автореферат диссертации по документальной информации, 05.25.03, диссертация на тему:Становление и развитие книговедения и библиографии в России в XIX - первой трети XX века

На правах рукописи

Леликова Наталия Константиновна

Становление и развитие книговедения и библиографии в России в XIX — первой трети XX века

Специальность 05.25.03 «Библиотековедение, библиографоведение и книговедение»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург 2004

Диссертация выполнена в Отделе библиографии и краеведения Федерального государственного учреждения «Российская национальная библиотека».

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Левочкин Иван Васильевич

доктор исторических наук, профессор Куприянова Татьяна Георгиевна

доктор педагогических наук, профессор Леонов Валерий Павлович

Ведущая организация:

Государственная публичная научно-техническая библиотека Сибирского отделения Российской Академии наук

Защита состоится 9 декабря 2004 года в 11 часов на заседании Диссертационного совета Д 210.025-01 при Федеральном государственном учреждении «Российская государственная библиотека», по адресу: 119019, г. Москва, ул. Воздвиженка, д. 3/5.

С диссертацией можно ознакомиться в Отделе литературы по библиотековедению и библиографоведению ФГУ «Российская государственная библиотека».

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

2005

922334

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Наука является одной из важнейших сфер жизнедеятельности общества. И хотя общепринятого ее определения не существует, предполагается, что наука — это «высокоспециализированная деятельность человека по выработке, систематизации, проверке знаний с целью их высокоэффективного использования. Наука — это знание, достигшее оптимальности по критериям обоснованности, достоверности, непротиворечивости, точности и плодотворности»1. Нет однозначного представления и о том, когда возникла наука — в античности, в Западной Европе в позднее средневековье (в XII—XIV вв.), в Новое время (XVI—XVII вв.) или уже в первой трети XIX в., когда исследовательская деятельность была объединена с высшим образованием2. Главной целью, определяющей научную деятельность, является получение научного знания. Каждая наука проходит в своем развитии определенные этапы. Вначале накапливается материал об исследуемых объектах и явлениях, который затем объединяется в целостное и обозримое эмпирическое знание. Как считают науковеды, установление истинности знания жестко регламентируется уже на эмпирическом уровне. Важнейшими способами обоснования научности полученного эмпирического знания являются многократные проверки наблюдениями и экспериментами, а в гуманитарных науках — обращение к первоисточникам, архивным документам, статистическим данным и т. п., которые осуществляются учеными независимо друг от друга3. Теоретический уровень познания обладает своими специфическими методами исследования. Науковеды приходят почти к единодушному мнению, что теории не являются только описанием и объяснением фактов и закономерностей, выявленных в процессе эмпирического исследования. Они возникают в сложном взаимодействии теоретического мышления и эмпирического познания реальности, в результате разрешения чисто теоретических проблем, взаимодействия науки и культуры; большое значение для научного познания и собственно теоретических оснований имеет философское осмысление сложившихся познавательных традиций, которое становится особенно актуальным в переломные этапы

1 Канке В. А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия. М., 2000. С. 156.

2 Кузнецова Н. И. Проблемы возникновения науки // Философия и методология науки / Под ред. В. И. Купцова. М., 1996. С. 39—43.

'Девятою С. В., Купцов В. И. Образ науки //Там же. С. 9,11—12.

развития науки4. Эти уровни и этапы формирования науки в целом характерны и для исследуемых нами дисциплин — книговедения и библиографии. (В изучаемый период — XIX — первую треть XX в. — библиография рассматривалась в качестве научной дисциплины и действительно была таковой. В нашем исследовании мы рассматриваем понятие «библиография» как комплексное — включающее проблематику библиографической науки (современного библиографоведения) и практической библиографической деятельности, которые на том этапе были неразделимы).

Становление и развитие книговедческой и библиографической наук — процесс длительный и сложный. Их историческое изучение — возникновения и смены теоретических учений и концепций, прослеживания преемственности между ними, трансформаций теоретических представлений и их «перехода» из одной концепции в другую — позволяют проследить формирование науки изнутри, осмыслить ее как некий феномен в ретроспективе.

В наши дни, когда в связи с информатизацией общества и внедрением компьютерных технологий меняются представления о таких фундаментальных понятиях, как «книга», «библиотека», «библиография», изучение исторического пути развития книговедения и библиографии является особенно актуальным. Рассматривая процессы становления науки о книге в целом — как комплексной дисциплины, обобщающей знание, полученное в результате научного изучения книги, и в том числе проблемы формирования книговедческой и библиографической наук в их взаимосвязи, привлекая по мере необходимости библиотековедческую проблематику, отраженную в трудах исследователей, занимающихся этими вопросами, мы постарались реализовать комплексный подход к изучению истории науки о книге как неотъемлемой части историко-культурного процесса. Актуальность данной темы обусловлена тем, что исследуемый период (начало XIX—первая треть XX вв.) дает возможность проследить все этапы становления и развития указанных наук, а 1920-е гг. являются основополагающим фундаментальным этапом развития книговедения и началом формирования библиографоведения, этапом постановки и решения кардинальных методологических и теоретических проблем, когда были заложены основы современных направлений в этих науках.

Обращение к истории науки о книге позволяет осветить такие важные проблемы, как бытование книги в социуме, сохранение культурного наследия человеческой цивилизации, наследование традиций культуры, способы организации научной мысли. Изучение феномена библиографии, облакам же. С. 18—19.

дающего культурологической значимостью, приводит к созданию особых когнитивных методик в процессе познания, которые отнюдь не сводятся к осознанию вспомогательного значения библиографического знания для отдельных наук.

В настоящее время меняются гносеологические подходы в философии и науковедении. Происходит приближение к реальному познанию и познавательной деятельности целостного, а не «частичного» (гносеологического) субъекта. Становятся важными доверие познающему субъекту, психологизм и историзм, признание базисных начал культуры—языка и времени как онтологических оснований философии познания и атрибутов человека познающего. Значимыми для теории познания оказываются герменевтические и феноменологические когнитивные практики, которые включают такие понятия, как очевидность, интенциональностъ, смыслы, истолкования и интерпретации, темпоральность и т. д. Весьма важным признается опыт гуманитарных наук, ранее не учитывавшийся традиционной теорией познания, — философское осмысление истории, филологии, истории культуры5. Целостное историко-на-уковедческое исследование книговедения и библиографии с привлечением данных философии познания, когнитологии, семиотики, культурологии позволяет вписать их историю в общий процесс становления и развития отечественной гуманитаристики.

Степень изученности и научной разработанности темы. Развитие отечественного книговедения и библиографической науки (библиографо-ведения) в тех или иных аспектах рассматривалось в трудах отечественных исследователей, но, как правило, это было изолированное изучение обеих наук. Исследовались проблемы становления общей теории книговедения (преимущественно в советское время), изучалась история отдельных книговедческих дисциплин, развитие библиографической мысли в разные исторические периоды; объектом рассмотрения были концепции отдельных книговедов и библиографоведов, деятельность книговедческих и библиографических учреждений и организаций.

В данном исследовании в первую очередь объектом изучения стали труды отечественных книговедов и библиографов XIX — начала XX вв. — А. К. Шторха и Ф. П. Аделунга, В. Г. Анастасевича, В. С. Сопикова, П. И. Кеппена, К. М. Базили, В. Р. Зотова, И. П. Сахарова, В. М. Ундоль-ского, Г. Н. Геннади, Р. И. Минцлова, М. Л. Михайлова, М. Н. Лонгинова, Л. П. Блюммера, Е. Ф. Буринского, Н. Н. Вакуловского, В. И. Межова, П. К. Симони, Н. К. Никольского, Ф. А. Витберга, Ф. Т. Тарасова, А. Н. Со-

5 Микешина Л. А Философия познания: Полемические главы. М, 2002. С. 14—15.

ловьева, А. Е. Яновского, Г. А. Ильинского, А. А. Лебедева, А. Д. Торопова и труды зарубежных ученых, известные в России и послужившие в той или иной степени основой отечественной науки о книге — Г. Ноде, М. Дениса, Ж. Ф. Нэ де ля Рошеля, Э. Г. Пеньо, Ф. А. Эберта, Т. X. Хорна, И. Лелевеля.

Анализировалась библиографическая периодика — «Russische Bibliothek» Г. Л. X. Бакмейстера, «Библиографические листы» П. И. Кеп-пена, «Библиографические записки» А. Н. Афанасьева и М. П. Полу-денского, а затем В. И. Касаткина, «Книжный вестник» Ю. М. Богушевича (затем Н. А. Сеньковского, а впоследствии В. С. Курочкина), «Российская библиография» Э. К. Гартье, «Библиограф» Н. М. Лисовского, «Библиографические записки» П. П. Шибанова, «Библиографические известия» Б. С. Боднарского и др. Были изучены статьи книговедческого («библиографического» — по терминологии того времени) содержания в энциклопедических изданиях.

В связи с тем, что «библиографический» комплекс в изучаемый период включал ряд смежных дисциплин, привлекались также труды Н. И. Греча по истории русской литературы, А. В. Старчевского по русской историографии, П. В. Хавского по хронологии, Ф. И. Петрушевского по метрологии и другие, аналогичные им.

В 1910—1920-е гг. в связи с появлением основополагающих трудов по книговедению и теории библиографии объектом изучения стали теоретические высказывания и концепции Н. М. Лисовского, А. М. Ловягина, Н. А. Рубакина, Б. С. Боднарского, С. А. Венгерова, К. Н. Дерунова, А. И. Малеина, М. Н. Куфаева, А. А. Сидорова, Н. В. Здобнова, Я. П. Гребенщикова, Н. П. Усольцева, Н. Ю. Ульянинского, Е. И. Шамурина, Н. Ф. Яниц-кого, И. В. Владйславлева, Л. Н. Троповского, М. И. Щелкунова, М. Ф. Яновского, А. В. Мезьер, Н. М. Сомова, А. Г. Фомина. Особое внимание уделялось изучению работ украинских книговедов и теоретиков библиографии (в том числе представителей украинской эмиграции) — Л. У. Быковского, Д. А. Ба-лики, Ю. А. Меженко, С. О. Сирополко, а также бельгийских, чешских, немецких, польских исследователей, оказавших заметное влияние на развитие отечественной науки, — П. Отле, Л. Я. Живного, Ф. Эйхлера, Г. Шнейдера, 3. Моцарского, М. Руликовского, Я. С. Бистроня и др.

В диссертации тщательно проанализированы труды Н. Я. Марра, П. Н. Беркова, И. В. Новосадского, М. А. Годкевича, К. А. Довганя, заложившие основы перестройки советского книговедения и библиографии на принципах марксистско-ленинской методологии.

В работах современных книговедов — И. Е. Баренбаума, А. И. Барсука, А. А. Беловицкой, В. И. Васильева, Л. И. Владимирова, А. А. Говорова,

А. А. Гречихина, И. К. Григорьева, М. П. Ельникова, Т. Г. Куприяновой, И. В. Левочкина, Е. Л. Немировского, С. П. Омилянчука, С. А. Пайчадзе, М. М. Панфилова, В. А. Петрицкого, А. Л. Посадскова, Б. В. Сапунова, О. Р. Хромова, А. Я. Черняка, Г. Н. Швецовой, И. А. Шомраковой, О. А. Якушевой — представлены различные аспекты развития книговедения и конкретных книжных дисциплин на разных этапах. Большое число работ посвящено истории книги; имеются труды по истории книгопечатания, истории книгоиздательского дела и книжной торговли; предметом специального теоретического и исторического исследования являлись искусство книги и библиофильство. Привлекались труды по истории библиотек (в первую очередь монография Б. Ф. Володина) и истории развития библиотековедческой мысли в России (труды А. Н. Ванеева).

В диссертации широко использовались работы зарубежных авторов по книговедению, библиографоведению, библиотековедению — С. Вртель-Верчиньского, К. Гломбевского, Т. Зберского, К. Мигоня, М. Червинского, К. Стайкоса, Е. Франке, Ф. Функе, X. Хаармана.

