесской автономной области в 1971 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 4913. М, 1972. 35 с.

160. Кузнецов В. А. Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в Зеленчукском районе Карачаево-Черкесской автономной области в 1971 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 4914а. М, 1972. 37 с.

161. Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Владикавказ: Иристон, 1992. 390с.

162. Кузнецов В. А. Раскопки аланских городов Северного Кавказа в 1962 году. // Краткие сообщения Института археологии Академии наук СССР. Вып.98. М., 1964. С. 107-115

163. Кузнецов В. А. Средневековые дольменнообразные склепы Верхнего Прикубанья.// Краткие сообщения Института археологии Академии наук СССР. Вып. 85. М., 1961. С. 106-117

164. Кузнецов Н. И. В дебрях Дагестана. М., 1913. 270 с.

165. Кулаковский Ю. А. Аланы по сведеньям классических и византийских писателей. Киев, 1899.

166. Кулаковский Ю. А. Христианство у алан. // Избранные труды по истории аланов и Сарматии; сост. С.М. Перевалова. Спб, 2000. 318 с.

167. Куликовский Г. И. Отчет о раскопках.// Материалы по археологии Кавказа. Т. УП. М., 1898

168. Курбатов Г. Л., Лебедева Г. Е. Город и государство в Византии в эпоху перехода от античности к феодализму. // Город и государство в древних обществах. Изд. ЛГУ, 1982.

169. Лавров Л. И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев. // Труды института этнографии. Т.51. М.: Издательство АН СССР, 1959. С.31-95.

170. Лайпанов X. О. Из связей алано-хазарской и яфетической культур. // Труды Киргизского Государственного педагогического института им. В. М. Фрунзе. Т. II. Вып. 2. Фрунзе, 1948. С. 75 83

171. Лайпанов X. О. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск, 1957. 67 с.

172. Латышев В. Заметки о кавказских надписях.// Известия Археологической комиссии. Вып. 10. Спб, 1904. С. 679-682

173. Лесняк В. Из прошлого Карачая. // Газета «Орджоникидзевская правда» от 4 января 1941 г.

174. Липкович А. Д. Система традиционного природопользования в Алагирском и Куртатинском ущельях. Ретроспективный экономический анализ. Владикавказ, 1998

175. Лубо-Лесниченко, Е. И. Китай на Шелковом пухи (Шелк и внешние связи древнего и раннесредневекового Кигая). М.: Наука, 1994. 326 с.

176. Магометов А. X. Культура и быт осетинского крестьянства. Историко-этнографический очерк. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1963. 224 с.

177. Магометов Д. М. Древние религиозные верования дидойцев. Махачкала, 1988.

178. Мамбетов Г. X. Традиционная культура кабардинцев и балкарцев. Нальчик: «Эльбрус», 1994. 253 с.

179. Марковин В. И. Византийская ткань с золотым шигьем из Сентинского храма. // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1983. С. 68-72

180. Марковин В. И. Дольменные постройки в бассейне р. Кяфар. // Советская археология, № 3. М., 1983. С. 90 109

181. Марковин В. И. Испун дома карликов: заметки о дольменах Западного Кавказа. Краснодар, 1985. 112 с.

182. Марковин В. И. Сентииский храм и его изучение. // Вопросы средневековой археологии Северного Кавказа; сб. научн. тр. Черкесск, 1988. С.8-31

183. Марковин В. И. Составной дольмен у аула Адербиевка и дольменообразные гробницы в бассейне реки Кяфар. // Краткие сообщения Института археологии АН СССР. Т. 142. М., 1975. С. 75 -78

184. Марковин В. И., Ошаев X. Д. О местоположении ясского города Дедякова (по следам археологических исследований). // Советская археология, №1. М.,1978. С.94

185. Мастепанов С. Д. Древности Хумаринского района.// VII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Черкесск, 1977. С. 76-78

186. Мизиев И. М. Первые раскопки в верховьях р. Кубани. // Археологические открытия. М., 1966

187. Мизиев И. М. Шаги к истокам этнической- истории Центрального Кавказа. Нальчик, 1986. 182 с.

188. Миллер В. Ф. Древпеосетинский памятник из Кубанской области. // Материалы по археологии Кавказа. Вып. III. M., 1893. С. 118

189. Миллер В. Ф. Осетинские этюды. 4.1. М.: Московский Императорский университет, 1881. 166с.