В трудах по истории отечественной и зарубежной библиографии

A. И. Малеина, М. Н. Куфаева, Н. В. Здобнова, К. Р. Симона, И. В. Гудов-щиковой и К. В. Лютовой, М. В. Машковой, Г. В. Михеевой, И. Ф. Мартынова, Л. М. Равич, О. С. Острой, Б. А. Семеновкера содержатся интересующие нас сведения историко-теоретического характера, но, учитывая большой объем материала, собранный в этих работах, и имея в виду их главную задачу — представить историю библиографии в целом, авторы не могли уделить должного внимания истории теоретических исследований. Тем не менее именно эти труды являются основным источником наших знаний о процессах становления и развития библиографической науки. Истории библиографического описания, также весьма важной для данного исследования, посвящены работы Н. А. Никифоровской. Появление в 1960—1970-е гг. теоретических трудов М. А. Брискмана, А. И. Барсука, Д. Ю. Теплова, О. П. Коршунова и др., а также дискуссии, возникшие в связи с их появлением (особенно в связи с монографией О. П. Коршунова), активизировали разработку проблем общей теории библиографии и побудили обращение к истории библиографической науки.

В последние годы вышло немало библиографоведческих трудов (Л. В. Астаховой, Э. К. Беспаловой, М. Г. Вохрышевой, Г. Ф. Горду-каловой, О. М. Зусьмана, В. П. Леонова, Н. А. Слядневой, А. В. Соколова,

B. А. Фокеева и др.), в которых также получил широкое отражение исто-рико-теоретический материал. В этих работах проведена историческая реконструкция явлений, относящихся к библиографии, и с научной точки зре-

ния они представляют несомненный интерес. При этом особое значение для нашей темы имеет историческое исследование Э. К. Беспаловой, которое носит теоретико-методологический характер (исторический материал дан в нем фрагментарно), и в данной работе мы основывались на тех концептуальных положениях автора, которые считали важными.

Анализ работ, в которых рассматриваются теоретические воззрения отдельных книговедов и библиографов, деятельность книговедческих и библиографических организаций, также послужил основой данного исследования. Это труды И. Е. Баренбаума о Н. М. Лисовском и М. Н. Куфа-еве, Э. К. Беспаловой и И. Г. Матвеевой о А. М. Ловягине, Ю. А. Сорокина, И. Г. Хомяковой и В. М. Беспалова о Н. А. Рубакине, Н. В. Стришенец и Е. К. Соколинского о Ю. А. Меженко, Т. Д. Крыловой о Е. И. Шамурине, Н. Т. Толкачева и Н. Ф. Вербиной о Л. Н. Троповском, М. Д. Эльзона о А. Г. Фомине, В. М. Алпатова и О. Д. Голубевой о Н. Я. Марре, В. А. Симоновского и М. Н. Тищенко о Ленинградском институте книговедения, М. Л. Свойского об Институте книги, документа и письма, И. Г. Хомяковой о международных связях Российской книжной палаты, М. А. Шапарневой о критико-библиографическом журнале «Книга и пролетарская революция» и многие другие.

Привлекались работы по истории смежных дисциплин: палеографии (латинской и славяно-русской) — О. А. Добиаш-Рождественской, Л. П. Жуковской, В. Н. Щепкина, И. В. Левочкина, археографии — П. Г. Софинова, дипломатике — С. М. Каштанова, вспомогательных исторических дисциплин — Е. И. Каменцевой, историко-литературных исследований—Б. А. Ту-раева, В. Эрлиха и других.

Методологической основой данного исследования являлись труды отечественных и зарубежных ученых по философии, науковедению, истории, лингвистике, языкознанию, семиотике, информатике. Это труды зарубежных исследователей Т. Адорно, Р. Барта, Л. Витгенштейна, Г. Га-дамера, Э. Гуссерля, К. Поппера, Т. Куна, К. Леви-Стросса, К. Манхейма, Ф. де Соссюра, М. Хайдеггера, У. Эко. При этом в диссертации анализировались и те философские сочинения XIX—начала XX вв., на которых основывались деятели изучаемого нами периода — это труды О. Конта, Г. Спенсера, В. Виндельбанда, Г. Риккерта. Широко использовались работы отечественных философов и науковедов, теоретиков исторической науки и литературоведения — это сочинения В. И. Вернадского, Б. М. Кедрова, Ю. М. Лотмана, Л. А. Микешиной, А. Л. Никифорова, Т. И. Ойзермана, А. П. Огурцова, Э. Г. Юдина, а также Н. И. Кареева, А. С. Лаппо-Данилев-ского, М. М. Бахтина.

Таким образом, трудов, касающихся тех или иных аспектов настоящего исследования, немало, но все они даже в совокупности не дают всестороннего ясного и четкого представления об эволюции книговедческой и библиографической наук в России, поэтому и возникла необходимость в самостоятельном исследовании.

Цель исследования — целостное изучение истории становления и развития книговедения и научной проблематики библиографии со времени формирования науки о книге в России в начале XIX в. и до середины 30-х гг. XX в.

Задачи исследования:

— проследить последовательность процессов формирования книговедческого и библиографического знания в определенные исторические периоды, смену теоретических идей и концепций, преемственность между ними;

— выявить и проанализировать теоретические и методологические основы книговедения и библиографии;

— установить этапность в развитии науки о книге в целом, книговедения и библиографии в ее составе;

— осветить проблему влияния политики на науку, ее участие в осуществлении целей, намеченных государством, партиями, общественными группами, и соответственно возможности практического использования результатов книговедческих и библиографоведческих исследований.

В диссертации решались и чисто науковедческие задачи:

— описание механизма формирования и развития научных идей и концепций в трудах исследователей изучаемого и предшествующего периодов, типов построения теоретических положений и критериев их оценки, уровней научной методологии;

— осуществление реконструкции знания прошлого с помощью герменевтических методов: объяснение содержания исторически конкретного действия, мысли, теории, реконструирование интеллектуального контекста и той научной ситуации, которая порождала анализируемые теории;

— определение соотношения между предметом исследования, методами изучения объекта науки и теоретическими построениями;

— выявление соотношения предмета исследования с предметами других родственных дисциплин, теоретические и методологические взаимосвязи между науками, принципы формирования комплексов наук в разные исторические периоды, включенность проблематики изучаемых дисциплин в науковедческий контекст эпохи;

— объяснение институциональной структуры науки — возникновения и развития определенных научных направлений, интеграции и дезинтеграции исследований.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является наука о книге, постоянно менявшая название, содержание и свой научный статус в разные исторические периоды, а также сформировавшиеся в ее структуре такие научные дисциплины, как книговедение и библиографоведение (по терминологии того времени — библиография). Предмет исследования — процессы становления и развития книговедения и библиографии в России.

Концепция исследования. Развитие книговедческих дисциплин, изучающих вначале рукописные, а затем и печатные книги, а также все процессы их создания, распространения и использования, обусловило появление науки обобщающего характера, стремящейся объединить разрозненные сведения в единый комплекс. Наука о книге первоначально формировалась как обобщение практического опыта в сфере книжного дела, поэтому в исследовании в первую очередь уделялось внимание вопросам изучения отдельных отраслей книжного дела. Особое место в книговедческом комплексе всегда занимала библиография, роль и значение которой менялись в разные исторические периоды, и в данном исследовании прослежены последовательные функциональные трансформации библиографии в системе науки о книге.

Традиционно библиографическая наука (библиографоведение) в России рассматривалась в комплексе книговедения, а практическая библиографическая деятельность — в системе книжного дела. Однако на современном этапе окончательно произошла дифференциация наук, в результате которой проблематика библиографоведения, как правило, разрабатывается независимо от книговедения (а зачастую и без учета проблематики последнего); связь книговедения с библиографоведением носит скорее декларативный характер. В данном исследовании становление научной проблематики обеих дисциплин рассматривается в единстве. Такой подход принципиально важен, поскольку в процессе исторического развития научная проблематика книговедения и библиографии, а также формирование их термино-систем осуществлялись во взаимосвязи и характеризовались весьма сложными, а порой и противоречивыми тенденциями. В связи с этим предметом настоящего исследования являются на ранних этапах процессы зарождения, становления и развития науки о книге независимо от того, как она называлась и комплекс каких проблем включала. Лишь в 1910-е гг., когда происходит формирование книговедения, в составе которого выделяется библиография, становится возможным вычленить проблематику собственно книговедческой и собственно библиографической наук и рассматривать их по отдельности.

Говоря об используемых в нашей работе терминах, следует отметить, что понятие «наука о книге» трактуется как комплексное и исторически обусловленное: в отдельные периоды ему соответствовало понятие «библиография», «библиографическая наука», позднее — «книговедение» и «книговедческая наука». И, хотя два последних понятия, как правило, употреблялись в качестве синонимов, термин «книговедение» мы старались соотносить с тем его значением, которое представлено в работах исследователей начиная с 1910-х гг., а также с его современным определением как науки о книге и книжном деле. В соответствии с этим мы использовали в ряде случаев понятия «библиографическая наука» и «библиографоведение» не как синонимы, так как последнее имеет вполне определенное значение и вряд ли может быть применено к ранним этапам становления библиографической науки, включавшей комплекс проблем, изучением которых современное библиографоведение не занимается. При этом понятие «библиография» рассматривалось нами как обобщающее для всех библиографических явлений и соответственно объединяющее как практическую библиографическую деятельность, так и процессы формирования библиографической науки. Учитывая то, что на ранних этапах, в частности в XVIII—XIX вв., понятие «библиография» часто использовалось как синоним науки о книге в целом, в тех случаях, когда необходимо было вычленить те или иные явления, имеющие непосредственное отношение к библиографии в ее современном значении, мы пользовались термином «собственно библиография». А так как библиография в течение всего изучаемого периода трактовалась как научная описательная дисциплина (по аналогии, например, с географией), а библиографический труд по созданию библиографических указателей — как труд научный по своей сути, часто понятие «библиография» мы вынуждены были употреблять в качестве синонима понятия «библиографическая наука», хотя на современном этапе различия между ними определены.

Цель науки о книге — генерирование научного книговедческого знания, под которым мы понимали и общекниговедческое знание — теоретическое, методологическое, историческое, и знание отдельных книговедческих дисциплин. Соответственно в таком же обобщающем значении использовалось и понятие «библиографическое знание» — как генерируемое библиографической наукой знание любого уровня, независимо от того, отражает ли оно результаты изучения объекта науки (в исследуемый нами период таким объектом, как правило, считалась книга) или результаты изучения самой библиографической науки. (Правда, в ряде случаев мы подчеркивали различие «библиографического» и «библиографоведчес-кого» знания, считая правомерным его разделение, предложенное В. А. Фо-кеевым в монографии «Природа библиографического знания». М, 1995).

Периодизация науки о книге в России в изучаемый нами период в основном соответствовала той, которая характерна для западноевропейских стран. Выделенные К Мигонем в монографии «Наука о книге» (М., 1991) этапы: библиографический, библиотековедческий, книговедческий — соответствуют тем, которые проходила и наука о книге в России. Данная периодизация, оставляя в стороне политические и идеологические моменты, строится по чисто научному принципу: этапы выделены в зависимости от того, какая из дисциплин в ту или иную эпоху являлась обобщающей для всего книговедческого комплекса. Библиографический период, когда в качестве науки, обобщающей комплекс дисциплин, связанных с книгой, рассматривалась библиография, в нашей стране продолжался с начала XIX в. по 1910-е гг. Библиотековедческий период для России не характерен, что объяснялось недостаточной развитостью библиотековедения в нашей стране в начале XX в., в то время, когда представления о его обобщающем характере как эквиваленте науки о книге в целом были широко распространены в Германии и некоторых других странах Западной Европы. Книговедческий период начинается в России с 1910-х гг. — с появления концепций Н. М. Лисовского и А. М. Ловягина, оказавших значительное влияние на развитие и отечественной, и зарубежной науки о книге. С этого времени можно говорить о формировании собственно книговедения и библиографоведения в нашей стране.

1920-е гг. являются одним из наиболее плодотворных периодов, когда книговедческая и библиографическая науки в России, выйдя из эмпирической стадии развития, приступили к целенаправленной разработке теоретических и методологических проблем, взаимно обогащая друг друга. Однако политические условия и идеологические установки конца 1920 — 1930-х гг. не способствовали их дальнейшему развитию. Декларируемый с середины 1920-х гг. принцип перестройки советской науки на основе марксистско-ленинской методологии, политизация науки и внедрение в нее определенных идеологических догм в конечном итоге деформировали ее развитие. К середине 1930-х гг. относится разрушение исторически сложившегося в предшествующий период книговедческого комплекса дисциплин; в это время были утрачены целые направления науки, не говоря уже об отдельных теоретических концепциях или идеях книговедов и библиографов. Искусственно была прервана и связь книговедения, названного «буржуазной» наукой, с библиографией. Дисциплины, ранее входившие в книговедческий комплекс, в том числе и библиография, были объявлены независимыми от книговедения и с этого времени формировали свою проблематику самостоятельно, по сути переживая иной этап становления. В связи с вышеуказанными процессами нами и определен конец изучаемого периода — середина 1930-х гг.

Новый этап развития (а по сути возрождения) книговедческой науки относится уже к концу 1950-х гг. Обращаясь к теоретическим трудам современных книговедов и библиографоведов, а также используя результаты исследований в области информатики, семиотики, лингвистики, философии, науковедения, истории и вспомогательных исторических дисциплин, мы старались проследить, какие идеи, заложенные в трудах книговедов 1920-х гг., получили дальнейшее развитие и оказали влияние на формирование современной науки о книге.

Методология исследования. Методологической основой исследования является принцип историзма, в соответствии с которым изучаемые объекты рассматриваются как формирующиеся и развивающиеся во времени, что дает возможность представить исторически последовательное освещение фактов, событий, явлений. Руководствуясь этой методологией, мы старались избежать интерпретации теорий и концепций прошлого с позиций определенных теоретических подходов, выработанных современной наукой. Тем не менее в исследовании прослеживается преемственность в развитии наук вплоть до сегодняшнего дня, объясняется, какие идеи, выработанные теоретиками исследуемого периода, востребованы в современном книговедении и библиографоведении.

В исследовании использован системный подход, в соответствии с которым наука о книге рассматривается как сложная, определенным образом структурированная система, включающая ряд подсистем. В связи с тем, что наука о книге на всех этапах включалась в общую проблематику гуманитарных наук, привлекалась методология таких дисциплин, как история, социология, теория и история литературы и искусства, культурология. Особое внимание уделялось философской основе книговедческих и биб-лиографоведческих концепций. Наиболее сложным, как и в любом истори-ко-научном исследовании, оказалось использование герменевтической методологии, в первую очередь интерпретация содержания исторически конкретных действий, концепций, теорий, идей.

Источниковой базой исследования явились труды книговедов и библиографоведов (отечественных и зарубежных) изучаемого и предшествующих периодов, тех ученых, которые высказывались по проблемам науки о книге; привлекались также архивные материалы (в первую очередь неопубликованные работы и биографические материалы книговедов), хранящиеся в Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки и Архиве Российской Национальной библиотеки, Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, Научно-библиографическом архиве Российской книжной палаты, Рукописном отделе Института русской литературы

(ИРЛИ), Центральном государственном архиве историко-политических документов (ЦГАИПД), Центральном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ) з Санкт-Петербурге, Петербургском филиале Архива Российской Академии наук, Институте рукописей Национальной библиотеки Украины и т.д. Анализировались предисловия, вступительные статьи к библиографическим трудам, а в некоторых случаях и сами библиографические указатели, которые Э. К. Беспалова, с нашей точки зрения, справедливо рассматривает как теоретические документы6.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

— впервые представлено целостное исследование процессов становления и развития книговедения и библиографии в комплексе в соответствии с тем, как исторически развивались эти науки; тем самым восполнен пробел в изучении эволюции дисциплин книговедческого цикла;

— выявлена историко-культурная роль этих дисциплин и определено их место в системе гуманитарного знания соответствующей эпохи;

— концептуально обоснована особая роль библиографического знания в общей системе научного знания о книге, позволившая на начальных этапах становления гуманитарных наук именно библиографию рассматривать в качестве обобщающей науки, объединяющей цикл дисциплин, изучающих книгу;

— показана преемственность отечественного книговедческого и библиографического знания по отношению к зарубежному научному знанию, выявлены основополагающие концепции, гипотезы, идеи, воспринятые отечественной наукой о книге и послужившие основой ее формирования;

— проанализированы основные отечественные и зарубежные книговедческие концепции изучаемой эпохи, показан вклад книговедов в процессы становления и развития науки о книге;

— выявлены основные тенденции формирования библиографического научного знания в исследуемый период; показаны процессы становления и развития проблематики библиографической науки в ее взаимосвязи с книговедением.

Теоретическая значимость исследования:

— обоснованы этапы формирования книговедческого и библиографического знания в изучаемый период и выявлена включенность проблематики книговедения и библиографоведения в науковедческий контекст эпохи;

— выявлены и описаны механизмы создания и развития научных идей и концепций, определена их философская и теоретико-методологическая основа;

6 Беспалова Э. К. Формирование библиографической мысли в России (до 60-х гг. XIX в.): Моногр. М„ 1994. СП.

— объяснены принципы формирования комплексов книговедческих дисциплин в разные исторические периоды;

— рассмотрена институциональная структура науки, показано возникновение и развитие определенных научных направлений и течений в науке;

— выявлены те теоретические положения и идеи, которые послужили основой формирования современных книговедческих и библиографовед-ческих направлений и теорий, объяснены механизмы их внедрения в науку и последующие трансформации вплоть до современности.

Практическая значимость исследования в том, что его результаты могут использоваться в учебном процессе, при чтении курсов «Книговедение», «История книги», «Общее библиографоведение», а также при планировании научно-исследовательской и научно-библиографической деятельности современных крупных научных библиотек (отделов и секторов истории книги, книговедения, научно-библиографических отделов).

Апробация результатов исследования. По теме диссертации автором подготовлена и опубликована монография «Становление и развитие книговедческой и библиографической наук в России в XIX—первой трети XX века», а также 26 статей в периодических и продолжающихся изданиях, сборниках научных трудов, в том числе в журнале «Библиотековедение», который включен в список научных изданий, утвержденных ВАКом.

По результатам исследования неоднократно делались доклады на международных и всероссийских научно-практических конференциях, в том числе на книговедческих конференциях, регулярно проходящих в Москве, и на Всемирном конгрессе изучения Центральной и Восточной Европы в 2000 г. в г. Тампере (Финляндия).

Положения, выносимые на защиту:

1. Становление науки о книге в России в начале XIX в. характеризуется теми же тенденциями, что и ее развитие на Западе в XVII — XVIII вв.: появлением работ, обобщающих опыт книжного дела, и формированием системы библиографического знания. Однако основной тенденцией формирования науки о книге в России мы считаем заимствование концептуальных положений из трудов западноевропейских (в первую очередь французских) книговедов; отечественная концептуальная основа науки о книге разрабатывалась на этой базе.

2. Периодизация науки о книге в России аналогична той, которая была характерна для Западной Европы, несмотря на то, что в России можно выделить лишь библиографический и книговедческий этапы, так как библиотековедческий этап развития в ней не получил. Отсутствие одного из этапов не свидетельствует о том, что периодизация неверна.

3. На начальном этапе центральное место в системе книговедческого знания занимала библиография, которая считалась полноценной самостоятельной (а не вспомогательной) описательной научной дисциплиной, реализующей результаты изучения своего объекта — книги — в виде определенным образом упорядоченных и, как правило, отчужденных от данного объекта сведений.

4. Вплоть до 1930-х гг. библиография трактовалась как наука об упорядочении, изучении и описании всей совокупности рукописных и печатных книг, накопленных человечеством, одновременно она рассматривалась и как наука, приводящая в систему научные знания в целом, отразившиеся в книжном, или «литературном», мире. Она включала широкий комплекс знаний, в той или иной степени связанных с книгой, — лингвистических, филологических, исторических, книговедческих, библиотековедческих и собственно библиографических. Этот так называемый «библиографический» комплекс дисциплин не соответствовал составу образовавшихся позднее книговедения и библиографоведения.

5. Становление книговедения как науки в России относится к 1910-м гг. — времени появления основополагающих книговедческих концепций, хотя отдельные аспекты книговедческой научной проблематики и формирование отдельных книговедческих дисциплин прослеживаются в предшествующий период. 1917 г. не может рассматриваться в качестве переломного ни для развития книговедения, ни для развития библиографии.

6. Существование библиографии в течение XIX в. в качестве обобщающей науки для всего комплекса книговедческих дисциплин явилось результатом того, что формировалась проблематика науки о книге в целом, в то время как научная проблематика собственно библиографии складывалась довольно медленно и лишь после появления книговедческих концепций в 1910-е гг. получила определенный толчок и стимул для развития. Таким образом, становление библиографоведения можно отнести к 1910-1920-м гг.

7. Для изучаемого периода характерно понимание библиографии как одной из книговедческих дисциплин — науки об описании книг. «Библиография — книгоописание» — это и есть наука в представлении теоретиков 1920-х гг., поэтому противопоставление в работах некоторых современных исследователей библиографии как книгоописания и библиографии как науки неправомерно.

8. Период 1920-х гг. рассматривается в данном исследовании как фундаментальный этап развития книговедения и библиографоведения, так как именно тогда были заложены основы современных книговедческих и биб-лиографоведческих направлений. Это подтверждается выраженной в

концепциях ведущих книговедов и библиографоведов тенденцией к разработке теоретико-методологических проблем, а также соответствующим научным уровнем формируемого в 1920-е гг. книговедческого и библиографического знания. Развитию библиографической науки не только не препятствовала, но способствовала ее связь с книговедением.

9. Развитие книговедения и библиографоведения было искусственно прервано в 1930-е гг. декларировавшимся внедрением в советскую науку принципов марксистско-ленинской методологии, что на самом деле привело к недооценке предшествующих научных достижений, догматическим установкам в отношении изучаемых наук и к невозможности дальнейшего развития их теории и научной методологии. Новый этап развития, а по сути их возрождение, относится ко второй половине 1950-х гг.

Достоверность полученных результатов подтверждается проработкой большого количества зарубежных и отечественных источников по теме диссертации, в том числе архивных материалов; использованием значительного массива информации; применением научных методов исследования.

Структура и объем диссертации. Цель и задачи исследования определили содержание, структуру и объем диссертации, которая состоит из введения, исторического очерка формирования науки о книге со времен античности до конца XIX в. в Западной Европе, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

II. Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность исследования, состояние изученности темы, цели и задачи исследования, его методология и научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются концептуальные положения диссертации (в том числе определение основных понятий, используемых в исследовании, периодизация науки о книге), указываются положения, выносимые на защиту.

В историческом очерке показаны процессы возникновения книговедческого знания в Древнем мире, а затем в Западной Европе в средние века, новое и новейшее время. Проанализирован механизм формирования научных идей, гипотез и представлений в науке о книге; очерчены границы этого научного явления; выявлено, какое знание оно включало и почему в конце ХУШ в. сложился именно такой — глобальный — комплекс гуманитарных дисциплин, охватываемый понятием «библиография», или «библиология».