190. Милованов Е. А. Средневековое городище на р. Уруп. // Археологический отчет 1972 г. 1973.

191. Минаева Т. М. Городище Адиюх в Черкесии. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР, № 60. М., 1955. С. 129-151;

192. Минаева Т. М. Городище близ аула Кубина в Черкесии. // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. 22. Вып. 4. Орджоникидзе, 1960. С. 156 188

193. Минаева Т. М. Городище на балке Адиюх в Черкесии. // Сборник научных грудов Ставропольского Государственного педагогического института. Вып. 9. Ставрополь, 1955. С. 129— 161

194. Минаева Т. М. К истории алан Верхнего Прикубанья по археологическим данным. Ставрополь, 1971. 248 с.

195. Минаева Т. М. К истории археологических обследований в верховьях р. Кубани. // Ученые записки Ставропольского государственного педагогического института. Т. 7. Ставрополь, 1951. С.211 -236

196. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Адиюх в 1960 г. / Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2229. М., 1961. 11 с.

197. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Адиюх в 1960 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 2229а. М., 1961. И с.

198. Минаева Т.М. Отчет о раскопках городища Гиляч в 1961 г. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 2438. М., 1962. 8 с.

199. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Гиляч в 1961 г.// Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 2438а. М., 1962. 11 с.

200. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Гиляч в 1965 г. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 3149. М., 1965. Юс.

201. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Гиляч в 1965 г. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 3149а. М., 1966.

202. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища Инджур-Гата в 1967 году. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. 3458. М.,1968. 13 с.

203. Минаева Т- М. Отчет о раскопках городища Инджур-Гата в 1967 году. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 3458а. М., 1968. 13 с.

204. Минаева Т. М. Отчет о раскопках городища на балке Адиюх в 1955 г. // Архив PIA РАН. Ф. Р-1. Д. № 1204. М., 1956. 13 с.

205. Минаева Т. М- Отчет об археологических раскопках 1954 г. на городище Адиюх. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 946. М., 1955. 30 с.

206. Минаева T. M. Следы древних выработок металлических руд в ущелье р. Маруха. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. М., 1952. С. 116 119

207. Минорский В. Ф. История Ширвана Дербента в X-XI веках. М., 1963. 368 с.

208. Мифы народов мира. Т.1. М.: Российская энциклопедия, 1992. 671 с.

209. Найденко А. В. Отчет об обследованиях и раскопках разрушающихся памятников близ ст. Исправной Зеленчукского района. // Архив ИА РАН. Ф. Р.1. Д. № 4410

210. Нарышкины. Отчет господ Нарышкиных, совершивших путешествие на Кавказ (Сванетию) с археологической целью в 1867 г.// Известия Русского археологического общества. Т. 8. Спб, 1877. С. 325 -368

211. Нечитайло A. JI. Новые памятники прикубанской культуры у истоков Теберды. // VII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Черкесск, 1977. С. 45^16

212. Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1958. С. 73 -74

213. Орфинский В. П. Часовни в традиционной культуре карел. // Народное зодчество; сб. науч. тр. Петрозаводск, 2004. С.73 124

214. Орфинский В. П. К вопросу о национальном своеобразии культового зодчества России. // Христианское зодчество. Новые материалы и исследования; сб. научн. ст.; под ред. И.А.Бондаренко. М.: УРСС, 2004. С. 124- 180

215. Орфинский В. П. Народное деревянное культовое зодчество Российского Севера: истоки развития. // Народное зодчество; сб. науч. тр. Петрозаводск, 1992. С.32 63

216. Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII—XIX вв.). Орджоникидзе, 1967. С. 96

217. Перфильева Л.А. К вопросу о византийском влиянии на культовую архитектуру Северо-Западного Кавказа Х-Х1 вв. // Аланы: Западная Европа и Византия. Орджоникидзе: Иристон,1992. С. 180-201

218. Петрелевич К. М. Находки археологов. // Газета «Красный Карачай» от 5 сентября 1940 г.

219. Петрелевич К. М. Отчет Петрелевича К.М. //Архив Санкт-Петербургского отделения ИА РАН. Ф. 35. Д. № 7. Спб, 1940.