В диссертации отмечено, что работы, содержащие элементы библиографического и книговедческого знания встречаются еще в античности,

однако формирование науки о книге в Западной Европе происходит не ранее, чем в Новое время. В отличие от мнения большинства исследователей, которые датируют этот процесс концом XVIII в., в диссертации обосновывается, что начальный этап становления науки о книге прослеживается уже в XVII в., когда происходит формирование отдельных комплексов науки о книге и складывается ее терминология. (В этом диссертант согласен с мнением А. А. Гречихина, который пишет, что возникновение науки о книге и книжном деле, именуемой в тот период библиографией, относится к XVII — XVШ вв.7.) Во второй половине XVШ — начале XIX в. появляются обобщающие работы, в которых комплекс книговедческого знания уже представлен в определенной системе, что и дало основания исследователям, в первую очередь С. Вртель-Верчиньскому, относить зарождение особой науки или комплекса наук, изучающих книгу, к концу XVIII в. Анализ обобщающих работ второй половины XVIП — начала XIX в. (в частности, трудов Э. Г. Пеньо), представленный в исследовании, позволяет выявить состав «библиографического» комплекса, т. е. указать, какие дисциплины в него входили, и объяснить, почему именно библиография в тот период рассматривалась в качестве обобщающей науки, объединившей широкий комплекс знаний, в той или иной степени связанных с книгой, — лингвистических, филологических, исторических, книговедческих, библиотековедческих и собственно библиографических. В исследовании прослеживаются общие процессы развития «библиографического» комплекса в течение всего XIX в. и утверждается, что его формирование характеризовалось как тенденциями интеграции, так и дезинтеграции, когда многие дисциплины, постепенно определяя собственную проблематику, становились самостоятельными науками.

В первой главе — «Формирование и развитие науки о книге в России в XIX веке. Библиографический этап» рассматриваются основные тенденции указанного периода, главной особенностью которого было то, что в качестве дисциплины, обобщающей комплекс знаний, связанных с книгой, рассматривалась библиография. В главе проанализированы предпосылки формирования науки о книге в России, которые определялись: а) появлением работ, обобщающих опыт книжного дела, излагающих историю его отдельных отраслей, описывающих различные технологические процессы книжного дела и устанавливающих свод правил для их практического выполнения в связи с интенсивным развитием в XVIII в. отдельных отраслей книжного дела, в первую очередь книгопроизводства, книжной тор-

7 Гречихин А. А. Общая библиография: Учеб. для вузов. М., 2000. С. 20.

говли, библиотечного дела, библиофильства, а также увеличением количества, жанровым и содержательным разнообразием обращавшихся в обществе книг; б) развитием особых научных комплексов, тесно связанных с наукой о книге (археографии, исторического источниковедения); в) формированием системы библиографического знания благодаря развитию биобиблиографии, библиографии рукописных и старопечатных книг, журнальной библиографии и складывающейся системы библиографического обеспечения науки.

В исследовании обосновывается особое значение библиографии как одной из форм описательного книговедческого знания для становления и развития науки о книге и определяется различие во влиянии на развитие научной книговедческой мысли практики книжного дела и библиографической практики. Практика книжного дела сама по себе никаких обобщений не создает и нуждается в особых трудах, ее осмысливающих и описывающих. Практическое библиографическое пособие уже содержит элементы эмпирического научного книговедческого знания, поэтому не случайно на начальных этапах одним из направлений формирования науки о книге была библиографическая практика. В то же время для науки о книге имеют значение не все библиографические пособия, а лишь те, которые содержат новое библиографическое знание, а именно: в них используются новые приемы библиографирования, они представляют собой новый вид библиографического пособия или на качественно новом уровне развивают уже сложившуюся типологию; в предисловиях к ним сформулированы новые идеи и теоретические положения, способные повлиять на процессы становления науки. В диссертации рассматриваются проблемы становления теории и методики библиографии в России в начале XIX в. на примере указателя «Систематическое обозрение литературы в России в течение пятилетия, с 1801 по 1806 год», составленного А. К. Шторхом и Ф. П. Аде-лунгом. Особое внимание уделено положениям, сформулированным Шторхом во введении к первому тому, которые сводились к теоретическому обоснованию существования двух основных видов библиографических пособий: ретроспективных трудов репертуарного характера, выполняющих в обществе историко-культурные функции, и текущих библиографических пособий, обеспечивающих учет и критическую оценку всего потока вновь выходящих изданий. При этом утверждалось, что научно-вспомогательная функция присуща всей библиографии в целом. В указателе была также использована весьма совершенная методика библиографирования, заимствованная у немецких библиографов, впоследствии ставшая основой отечественной библиографической методики, а также приводи-

лись статистические выводы, полученные на основе собранного материала, благодаря чему современные исследователи (Г. Ф. Гордукалова, в частности) называют Шторха и Аделунга предшественниками «статистической библиографии» и библиометрии. В диссертации «Систематическое обозрение... » рассматривается как одна из этапных библиографических работ, оказавших существенное влияние не только на развитие теории и методики отечественной библиографии, но и науки о книге в целом.

С появлением в этот же период работ В. Г. Анастасевича и В. С. Сопи-кова, которые хотя и называются «библиографическими», но по сути являются первыми отечественными книговедческими трудами, в отечественной науке о книге отчетливо прослеживается влияние западноевропейской (в основном французской) теоретической школы — вплоть до прямого заимствования отдельных теоретических положений. В связи с этим в России в начале XIX в., как и во Франции, сложилась «расширительная» трактовка библиографии, в соответствии с которой в ее состав включался широкий комплекс книговедческих, филологических и отчасти вспомогательных исторических дисциплин, что ставило библиографию в положение некоей всеобъемлющей науки о книге, литературе, культуре. В исследовании подробно анализируются книговедческие труды В. Г. Анас-тасевича и В. С. Сопикова и утверждается, что благодаря им отечественной книговедческой наукой были выработаны определенные концептуальные положения и очерчен круг изучаемых вопросов. Обосновывается, что, несмотря на заимствование определенных теоретических положений, в России уже в первой половине XIX в. начинает складываться оригинальная проблематика книговедческой науки. Правда, первые книговедческие работы неизбежно имели эмпирический, описательный характер, а умножение научного знания происходило главным образом за счет накопления фактического материала.

В работе показано, что дальнейшее развитие науки о книге (библиографии) в XIX в. характеризовалось усложнением научной проблематики конкретных книжных дисциплин, формированием научных комплексов — археографии, палеографии, источниковедения и других вспомогательных исторических дисциплин, входивших тогда в состав науки о книге, появлялись новые библиографические направления, усложнялась библиографическая систематика, продолжалось формирование библиофильской библиографии. Особое внимание в исследовании уделено библиографии библиографии и библиографическим журналам, которые способны представить общую проблематику «библиографического» комплекса дисциплин и соотношение его структурных частей. В первой четверти XIX в. это биб-

литографические труды П. И. Кеппена, в том числе его «Библиографические листы», анализ которых позволил выявить тот круг проблем и дисциплин, который охватывался в то время понятием «библиография», а в дальнейшем это труды И. П. Сахарова, В. М. Ундольского, развивавших «славяно-русскую библиографию», палеографию, библиографическую археографию. Представленный в исследовании материал позволил сделать вывод, что на начальном этапе книговедческое, библиографическое, библиотековедческое, историческое, археографическое, филологическое знание формировалось в комплексе. Синкретизм научного гуманитарного знания, характерный для этого периода, приводил к тому, что «библиография» объединяла обширный круг дисциплин; в составе этого комплекса формировалось научное знание, в той или иной степени связанное с книгой, причем с любой книгой, в том числе и такой, как исторический источник. На начальном этапе сложно провести разграничение между отдельными дисциплинами и их комплексами, но уже с 1840-х гг. идет процесс дифференциации научного знания, и специалисты отдельных отраслей знания с этого времени уверенно вычленяют формирующуюся проблематику своих дисциплин.

В диссертации рассмотрены конкретные попытки дифференциации глобального «библиографического комплекса», которые прослеживаются уже в первой половине XIX в. Так, практический опыт по созданию библиографических пособий способствовал появлению «ограничительной» трактовки библиографии, в соответствии с которой ее определяли как книго-описание и относили к ней вполне конкретные процессы — библиографическое описание рукописных и печатных книг (или только печатных) и их систематизацию; в качестве конечного результата рассматривали создание библиографических указателей, библиотечных и книготорговых каталогов и других видов библиографической продукции. В исследовании опровергается утверждение некоторых современных теоретиков (И. Г. Матвеевой, в частности), которые считают, что существование «расширительного» и «ограничительного» течений в библиографии — это миф, так как все сводилось не к содержательным, а к терминологическим проблемам, — и обосновывается положение о том, что существование «расширительной» трактовки библиографии определялось соответствующим этапом эволюции гуманитарного научного знания, а появление «ограничительной» трактовки связано с вычленением собственно библиографической научной проблематики в глобальном комплексе науки о книге.

Формирование библиографической терминологии, которое для развития науки о книге имело особое значение, прослеживается на примере ста-

тей библиографического содержания в энциклопедических изданиях, в первую очередь в «Энциклопедическом лексиконе» А. А. Плюшара.

В исследовании определено, что дифференциация «библиографического» комплекса была связана и с журнальной библиографией, которая получила особое распространение в конце XVШ—первой половине ЖС в. В условиях неразвитости библиографии как таковой и ее отдельных направлений журнальная библиография брала на себя функции текущей библиографической регистрации (официальная библиографическая регистрация, как известно, была введена в России лишь в 1837 г. и тоже печаталась в журнале), а также отчасти рекомендательной библиографии, которая как самостоятельный вид возникла в России лишь в 1860-е гг. Однако поскольку по своей жанровой природе журнальная библиография всегда тяготела к критике и основной ее формой была рецензия, главной задачей которой являлась критическая оценка публикуемых научных и литературных произведений, то уже в первой половине XIX в. предпринимались попытки провести разграничение между «собственно» библиографией и библиографией журнальной, а по сути между библиографией и критикой. Необходимость изучения и критики произведений в процессе библиографирования не отрицалась библиографами, однако критическая функция, полагали они, органически не присуща библиографии. Они считали, что весь поток изданий делится на «словесность» и «литературу», и если библиография имеет дело со «словесностью», т. е. всем потоком выпускаемых произведений печати, то критика — с «литературой» — той частью словесности, которая является выражением национального или общечеловеческого духа. Эта идея имеет особое значение не только для разграничения библиографии и критики, но и для дифференциации библиографии и истории литературы, так как в общем потоке документов выделялись те, которые могли стать объектом не только литературной критики, но и литературоведческого изучения.

Тенденции дифференциации в первой половине XIX в. наблюдались и в отношении других дисциплин гуманитарного цикла, ранее включавшихся в «библиографию». Так, рассматривая в качестве объекта библиографирования лишь печатные книги, некоторые деятели того периода пытались разграничить библиографию с археографией и палеографией. С расширением и углублением проблематики дисциплин «библиографического» комплекса, стремлением аккумулировать собственное научное знание происходило постепенное разграничение между знанием отдельных дисциплин и знанием библиографическим, сопровождающим каждую науку. В конечном итоге начинает формироваться представление о том, что библиография — это вспомогательная дисциплина для всех наук. На основе анализа классифика-

циоуных систем П. Г. Демидова и А. Н. Оленина в диссертации доказывается, что если вначале библиография считалась полноценной научной дисциплиной и относилась к разделам филологии или истории, то впоследствии ее стали включать в некий «общий» раздел, открывающий или завершающий систему научного знания и относящийся ко всем наукам в целом; таким образом, осознавалось, что библиографическое знание есть обобщенное научное знание.

В исследовании определено, что причины, по которым библиография в первой половине XIX в. рассматривалась как дисциплина, обобщающая обширный комплекс гуманитарных наук, изучающих книгу, обусловлены уровнем развития всей гуманитаристики того периода, представлявшей собой эмпирическое описательное знание; уровнем развития науки о книге и сложившимися представлениями о библиографии как науке об описании и изучении книг, а соответственно и всего, что связано с книгой и совокупностью книг, накопленных человеческой цивилизацией. Идея об объединяющем значении библиографии, ее способности связывать науки между собой рассматривается на примере теоретических положений статьи В. Р. Зотова.

«Расширительная» трактовка библиографии сохранялась в России в течение всего XIX в., и это было не только результатом терминологической неразработанности или слабого развития теории, но и следствием недиф-ференцированности гуманитарного знания. Отчасти такое положение вытекало из практической деятельности российских библиографов, которые были одновременно и библиофилами, и историками литературы, и специалистами по редкой и рукописной книге, и текстологами, и публикаторами, и собственно библиографами. Наиболее полно «расширительное» представление о библиографии отразилось в труде Г. Н. Геннади «Литература русской библиографии», воплотившем одну их первых систем науки о книге («библиографии») в России. Анализ этой системы представлен в диссертационном исследовании. Кроме того, рассматривается влияние на развитие науки о книге в России изучения редкой русской книги, осуществляемого библиофилами-исследователями середины XIX в. (в первую очередь теми деятелями, которые группировались вокруг журнала «Библиографические записки»); особое внимание уделено взглядам М. Л. Михайлова и циклу его статей «Старые книги». Процессы формирования собственно библиографической проблематики в середине XIX в. рассматриваются на основе анализа статей Р. И. Минцлова и неизвестного автора («М»), опубликовавшего статью «Русская библиография» в журнале «Ате-ней». В их работах выдвигаются теоретические положения, позволяющие уточнить представления о библиографии как научной дисциплине,

вспомогательной для всех остальных наук и одновременно как о самостоятельной науке. Ее самостоятельность связывалась с реализацией историко-культурной функции подытоживания научных и культурных достижений общества, получивших отражение в письменных и печатных документах определенной эпохи, а вспомогательность — с функцией библиографического обеспечения отдельных отраслей науки.

В связи с тем, что в середине XIX в. важным был вопрос о социальном статусе и общественной значимости библиографии, в диссертации рассматривается неоднократно дискутировавшаяся в отечественной печати проблема оценки библиографических явлений революционными демократами и утверждается, что, вопреки сложившемуся позднее в советской науке представлению, политической подоплеки их критические высказывания в адрес «библиографического направления» и библиографов середины XIX в. не имели, поэтому неправомерно предложенное Н. В. Здоб-новым деление библиографов на «формалистов» и «просветителей», между которыми якобы велась классовая борьба. В то же время анализ теоретических высказываний библиографов середины XIX в. не дает оснований и для предложенного Л. М. Равич выделения «академического» и «просветительского» направлений в библиографии, так как различие мнений по высказываемым теоретическим вопросам было в тот период не слишком значительным. Представленный в исследовании материал, в частности анализ высказываний Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева, М. Е. Салтыкова-Щедрина, скорее позволяет осветить проблему разграничения библиографии и литературной критики, библиографии и истории литературы.

В исследовании определено, что становление отдельных книговедческих дисциплин относится еще к концу XVIII — первой половине XIX в., когда начали появляться работы по истории книгопечатания, истории славянской письменности и старопечатной книги, очерки по истории библиотек. В ХГХ в. этот процесс углублялся, происходило дальнейшее накопление книговедческого знания отдельных дисциплин и его усложнение; более многообразными становились связи между дисциплинами. И, хотя общекниговедческая проблематика в 1860—1880-е IX. была представлена слабо, в диссертации рассмотрены попытки структурирования системы книговедческого знания в книговедческих периодических изданиях и дальнейшее развитие теоретических представлений о «библиографии», а также терминология науки о книге в статьях в энциклопедиях и энциклопедических словарях. В 1860—1880-е гг. развитие библиографии как обобщающей науки сопровождалось, с одной стороны, появлением новых отраслей в ее комплексе, а также формированием собственно библиогра-

фического знания и соответственно усложнением проблематики библиографической науки в целом, а с другой стороны — продолжением дифференциации библиографического комплекса дисциплин.

Анализ библиографических работ и высказываний по проблемам собственно библиографии, проведенный в исследовании, позволил установить, что в середине и второй половине XIX в. в профессиональном сообществе сложились представления об основных функциях и задачах библиографии; были окончательно сформулированы основные требования к библиографическим работам; определились наиболее типичные виды библиографических пособий. Появление профессионального библиографического труда в конце 1860—начале 1870-х гг. способствовало созданию ряда крупных библиографических указателей, разработке проблем методики библиографии, появлению руководств по методике (например, В. И. Межова). Однако стремление к масштабности обернулось издержками и потерями: внедрялись упрощенные методы библиографической обработки материала, в частности был нарушен принцип описания de visu, что повлекло многочисленные ошибки в библиографических указателях и дало основания российским библиографам последующих поколений говорить о «количественном» направлении в библиографии. В исследовании отмечено: возникновение подобного направления привело к тому, что окончательно утвердился взгляд на библиографию как на вспомогательную, прикладную дисциплину, задачи которой сводились лишь к проблемам библиографического обеспечения отдельных отраслей знания, а сам библиографический труд стал расцениваться как механический труд канцелярского типа.

В работе показано, что в 1890—1900-е гг. сложилось четкое представление о двойственном характере библиографии: библиография в целом — это книговедение, библиография в узком, буквальном смысле — кни-гоописание. В то время вопрос о содержании библиографии и ее месте в ряду родственных и смежных дисциплин являлся одним из главных теоретических вопросов. С ним тесно был связан и вопрос о «вспомогатель-ности» и «самостоятельности» библиографического научного знания. Библиография считалась самостоятельной наукой в случае ее расширительного понимания как эквивалента книговедения и вспомогательной научной дисциплиной при ограничительной трактовке как книгоописания. Эти вопросы освещены в диссертации на основе анализа теоретических работ Ф. Т. Тарасова, В. А. Витберга, А. Н. Соловьева.

В исследовании сформулированы выводы о том, что в течение всего XIX в. в качестве науки, обобщающей комплекс книговедческих дис-

циплин, выделялась библиография, и, хотя ее трактовка в конце и начале века, казалось бы, оставалась неизменной — библиография рассматривалась как синоним науки о книге в целом, — в «библиографическом» комплексе дисциплин произошли существенные изменения. В связи с формированием проблематики отдельных дисциплин и выделением их в качестве самостоятельных происходила дифференциация комплекса. Особое значение для становления науки о книге имело развитие библиографического знания и менявшиеся представления о статусе библиографии, ее месте в системе научного знания в целом и знания книговедческого, в частности. В начале века она рассматривалась как полноценная научная описательная историческая дисциплина в ряду таких же наук; постепенно складывается представление о ее вспомогательном значении для других наук, и в конце века в большинстве работ собственно библиография считается вспомогательной прикладной дисциплиной, а ее самостоятельность связывается с расширительной трактовкой — как науки о книге в целом — книговедения. В связи с формированием собственно библиографической проблематики углубляется происходившее в течение всего XIX в. расслоение «библиографического» комплекса и намечается разграничение библиографии и книговедения.

Во второй главе — «Развитие науки о книге в России в начале XX века» последовательно рассматриваются тенденции, характерные для данного периода: а) проникновение в Россию библиотековедческих идей немецких ученых, в соответствии с которыми в качестве науки, обобщающей комплекс дисциплин, связанных с книгой, было представлено библиотековедение;

б) становление «книговедческого» этапа развития науки о книге в России;

в) развитие собственно библиографической науки (библиографоведения).

В начале XX в., по утверждениям современных исследователей (А. Н. Ванеева, в частности), в России начало формироваться библиотековедение как наука. В исследовании доказывается, что несмотря на знакомство с идеями немецких библиотековедов и публикацию в России их трудов в переводе на русский язык (к примеру, монографии Ф. Эйхлера), российское библиотековедение (в отличие, например, от немецкого) не вышло на уровень обобщающей науки о книге; причиной этого было его слабое развитие в России, в то время как в других странах, и в первую очередь в Германии, оно формировалось достаточно интенсивно. В связи с этим отечественная наука о книге, минуя библиотековедческий этап, от библиографического перешла сразу к книговедческому.

В диссертации обосновывается, что библиографический этап развития науки о книге в России завершается, а книговедческий начинается в

1910-е гг., когда появляются концепции Н. М. Лисовского, А. М. Ловягина, Н. А. Рубакина. В качестве науки, объединяющей комплекс дисциплин, изучающих книгу, начинает выделяться книговедение, а библиография рассматривается как его часть — одна из дисциплин книговедческого цикла. Особое влияние на развитие и отечественного, и зарубежного книговедения оказала концепция Лисовского, обстоятельный анализ которой дан в исследовании. Ее создатель представил стройную систему науки о книге, в которую входили отдельные книговедческие дисциплины со своим содержанием, своими задачами и методами. Лисовский не просто объединил дисциплины, изучающие книгу, а разработал структуру книговедения, в которой нашлось место и для теоретической дисциплины, названной им «философией книговедения»; он обосновал специфику изучения книги как книговедением в целом, так и отдельными книговедческими дисциплинами. Одной из важнейших задач философии книговедения Лисовский называл установление внутренней связи между конкретными книговедческими дисциплинами и выработку собственной методологии книговедческой науки.

Появление в тот же период книговедческих концепций Ловягина и Ру-бакина, также рассмотренных в данной главе, позволило представить разные аспекты изучения книги, в том числе с помощью методов родственных дисциплин—социологии, психологии.

В исследовании сделан вывод, что в 1910-е гг. произошла не просто замена терминологии, когда вместо одной обобщающей науки была названа другая. Изменение исходной концептуальной схемы в науке о книге повлекло за собой иную постановку проблем и их решения, иную методологию исследования объекта науки, т. е. по сути произошла смена научной парадигмы. Именно с этого времени можно говорить о формировании в России книговедения как науки.

В диссертации рассматриваются также общие тенденции формирования науки о книге, которые проявлялись в том, что, несмотря на создание книговедческих концепций, в первую очередь концепции Лисовского, «библиографический» комплекс продолжал существовать; в ряде случаев сохранялась старая расширительная трактовка библиографии. Рецидивы такого «энциклопедизма» проявились в деятельности возникших библиологических и библиографических обществ, что вновь актуализировало проблемы взаимосвязей библиографии и истории литературы, библиографии и книговедения. Изучение сложившейся ситуации дает возможность утверждать, что новые тенденции в развитии науки о книге уживались со старыми.

К началу XX в. относятся и попытки формирования проблематики собственно библиографической науки, хотя, как справедливо признают исследователи (М. В. Машкова, в частности), 1900—1910-е гг. могут рассматриваться лишь как ее подготовительный период, главным образом характеризующийся накоплением материала. Однако в исследовании определено, что в эти годы осуществлялась разработка и важных библиографо-ведческих проблем. В первую очередь это выявление социальных функций библиографии, которые по-разному понимались и формулировались представителями двух ее основных направлений: «академистами» и «общественниками», стремившимися реализовывать разные теоретические подходы и предъявлявшими разные методические требования к библиографии. В данной главе рассматривается полемика на страницах журнала «Библиографические известия» между К. Н. Деруновым, сформулировавшим позицию «общественников», и Б. С. Боднарским, представившим точку зрения «академистов». «Академисты» считали, что библиография отражает все научные и культурные достижения социума, запечатленные в книге, поэтому она должна быть «исчерпывающей», ее адресатом выступает общество в целом, а конкретными потребителями — ученые, специалисты. «Общественники» говорили о необходимости использования библиографии не только в историко-культурных или научно-вспомогательных целях, но и для популяризации знаний в самых широких читательских кругах и отстаивали развитие библиографии выборочной, оценочной. В исследовании обосновывается неизбежность и правомерность подобных различий, так как «академисты» и «общественники» говорили о разных, но тем не менее равнозначных библиографических явлениях. Непонимание между ними объяснялось отсутствием четкой дифференциации библиографии и в связи с этим попытками экстраполяции принципов и методов одних ее направлений на другие.

На примерах классификаций Б. С. Боднарского и Н. А. Рубакина в диссертации рассмотрены также попытки структурирования библиографии, которые в тот период, как правило, выливались в стремление сгруппировать определенные совокупности библиографических пособий и, по терминологии Ю. А. Чепите, носили характер докатегориальных классификаций.