220. Петрелевич К. М. Чудесный памятник Карачая. // Архив ИИМК РАН. Ф.35. Оп.1.Д.16. 1940. С. 11-54

221. Петрусевич Н. Извлечение из отчета об осмотре казенных свободных земель нагорной полосы между реками Тебердой и Лабой. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. IV. Тифлис, 1870.

222. Пищулина В. В. Особенности архитектуры донского станичного храма XVI начала XX вв./Автореф. дисс. канд. архит. М., НИИТАГ, 1997. 29 с.

223. Пищулина В. В. Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа периода средневековья. Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 2006. 320 с.

224. Пищулина В. В. Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа VI XVI вв. / Дисс. докт. архит. М., 2007. 461 с.

225. Пищулина В. В. Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа VI -XVI вв. // Автореф. дисс. докт. архит. М., 2007. 56 с.

226. Прозрителев Г. Н. Археологические находки. Апександро-Афонский Зеленчукский монастырь. // Труды Ставропольской ученой Архивной комиссии. Т. 2. Ставрополь, 1910. С. 1-3

227. Презрителен Г. Н. Древние памятники христианства на Северном Кавказе. // Сборник сведений о Северном Кавказе. Т. 1. Ставропольская губерния, 1906. С. 1-66

228. Прозрителев Г. Н. Древние Тебердинские могильники. // Труды Ставропольской ученой Архивной комиссии. Т. 5. Ставрополь, 1913. С. 3-6

229. Прокопий Кесарийский. Война с готами /Пер. С.П. Кондратьева М.: изд. Акад наук СССР, 1950.

230. Пфаф В. Б. Материалы для истории осетин. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. V. Тифлис, 1871. С.1-100.

231. Пфаф В. Б. Путешествие по ущельям Северной Осетии. //Сборник сведений о Кавказе. Т.1. Тифлис, 1871. 342 с.

232. Пчелина Е. Г. Греко-славянские эпиграфические памятники на Северном Кавказе.// Археологический ежедневник Академии наук СССР за 1959 г. М., 1960. С. 298-302

233. Робакидзе А. П., Гегечкори Г. Г. Формы жилища и структура поселения Горной Осетии // Кавказский этнографический сборник. Вып. V. Тбилиси, 1975. 198 с.

234. Розенберг Ф. О. О согдийцах. // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР (ЗКВ). Т. 1. Л., 1925.

235. Рунич А. П. Укрепления раннего средневековья в Кисловодской котловине. // Археолого-этнографический сборник. Вып. I. Нальчик: «Эльбрус», 1974.

236. Рябова В. Я. Разведки в верховьях Кубани в 1979 г. // Архив ИА РАН. М., 1980.

237. Саваренская Т. Ф. История градостроительного искусства. Рабовладельческий и феодальный периоды. М.: Архитектура-С, 2004. 376 с.

238. Савченко Е. И. Исследования могильника Мощевая Балка. // Археологические открытия. М., 1981

239. Самарина Н. В., Щербина Н. В. История Дона и Северного Кавказа с древних времен до 1917 г./ Web-учебник. URL: http://grants.rsu.ru/osi/DonNC/Donbeg.htm. Ростов-на-Дону, 2002.

240. Сведения арабских географов IX-X веков о Кавказе, Армении и Азербайджане. / Пер. H.A. Караулова. // Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. Вып. 32. Тифлис. 1903.

241. Сведения арабских географов IX—X веков о Кавказе, Армении и Азербайджане. Пер. H.A. Караулова. // Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. Вып. 38. Тифлис. 1908.

242. Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа. Кн. 1 Спб, 1847. 304 с.

243. Скитский Б. В. Очерки по истории осетинского народа с древних времен до 1867 года. // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. XI. 1947. 197 с.

244. Сланов А. А. Военное дело алан I-XV вв. Владикавказ, 2007. 400 с.»

245. Смолин В. Ф. Катакомбы на Рим-Горе близ Кисловодска.// Краеведение на Северном Кавказе, №1-2. Ростов-на-Дону, 1928. С. 8790

246. Струков Д. М. Альбом рисунков Зеленчукских древностей. / Таврическая губерния. Рисунки художника Д.М. Струкова.// Архив Санкт-Петербургского отделения ИА РАН, Д. № 39

247. Сулименко С. Д. Архитектура в традиционной культуре горских народов Северного Кавказа. / Дисс. докт. архит. Ростов-на-Дону, 2000. 426 с.