Таким образом, в исследовании сформулирован вывод, что начало XX в. — это переходный период в развитии науки о книге, когда в основном завершился «библиографический» и начался ее «книговедческий» этап. В этот период происходит становление книговедения и начинает формироваться библиографоведение в его современном понимании. К тому же времени отечественные исследователи относят и начало становления библиотековедения.

В третьей главе — «Книговедение в 1920-е гг.» рассматриваются тенденции развития книговедения в России в указанный период, когда оно формировалось как на основе теоретических достижений предшествующего периода, сохраняя преемственность и непрерывность в развитии до конца 1920-х гг., так и под влиянием зарубежной науки о книге, в свою очередь оказывая на нее воздействие. Представленный в диссертации анализ концепций зарубежных книговедов и библиографов (Г. Шнейдера, П. Отле, Л. Живного, М. Руликовского, 3. Моцарского, Я. С. Бистроня) подтверждает, что разработка книговедения как комплексной науки о книге в России велась в рамках общеевропейской традиции; многие ее положения повторялись, видоизменялись, дополнялись и развивались в концепциях отечественных книговедов. Все европейское книговедение 1920-х гг., включая и российское, формировалось во взаимосвязи, испытывало взаимное влияние.

В России в 1910-е — первой половине 1920-х гг. ведущее положение занимала концепция Н. М. Лисовского — она легла в основу многих книговедческих систем, создававшихся позднее. Осуществлялась дальнейшая разработка концепций Ловягина и Рубакина, появились новые книговедческие системы — М. И. Щелкунова, М. Н. Куфаева, А. А. Сидорова и других. Происходило расширение и усложнение проблематики науки о книге, углубление ее теории и методологии.

В данной главе анализируются основные книговедческие концепции 1920-х гг., каждая из которых создавалась на основе методологии определенной научной дисциплины. Так, М. И. Щелкунов стремился усовершенствовать систему книговедения Лисовского, используя категории политэкономии. И хотя точка зрения А. А. Беловицкой, признавшей эту попытку неудачной, признана правильной, в диссертации обосновывается, что детализация Щелкуновым системы Лисовского, стремление охватить весь круг проблем, изучаемых книговедением и структурировать их определенным образом, вычленение в каждом из разделов системы юридических аспектов, использование статистических методов, выделение в самостоятельный раздел теоретического и методологического знания, являются плодотворными.

А. М. Ловягин рассматривал книговедение как отрасль социологии и развивал свою концепцию на основе учения О. Конта и Г. Спенсера. Анализ книговедческой концепции Ловягина позволяет утверждать: ее основное значение в том, что в ней представлен комплекс социологических проблем: бытование книги в социуме и книга как субъект социальной системы; способы «книжного общения» и упорядочения «библиологического

материала» — «моря материально, осязательно выраженной человеческой мысли» (под ним Ловягин понимал совокупность накопленных человечеством книжных богатств и воплощенных в них идей); психолого-социологические аспекты взаимодействия человека и книги; типология читательских потребностей и коммуникативные аспекты функционирования книги; государственная политика в отношении производства и распространения книг. В исследовании доказывается, что именно Ловягин заложил основы социологического изучения книги, формируя так называемое «социологическое» направление в книговедении, которое в наше время привело к созданию одной из наиболее перспективных книговедческих дисциплин—социологии книги.

Создатель библиопсихологии Н. А. Рубакин развивал свою концепцию на стыке нейрофизиологии, психологии, лингвистики, социологии. В диссертации утверждается, что его концепция имела важное значение для истории книговедения, так как Рубакин предлагал в первую очередь изучать не книгу как таковую, а ее читателя, проблемы читательского восприятия, психологические аспекты книжного общения. Весьма актуальными в концепции Рубакина, не утратившими значения в наши дни, являются обоснованный им феномен диалогичности текста, представление книжного общения как совокупности информационных, коммуникативных и одновременно психофизиологических процессов. Концепция Рубакина обогатила методологию книговедческой науки и позволила сформировать особое направление, которое мы условно называем «психологическим». Не случайно библиопсихология как самостоятельная книговедческая дисциплина входила во все книговедческие системы — и отечественные, и зарубежные, практически во всех книговедческих концепциях того времени в том или ином аспекте рассматривались ее проблемы.

Анализу концепции М. Н. Куфаева в диссертации уделено особое внимание. Для Куфаева было характерно философское осмысление книговедческих проблем; при построении своей системы он использовал основные положения философских концепций неокантианцев В. Виндельбанда и Г. Риккерта. На основе предложенного Виндельбандом деления наук на идиографические и номотетические Куфаев относил книговедение к циклу идиографических (исторических) дисциплин, изучающих единичное, индивидуальное, тем самым подчеркивая индивидуальную и «идеальную» природу происхождения книги, берущую свое начало в творческом «Я» Личности. Задачу изучения «материального» бытования книги «в процессе общения» он возлагал на библиосоциологию, изучающую социальную роль книги, устанавливающую законы функционирование книги в социуме.

В диссертации определено, что Куфаев разработал систему книговедения, в которой книга как объект книговедческой науки рассматривалась в двух аспектах — эмпирическом и «идеальном» (абстрактном). В таких же аспектах он предлагал изучать и само книговедение как науку. Логически книговедческую систему в концепции Куфаева завершает библиосо-циология. Основное внимание он уделял теоретико-методологическому обоснованию книговедческой системы в целом, проблемам философии книги и философии книговедения, библиосоциологии, центральной проблемой которой считал процессы функционирования книги в обществе и процессы книжного общения (в его работах много пересечений с концепцией Рубакина, критику основных положений которой он представил).

В исследовании также определено, что Куфаев рассматривал книговедение как комплексную науку, включающую ряд дисциплин, так или иначе связанных с книгой, а именно: историю книги, искусство книги, книготорговое дело и его историю (впоследствии эту дисциплину стали называть библиополистикой), библиотековедение, библиографию, книжную статистику, книжное право, библиофильство. Проблематика большинства этих дисциплин обстоятельно представлена в трудах исследователя. Он был историком и теоретиком библиофильства, и библиофильские взгляды Куфаева подробно проанализированы в диссертации. Куфаев известен и как создатель трудов по истории книги и истории библиографии, в которых использовал характерную для исторической науки своего времени методологию, позволявшую вписывать изучаемое явление в широкий историко-культурный контекст, проводить его историческую реконструкцию, что и является главным достоинством исторических монографий Куфаева. В исследовании подробно рассматривается процесс формирования методологии книговедения Куфаевым, который он осуществлял на основе принципов методологии истории, получивших воплощение в трудах Н. И. Кареева и А. С. Лаппо-Данилевского.

В диссертации доказывается, что, несмотря на спорность ряда положений, книговедческая концепция Куфаева была высшим достижением науки о книге 1920-х гг., а его вклад в развитие книговедения весьма значителен. Куфаев не только использовал опыт отечественной и зарубежной науки о книге предшествующего и современного ему периодов, но и при создании системы книговедения, разработке проблем его теории и методологии ориентировался на методологию и философию истории, используя наиболее значимые достижения, а также на проблематику современной ему гуманитаристики в целом и зарождающейся культурологии.

Направление, которое в книговедении можно условно назвать искусствоведческим, связано с использованием методологии искусствознания и

обеспечено теоретическими разработками А. А. Сидорова. Ему же принадлежит инициатива внедрения в науку о книге формального метода, получившего широкое распространение в 1920-е гг. (в первую очередь в отечественном литературоведении). В исследовании анализируется теоретическая концепция Сидорова и доказывается, что искусствоведческий подход в книговедении, а также использование формального метода позволили расширить методологию и проблематику науки о книге, так как предметом специального рассмотрения стали новые аспекты изучения книги, которые до этого в трудах книговедов не были представлены.

Таким образом, в диссертации доказано, что тенденции формирования науки о книге в 1920-е гг. соотносились с общими тенденциями развития гуманитарных наук того времени, процессами создания научного гуманитарного знания. Книговедение не было профессионально изолированным и использовало те научные достижения гуманитарных, социальных и естественных дисциплин, которые могли быть в нем применены. Пристальное внимание к проблемам философии позволяло создавать книговедческие концепции на основе философских учений — чаще всего это были популярные в то время философские и социологические концепции позитивистов и сменившие их неокантианские учения (главным образом, философов баденской школы). Подобная философская основа позволяла генерировать книговедческое знание на достаточно высоком теоретическом уровне. В этот период формировалась и институциональная структура книговедения, в которой сложно выявить книговедческие школы, но легко выделяются определенные направления — социологическое, психологическое, историко-культурное, искусствоведческое. Каждое из них характеризовалось тем, что при создании книговедческих концепций и соответственно разработке гносеологических проблем привлекалась методология родственных дисциплин: социологии, психологии, истории, искусствознания, зарождающейся культурологии.

Общие тенденции развития книговедения в 1920-е гг. прослеживаются в диссертации на примере деятельности книговедческих учреждений, в частности Петроградского (Ленинградского) научного института книговедения. На первом этапе (до середины 1920-х гг.) преобладающей в деятельности института была практическая библиографическая работа; с середины 1920-х гг. преимущественное внимание уделяется собственно книговедческой проблематике — достаточно сложной и по содержанию, и по структуре; в конце 1920—начале 1930-х гг. происходит идеологизация и политизация деятельности института, проблематика книговедения сводится в основном к производственным процессам; в 1933 г. институт закрывают.

Изучение процессов становления книговедческой науки на Украине, более молодой, чем российская, позволяет четко выявить ее этапность: на начальной стадии преобладает эмпирический сбор материала, и результатом этой стадии, как правило, является создание библиографических трудов. На втором этапе появление ряда конкретных книговедческих дисциплин и формирование их научно-исследовательской проблематики приводят к усложнению структуры науки о книге в целом. Общекниговедческая проблематика, и в первую очередь создание теоретических и методологических разделов книговедения, — это третий, более сложный уровень развития науки о книге. В исследовании представлен анализ концепций украинских книговедов — Ю. А. Меженко, Л. У. Быковского, С. О. Сирополко, Д. А. Балики, что дает возможность соотнести проблематику российского и украинского книговедения и проследить характерные особенности последнего, которое в большей степени, чем российское, было ориентировано на изучение национальной книжной культуры. В то же время исследование концепций украинских книговедов, в том числе и представителей украинской эмиграции, позволяет сделать вывод, что книговедение 1920-х гг. как в СССР, так и за его пределами характеризовалось аналогичными тенденциями. Развитие украинского книговедения, в основном направленного на изучение специфических особенностей национальной книги и формирование национальной библиографии, тем не менее вполне укладывалось в культурно-исторические рамки развития общеевропейской книговедческой науки.

В работе показано, что книговедение в 1920-е гг. рассматривалось как научная дисциплина, изучающая книгу всесторонне в качестве продукта человеческой культуры и одновременно фактора, влияющего на ее развитие. Этот период характеризовался появлением ряда концептуальных работ, в которых подчеркивалось историческое и социологическое значение книги; складывалось представление об эволюционности не только самой книги как целостного явления, но и отдельных ее элементов; выявлялась специфика книги как объекта и взаимосвязь с другими объектами, в частности автором и читателем; анализировались разнообразные аспекты изучения книги отдельными книговедческими дисциплинами и соответственно выстраивалась система этих дисциплин—формировалась структура книговедения. Так как книга выступала в качестве единого объекта для всех книговедческих дисциплин, то каждая из них должна была изучать этот объект с помощью своих методов — так создавалась методология отдельных книговедческих дисциплин. Исследование процессов производства, описания, распространения и использования книги являлось основой, позволяющей связать эти дисциплины воедино.

яос национальная" оо

БИБЛИОТЕКА 33

С* Петербург « 4» М щ

Изменения в структуре книговедения происходили за счет увеличения количества отдельных книговедческих дисциплин и усложнения их научной проблематики. Так, осознание историчности не только книги в целом, но и отдельных ее элементов привело к выделению в качестве самостоятельных объектов изучения иллюстраций, шрифтов, переплета, бумаги. Исследование книги как одного из субъектов социальных систем способствовало появлению библиосоциологии, а акцентирование внимания на психологических процессах взаимодействия книги с читателем породило библиопсихологию и т. д. Совокупность сформировавшихся в 1920-е гг. конкретных книговедческих наук позволяла изучать объект комплексно, в разных аспектах и с помощью разных подходов.

Функциональным назначением книги считалось сохранение и передача некоего содержания; наиболее типичным было представление, что книга отражает и передает знания, накопленные человечеством. Книговеды 1920-х гг. в своих исследованиях широко использовали следующие принципы: а) историзма; б) системности; в) целостности — книга в единстве ее содержания и формы рассматривалась как некая целостность и как объект духовной и материальной культуры; г) логической детерминации, в соответствии с которым выявлялись связи и отношения между семантическими элементами книги, отдельными книгами и множеством книг в книжном мире в целом. Складывался функциональный подход к изучению книги. В многочисленных книговедческих концепциях, представлявших общие системы науки о книге, много внимания уделялось выявлению системообразующих связей в рамках книговедения. В исследовании доказывается, что книговедение 1920-х гг., выйдя из эмпирической, аналитической стадии развития, приступило к синтетическому этапу формирования своего знания, для которого были характерны теоретическая осознанность и системность. В это время полностью меняется уровень развития науки — из описательной стадии книговедение переходит в стадию теоретико-методологическую.

Достаточно сложная система книговедческого знания не обладала законченностью, это была система открытая, развивающаяся, структура книговедения формировалась в условиях постоянно умножающегося и усложняющегося знания. В диссертации доказывается неправомерность утверждений некоторых современных книговедов и библиографоведов, считающих, что книговедческая и библиографическая науки в 1920-е гг. переживали лишь подготовительный этап. Концептуальность выдвинутых положений, общий уровень теоретических обобщений, его соотнесенность с теоретическими разработками в других науках того времени и с наукове-

дением в целом, опора на философские учения позволяют говорить о достаточно высоком уровне развития науки в то время. Основная проблематика книговедения была обозначена или намечена в трудах исследователей 1920-х гг.; более того, истоки многих современных книговедческих концепций прослеживаются в их трудах.

Во второй половине 1920-х гг. значительно увеличивается число конкретных книговедческих дисциплин, изучающих разные аспекты книги, усложняется и углубляется их проблематика, менее тесными становятся связи между ними. В диссертации проанализированы обобщающие работы, появившиеся в конце 1920 — начале 1930-х гг. (труды М. Ф. Яновского, Н. М. Сомова, А. В. Мезьер), в которых системы книговедения не представлены, но представлены существовавшие на тот момент определения понятия «книга», рассматривается весь комплекс сформировавшихся книговедческих дисциплин; в работе Мезьер сложившаяся система книговедческих понятий и явлений зафиксирована библиографическим способом. В исследовании определено, что авторы этих работ старались объективно отразить научную ситуацию, сложившуюся в книговедении конца 1920-х — начала 1930-х гг. Они отмечали историческое своеобразие книговедения в целом и каждой из дисциплин книговедческого цикла, указывая, что эти дисциплины имели разные истоки и проходили разные пути исторического развития. Процесс дифференциации характерен не только для «библиографического», но и для книговедческого комплекса дисциплин. Книговедение трактовалось одновременно и как обобщающая наука, и как понятие, объединяющее отдельные книговедческие дисциплины; в последнем случае вопросы теории и методологии решались применительно к каждой конкретной книговедческой дисциплине. В 1930-е гг. формируется убеждение, что единого книговедения нет и быть не может.

В исследовании обосновывается, что основные тенденции развития науки о книге в СССР в 1920-е гг., характеризующиеся многоаспектностью и включенностью в общий процесс формирования всемирного научного знания, следует признать плодотворными. Однако ситуация начала меняться со второй половины десятилетия и окончательно изменилась к началу 1930-х гг., когда в нашей стране осуществлялась перестройка книговедения на принципах марксистской методологии. Интересные и научно значимые методологические и теоретические искания книговедов, многообразие создаваемых концепций, различие подходов к изучению книги как объекта книговедения и самого книговедения как науки, целенаправленная разработка проблематики многочисленных и все возникающих конкретных книговедческих дисциплин сменяются в 1930-е тт. однообразными идео-

логическими установками на изучение классового характера книги, непризнанием других методологических систем, кроме марксистской, и более того — призывами вести борьбу с ними. Книговеды первой половины 1920-х гг. (М. Н. Куфаев, в частности), разрабатывая теоретико-методологические проблемы книговедения и библиографии на основе философских учений, выстраивали систему научных методов изучения объекта, применение которых позволяло генерировать научное знание. У сторонников марксистского направления в книговедении методология подменялась идеологией. Декларируя необходимость перестройки науки на принципах диалектического и исторического материализма, научно обосновать и раскрыть методологию этих подходов в книговедении и библиографии деятели 1930-х гг. не смогли, а вместо этого, зачеркивая весь предшествующий опыт науки, предлагали набор определенных догматических суждений; так, в качестве главного постулата выдвигалось положение о книге как особой форме идеологии, а «социологические» установки книговедения сводились, в сущности, к учению о классовой борьбе.

В диссертации доказывается, что хотя в 1930-е гг. создавались значимые в научном отношении труды (А. Г. Фомина, П. Н. Беркова), однако попытки книговедов встать на позиции марксистской науки привели к односторонней трактовке сущности книги и необъективной оценке достижений предшествующего и современного им книговедения. Научным книговедением было объявлено лишь то, которое использовало для своих теоретических построений «правильный» метод; книговедение, создаваемое на принципах иной, не марксистской методологии, было объявлено ненаучным. Такой подход не способствовал объективной оценке вклада тех или иных деятелей в развитие книговедения, справедливая критика отдельных положений книговедов предшествующих периодов тонула в массе негативных определений, ничего общего с научной критикой не имевших. С позиций марксистского подхода, практиковавшегося в книговедении 1930-х гг., требовалось, чтобы классовые оценки давались всем книговедческим концепциям предшественников, поэтому, как правило, каждая работа начиналась с критики и по сути с отрицания всего предшествующего книговедения. При этом сами критики затем также становились объектами разгромных статей своих последователей. В результате деятели 1930-х гг. пришли к полному отрицанию книговедения как науки и установке на развитие отдельных книговедческих дисциплин, «правильно» зарекомендовавших себя с идеологической точки зрения; к ним были отнесены библиотековедение, библиография, история книги.

Позднее исследователи при изучении основных процессов становления науки о книге во многом отталкивались от искаженных оценок, в свою оче-

редь также односторонне трактуя процессы развития книговедения 1920-х гг. Так как «буржуазное» книговедение (т.е. все книговедение 1910—1920-х гг.) не было вооружено «научным» методом, теоретики, стоявшие на марксистских позициях, обвинили его в эмпиризме, в отказе от объяснения законов развития книги. Подобные выводы, некритически воспринятые в последующие периоды, привели к тому, что долгие годы существовало представление о книговедении 1920-х гг. как о буржуазном и ненаучном, находящемся исключительно на эмпирической стадии развития.

В диссертации сформулированы выводы о том, что книговедение как наука в 1920-е гг. только начало последовательное формирование своей проблематики и за короткий срок не могло выработать ни общепризнанных систем книговедческого знания, ни последовательно разработанной теории и методологии. Тем не менее его достижения были весьма значительными, что подтверждается многочисленностью книговедческих концепций, мно-гоаспектностью в изучении книги и соответственно появлением целого ряда книговедческих дисциплин, стремившихся найти пути взаимодействия между собой, вписать книговедение в общую систему наук, используя с этой целью, помимо собственных, общенаучные методы, принятые в то время. Весь представленный в диссертации материал позволяет утверждать, что четко выраженная в концепциях ведущих книговедов тенденция к разработке теоретико-методологических проблем, а также соответствующий научный уровень формируемого в 1920-е гг. книговедческого знания дают основания квалифицировать этот период как фундаментальный период развития отечественного книговедения.

В четвертой главе — «Библиография в системе книговедения в 1920-е гг.» рассматриваются процессы последовательной разработки проблем библиографической науки в указанный период. То, что библиография в течение достаточно длительного времени рассматривалась в качестве обобщающей науки для всего комплекса книговедческих дисциплин, с одной стороны, привлекало внимание к ее проблемам, но, с другой—тормо-зило развитие научной проблематики собственно библиографии. Двадцатые годы характеризуются интенсивной разработкой библиографоведческой проблематики. Хотя библиография в этот период уже не рассматривалась как дисциплина, эквивалентная книговедению, но она являлась неотъемлемой частью книговедческих систем, и ее теоретическое обоснование, как правило, связывалось с книговедением. Считалось, что библиография при разработке своей теории и методологии должна опираться на теорию и методологию книговедения, являясь для него «источниковедением».

В исследовании показано, что к началу 1920-х гг. окончательно утвердилось понимание библиографии как науки об описании книг. Являясь од-

ной из книговедческих дисциплин, библиография должна была изучать книгу как объект, общий для всех книговедческих наук, в определенном аспекте. Декларировалось, что библиография как наука имеет самостоятельные задачи, а используя свои методы (и среди них главный — метод библиографического описания), она формирует библиографическое знание — знание о книге. При этом библиографическое изучение предполагало рассмотрение не только единичного объекта — книги как системы конструктивных элементов, но и всей совокупности книг, накопленных человечеством, что позволяло включать библиографию в один ряд с науками историко-культурными. Библиография трактовалась как самостоятельная наука в тех ее проявлениях, где она реализовывала историко-культурную функцию, стремясь упорядочить и представить в обозримом виде всю совокупность произведений письменности и печати, и как вспомогательная дисциплина в тех случаях, когда осуществляла библиографическое обеспечение конкретных отраслей знания, предметных областей.

Библиография рассматривалась в тесной связи с системой научного знания в целом, и для изучаемого периода была характерна ее трактовка как научной дисциплины, позволяющей упорядочить эту систему. И, хотя термин «документальный поток» в работах 1920-х гг. не использовался, представление о документальном потоке и его фрагментах постоянно в них присутствует. Функциональные свойства документального потока, о которых пишет Г. Ф. Гордукалова: «способность тождественно отражать социально значимые результаты познания окружающего мира, хранить сведения, накапливать, кумулировать их, служить средством передачи сведений об окружающем мире, способность являться своеобразным средством познания»8, — были хорошо известны теоретикам 1920-х гг. Ими предпринимались первые попытки изучения документального потока; результаты представали в виде системы выводов и обобщений из совокупности собранного в библиографических трудах материала.

В целом проблематика библиографической науки была достаточно разнообразной и сложной, находилась в процессе активного формирования. Деятели 1920-х гг. осуществляли разработку теоретических и методологических проблем, стараясь, с одной стороны, показать неразрывную связь библиографии с книговедением, а с другой — охватить и осмыслить все многообразие возникающих и усложняющихся библиографических явлений. Ставились вопросы о задачах и общественных функциях библио-

8 Гордукалова Г. Ф. Документальный поток в библиографической деятельности: История, теория, техника освоения: Дис.... д-ра пед. наук. СПб., 1992. С. 160—161.

графии, об объекте библиографического изучения, уточнялась библиографическая терминология, вырабатывались принципы библиографической классификации и в связи с этим рассматривались возможности использования готовых классификационных систем, в частности Международной десятичной библиографической классификации; большое внимание уделялось методике библиографирования: вопросам отбора материала при создании библиографических указателей, принципам библиографического описания, правилам аннотирования и т. п.