248. Сулименко С. Д. Башни Северного Кавказа (символизация пространства в домостроительном творчестве горцев). Владикавказ, 1997. 150 с.

249. Сысоев В. М. Археологическая экскурсия по Закубаныо. // Материалы по археологии Кавказа. Вып.1Х. М., 1904. С.89-169

250. Сысоев В. М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении. // Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. Вып. 43 Тифлис, 1913. С. 1-156

251. Сысоев В. М. Поездка на реки Зеленчук, Кубань и Теберду летом 1895 г. // Археологические известия и заметки, издаваемые Императорским Московским археологическим обществом. Т. IV, 1896. 22 с.

252. Сысоев В. М. Поездка на реки: Зеленчук, Кубань и Теберду летом 1895 года // Материалы по археологии Кавказа. Вып. VII. М.,1898. С.115-136

253. Текеев Г. Х.-У. Раскопки на Амгате. // VII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Черкесск, 1977. С. 31—33

254. Тер-Мкртчян Г., Тер-Мовсесян М. История Шапуха Багратуни. Эчмиадзин. 1921.

255. Токарев Г. Поездка в снеговой хребет северо-западной цепи Кавказа. // Современник. Вып. V. Спб, .1851. С. 1-24

256. Токарев С. А. Религиозные пережитки шапсугов и их преодоление. // Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов: Материалы Шапсугской экспедиции. М.: МГУ, 1940. 82 с.

257. Толстов С. П. Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция. Академии наук СССР 1950 г. // Советская археология. Вып. XVIII. М., 1953.

258. Трейман Ю. Ф., Пищулина В. В. Музеефикация архитектурно-природных комплексов (на примере Нижне-Архызского городища). Ростов-на-Дону, 2008. 75 с.

259. Трейман Ю. Ф. Особенности территориально-пространственного расположения поселений средневековой Алании на Великом шелковом пути. // Вестник ВолгГАСУ. Серия: строительство и архитектура. Выпуск 17 (36). Волгоград, 2010. С. 135 -141

260. Трейман Ю. Ф. Языческие и христианские традиции форм и пространства в культовой архитектуре Нижне-Архызского городища X-XII вв. // Философия в XXI веке: международный сборник научных трудов. Вып. 11. Воронеж: ВГПУ, 2006. С. 134 141

261. Уарзиатты В. С. Праздничный мир осетин. Владикавказ, 1995. 160с.

262. Уварова П. С. Кавказ. Путевые заметки. 4.1. М., 1887. 327 с.

263. Уварова П. С. Кавказ. Путевые заметки. 4.2. М.,1891. 316 с.

264. Уварова П. С. Христианские памятники. // Материалы по археологии Кавказа. Вып. IV. М., 1894. 96 с.

265. Федоров Я. А. Аланское городище и могильник Джашырын-Кала в верховьях Кубани // Материалы по археологии и древней истории Северной Осетии. Т.Н. Орджоникидзе, 1969.

266. Федоров Я. А., Эльканов У. Ю. Раннесредневековые памятники Верхнего Прикубанья. // Археология и этнография Карачаево-Черкессии. 1979. С. 68 73

267. Федоровский А. Археологические заметки о Кубанской области. //Известия Археологической комиссии. Вып. 47. Спб, 1913. С. 155-158

268. Фелицын Е. Д. Археологическая карта Кубанской области. М., 1882

269. Фелицын Е. Д. Черкесы-адыги и западно-кавказские горцы. Материалы для изучения горцев и принадлежащей им страны. // Кубанские областные ведомости, № 38. Екатеринодар, 1884. С. 1 — 23

270. Фиркович, А. Археологические разведки на Кавказе. // Записки императорского Археологического общества. Т. 9. Спб, 1857. С. 371 -405

271. Формозов А. А. Язычество Адыгов М., 1993.

272. Фредерик Дюбуа де Монпере. Путешествия вокруг Кавказа, т. 1. // Труды института абхазской культуры. Выпуск VI. Свидетельства иностранцев об Абхазии. Сухуми: изд. Абгиз, 1937.

273. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик: Эльбрус, 1978. 334 с.

274. Хан-Магомедов С. О. Архитектура цахуров. //Архитектурное наследство, №13. М., 1961. С. 33-60

275. Хапаев С. А. Очерки природы Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1981. 317 с.

276. Хасиев С. М. О некоторых древних чеченских оберегах (К вопросу о пережитках первобытных культов у вайнахов). // Археолого-этнографический сборник Чечено-ингушского института социологии и филологии. Грозный, 1969. С. 183-193

277. Чачхалиа Д. К. Абхазская святыня в старом Сочи. О почитании очажной цепи на Кавказе. // Этнографическое обозрение, № 1. М., 1998. С. 87-92

278. Чурсин Г. Ф. Культ железа у кавказских народов. // Известия Кавказского историко-архсологического института. Т. VI. Тифлис, 1927-1928. С. 67-106

279. Шишкин П. Н. Материалы к археологической карте Черкесской автономной области. // Архив Санкт-Петербургского отделения ИА РАН, Ф. 2. Оп. 2. Д. № 1406. 1934.

280. Шумилкин С. М. Нижегородская ярмарка. Нижний Новгород: изд. «Понедельник», Волго-Вятское кн. изд., 1996. 224 с.

281. Щенков А. С., Вятчанина Т. Н. Об иконографии и тектонике православного храма. М.,1996. 82 с.

282. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1980 г. Нижне-Архызское городище. / У.Ю. Эльканов. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 7982. М, 1981. 20 с.

283. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1980 г. Нижне-Архызское городище. // Архив ИА РАН, Ф. Р-1. Д. № 7982а. М, 1981. 22 с.

284. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1981 г. Нижне-Архызское городище. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 8749. М, 1982. 14 с.

285. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1981 г. Нижне-Архызское городище. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 8749а. М, 1982. 32 с.

286. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1982 г. Нижне-Архызское городище. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 9419. М, 1983. 13 с.

287. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1982 г. Нижне-Архызское городище. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 9419а. М, 1983. 19 с.

288. Эльканов У. Ю. Отчет археологической экспедиции Карачаево-Черкесского музея краеведения за 1983 г. Нижне-Архызское городище. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 9781. М, 1984. 30 с.

289. Эльканов У. Ю. Отчет о работе археологической экспедиции Карачаево-Черкесского историко-культурного и природного музея-заповедника в 1990 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 14865. М, 1991. 22 с.

290. Эльканов У. Ю. Отчет о работе археологической экспедиции Карачаево-Черкесского историко-культурного и природного музеязаповедника в 1995 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 19911. М, 1996. 20 с.

291. Эльканов У. Ю- Отчет о раскопках Нижне-Архызского городища в 1985 году. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 10422. М, 1986. 30 с.

292. Эльканов У. Ю. Отчет о разведках на Кяфарском аланском городище (Зеленчукский р-н Карачаево-Черкессии) в 1992 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 17534. М., 1993. 34 с.

293. Эльканов У. Ю. Отчет о разведках на Кяфарском аланском городище (Зеленчукский р-н Карачаево-Черкессии) в 1992 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. № 1865. М., 1993. 39 с.

294. Эльканов У.Ю. Раскопки древнего "Круга" на Нижне-Архызском городище.// Вопросы средневековой археологии Северного Кавказа. Черкесск, 1988. С. 142-150

295. Якобсон А. JI. Средневековый Херсонес XH-XIV вв.// Материал!,т и исследования по археологии СССР, № 17. М., 1950.256 с.

296. Darrouzes J. Questions de,droit matrimonial: 1172-1175. REB. 1977.

297. Erckert R. Der Kaukasus und seine Völker. Lpz., 1887.

298. Ficker G. Das Epiphanios Kloster in Kerasus und der Metropolit Alanies // Byzantinisch-Neugriechische Iahrbucher. Bd. Ш. Berlin, 1922.

299. Hudud al-Alam. Translated and explaned by V. Minorsky. London. 1937.

300. Maproth J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien unternommen in den Jahren 1807 und 1808. //Halle. T.l. Berlin, 1812.

301. Klaproth J. Voyage au mont Caucase et en Georgie, t.I. Paris, 1823.

302. Klaproth. J. Sur les anciennes eglises chretiennes dans le Caucase audela du Kouban. // NJA, V. Paris. 1830.

303. Minorsky V. The Alan capital Magas and the Mongol campaigns. // BSOAS, t. XIV, n. 2. 1952.

304. Reineggs J. Allgemeine historische-topographische Beschreibung des Kaukasus, 1.1. SPb., 1796.

Похожие работы

Строительство
05.23.00