В диссертации обосновывается, что и в книговедческой, и в библиографической науке двадцатые годы дали ощутимые научные результаты, чему не только не препятствовала, но способствовала связь библиографии с книговедением. Наглядно это проявилось в концепции «библиография — наука». Ее создатели (в первую очередь М. Н. Куфаев), рассматривая библиографию как науку об описании книг, постарались проследить функциональную зависимость между элементами книги, зафиксированную библиографическим способом. Важным было и понимание генетической взаимосвязи отдельных элементов изучаемого объекта, что дало основание поставить вопрос об историческом характере библиографического знания. Трактовка библиографии как науки описательной не препятствовала ее развернутому теоретическому обоснованию. Главные задачи, которые ставились перед ней, — синтез библиографического знания и выработка особых приемов и методов познавательной деятельности. Основным методом библиографии считалось библиографическое описание произведений печати; в качестве собственно библиографического метода называлась и систематизация, однако признавалось, что библиография при изучении своего объекта и упорядочении накопленного материала может привлекать и методы других наук. Наличие выводов и обобщений из собранного и систематизированного библиографией материала выдвигалось в качестве важнейшего аргумента в пользу того, что она является наукой. Попытки проанализировать, что представляет собой система выводов, содержатся в ряде работ, в частности у Н. Ю. Ульянин-ского, который считал, что разнообразие выводов и их комбинации зависят от внешних и внутренних признаков изучаемых объектов — книг, поэтому элементы библиографического описания и есть те параметры, по которым должна формироваться система выводов и обобщений. В 1930-е гг. о выводах библиографии писал Н. В. Здобнов, однако следует признать, что этот раздел библиографической науки являлся наименее разработанным.

Таким образом, библиография, возникнув из практических целей кни-гописания (копирования, переписки книг), а затем книгоописания, пройдя

стадию расширительного понимания как эквивалента науки о книге в целом, после размежевания с книговедением получила признание в качестве самостоятельной науки об описании и систематизации произведений печати, главное научное значение которой — в ее выводах. Буквальное определение «библиография — книгоописание» использовалось как рабочее, но при этом большая часть библиографов 1920-х гг. отвергала утилитарный, упрощенный подход к библиографии и исходила из того, что библиография как наука способна генерировать собственное библиографическое знание — знание о книге. «Библиография — книгоописание» — это и есть наука в представлении теоретиков 1920-х гг., поэтому противопоставление в работах некоторых современных исследователей библиографии как книгоопи-сания и библиографии как науки применительно к 1920-м гг. неправомерно.

В работе показано, что библиографы того периода осознавали необходимость изучения не только объекта науки, но и самой науки. Наиболее сложным для них (в особенности для представителей концепции «библиография — наука») было вычленить практический раздел библиографии и установить соотношение практической библиографической деятельности с библиографической наукой, так как процессы создания библиографических трудов (в концепции Куфаева, например) одновременно рассматривались и как процессы формирования научного библиографического знания, поэтому в качестве библиографической практики Куфаев рассматривал «прикладную» библиографию. Иной была, например, позиция Здобнова, который «производственные» библиографические процессы, т. е. процессы создания любых библиографических пособий, относил к практике библиографической работы, а под библиографическим знанием понимал теоретическое и историческое научное знание о самой библиографии. Определение библиографии, формулируемое библиографами 1920-х гг., отражало целостное ее понимание как практической деятельности по описанию книг и как научной деятельности, синтезирующей научное библиографическое знание. Предпринимались и попытки структурирования библиографии; наиболее распространенной была точка зрения, в соответствии с которой в структуре библиографии выделялись практика, теория и история, а также свод правил (названный позднее методикой), который чаще всего включался в теорию, составляя ее технологическую часть, однако иногда рассматривался и отдельно. Куфаев выделял в качестве одной из структурных частей еще и методологию, задачей которой считал разработку системы методов, используемых библиографией как наукой. В отличие от многих своих современников он различал методику и методологию, и хотя обе входили у него в состав теории, но относи-

лись к разным ее частям. Понятие «библиография» в тот период использовалось как обобщающее для любых библиографических явлений.

В диссертации сделан вывод, что исследователи 1920-х гг. пытались разграничить сферы практической библиографической деятельности и примыкающей к ней методики библиографирования, а с другой стороны, — проблематику библиографической науки, в которую в тот период стало включаться и изучение самой библиографии. При этом формирование теоретического и методологического разделов библиографической науки осознавалось как самостоятельная задача, а функцией библиографии в целом считалось изучение единого для всех книговедческих дисциплин объекта — книги с помощью особых методов; результатом такого изучения являлось формирование системы библиографического знания.

Поскольку считалось, что объект и практической деятельности, и науки — один и тот же — книга, то и различия между ними определяются лишь «разницей позиции исследователя». В практике осуществляется описание объекта в соответствии с выработанными технологическими правилами, а в научной сфере, в теории, конструируется система понятий и выявляются закономерности создания и функционирования системы знания.

В диссертации доказывается неправомерность утверждений тех современных исследователей, которые считают, что книговедческая направленность библиографии тормозила ее развитие, ограничивая проблематику. Анализ концепции «библиография — наука», развивавшейся именно как книговедческая, показал, что она была достаточно сложной, характеризовалась многоаспектностью и разрабатывались на высоком для своего времени теоретическом уровне. Первые попытки выйти за пределы традиционного книговедческого понимания библиографии были связаны с развитием «читателеведческого» направления, в рамках которого складывалось представление о читателе как одном из объектов изучения библиографической науки. Развитие этого направления в научном аспекте было обусловлено процессами становления библиотековедения, а в практическом плане — актуализировавшейся после революции работой с читателем в библиотеках, где активно использовалась рекомендательная библиография. Практической реализацией читателеведческой установки была и предложенная Д. А. Баликой классификация книг по социальному назначению, которая, правда, применения не получила. И, несмотря на попытки расширить объект изучения в библиографической науке, теоретическая трактовка библиографии как науки об описании книг в течение 1920-х гг. оставалась неизменной.

В работе показано, что одной из основных проблем, которые обсуждались в 1920-е гг., была проблема видовой структуры библиографии, отра-

зившая достаточно сложный процесс трансформации исторически возникших направлений библиографии в ее виды, которые в тот период рассматривались как совокупности библиографических пособий, выделенных по определенным критериям. Решение проблемы осложнялась неупорядоченностью библиографической терминологии, так как терминосистема отрасли лишь начинала складываться. В представлении деятелей тех лет основной классификационный ряд видов библиографии должен был исчерпывать все многообразие библиографических явлений одного порядка. Ориентируясь на отразившиеся в библиографических пособиях методические и теоретические принципы, т. е. используя метод распредмечивания, библиографы предлагали не только группировку библиографических пособий, но и стремились выявить признаки видообразования, на основе которых можно было бы создавать соответствующие классификационные ряды видов библиографических пособий. В тот период создавались как одноаспектные, так и многоаспектные классификации, в которых признаки социального и методического характера приводились параллельно; иногда в качестве основания деления использовался комплексный критерий, позволявший их совмещать. Однако поскольку к началу 1930-х гг. сформировалось представление о приоритете социальных признаков, то в классификациях в основной ряд стали включать виды библиографии, выделяемые по этим признакам. Как правило, это были признаки, определяющие внешние (с точки зрения деятелей того периода) отношения библиографии со средой и по-разному формулируемые теоретиками (принципы социального, целевого назначения; читательский адрес и т. д.). Признаки методические отражали внутреннюю сущность библиографии — способы создания библиографических работ; большинство библиографов считали их производными, вторичными по отношению к признакам социальным. Общепринятой классификацией «основных видов библиографии» стала классификация Здобнова с ее известным рядом: учетно-регистрационная, рекомендательная, критическая.

Исследователи занимались также теоретическим обоснованием отдельных видов библиографии: рекомендательной (Л. Н. Троповский), критической (Н. В. Здобнов); в ряде работ рассматривался особый вид — «специально-научная библиография», обслуживающая потребности специалистов, ученых. В то же время высказывалась точка зрения, в соответствии с которой удовлетворять потребности ученых могли любые формы «исчерпывающей» библиографии, в частности библиография учетно-регистрационная. Так как особый вид библиографии для специалистов в основной ряд Здобнова, выделяемый по социальному назначению, не вошел,

то во время дискуссии 1950-х гг. теоретикам библиографии пришлось затратить немалые усилия, отстаивая его право на существование.

В диссертации отмечено, что со второй половины 1920-х гг. в библиографии, как и в книговедении, декларировалась необходимость перестройки на принципах марксистско-ленинской методологии, сопровождавшаяся и здесь критикой положений, выработанных в предшествующий период. Библиографию начинают рассматривать как науку об «идеологически-содержательном составе книжной продукции», а протест против подмены понятий и трактовки библиографии как чисто идеологического явления (выраженный, в частности, Ю. А. Меженко) услышан не был. В первую очередь объектом критики стала концепция «библиография — наука», которую расценили как «беспринципное коллекционирование всякого человеческого опыта». Тем самым зачеркивался историко-культурный характер библиографии и акцентировалось внимание на ее вспомогательном значении — направленности на обслуживание конкретных нужд социалистического строительства. С конца 1920-х гг. идея вспо-могательности библиографии начинает звучать все настойчивее, особенно в работах и выступлениях Л. Н. Троповского. В ответ на потребности нового времени формируется взгляд на библиографию исключительно как на вспомогательную дисциплину, обслуживающую различные сферы социалистического производства. При таком аспекте рассмотрения стиралась острота вопроса, является ли библиография наукой, научным или прикладным знанием; провозглашалось, что теория должна быть всецело подчинена практике и ею определяться. Концепция «библиография — наука» была объявлена буржуазной, идеалистической. Подобная трактовка встречалась и позднее — в работах исследователей 1970—1980-х гг. М. А. Брискмана, И. А. Вовченко, которые утверждали, что теоретические концепции библиографов, отстаивающих самостоятельность библиографии как науки, строились на общем идеалистическом подходе к решению этого вопроса, что, конечно, является необоснованным. Возврат к основным положениям этой концепции произошел в 1990-е гг. в связи с разработками представителей когнитологического направления в библиографоведении.

В заключении определено, что проведенное исследование позволило воссоздать целостную картину становления и развития науки о книге в России с начала XIX в. до середины 1930-х гг. и формирования книговедения и библиографоведения в ее составе на определенных исторических этапах. В диссертации подробно проанализированы теоретико-методологические проблемы книговедения и библиографоведения, разрабатывавшиеся в изучаемый период, отмечен вклад отдельных книговедов и библиографове-

дов в развитие науки, прослежена преемственность теоретических концепций, идей, положений в изучаемых науках. В заключении сформулированы основные выводы проведенного исследования:

1. Становление и развитие науки о книге в Западной Европе обусловливалось эволюцией самой книги, а также процессами становления книжного дела в целом и его отдельных отраслей; при этом особое значение для развития науки о книге имело формирование библиографического знания. В структуре наук о книге библиография рассматривалась как полноценная научная описательная дисциплина, способная кумулировать разнообразные знания, касающиеся книги как объекта научного изучения.

2. Наука о книге, называемая на начальном этапе библиографией, или библиологией, сложилась в конце XVПI—начале XIX в. как некая обобщающая дисциплина, включающая широкий комплекс знаний, в той или иной степени связанных с книгой,—лингвистических, филологических, исторических, книговедческих, библиотековедческих и собственно библиографических. Этот так называемый «библиографический» комплекс дисциплин не соответствовал составу позднейшего книговедения и библио-графоведения, а кроме того, и понимание библиографии как науки было особым, объяснявшим, почему именно она являлась обобщающей.

3. В России формирование науки о книге относится к началу XIX в. и характеризуется следующими тенденциями: а) появлением работ, обобщающих опыт книжного дела, излагающих историю его отдельных отраслей, описывающих различные технологические процессы книжного дела и устанавливающих свод правил для их практического выполнения; б) формированием системы библиографического знания благодаря комплексу библиографических работ разных видов и типов, в том числе журнальной библиографии; в) заимствованием концептуальных положений из трудов западноевропейских (в первую очередь, французских) книговедов и формированием на этой базе собственной концептуальной основы науки о книге.

4. Диссертант поддерживает точку зрения К. Мигоня, в соответствии с которой в развитии науки о книге выделяются три этапа — библиографический, библиотековедческий и книговедческий — в зависимости от того, какая дисциплина выступала в качестве обобщающей для всего книговедческого комплекса. Однако периодизация науки о книге в России позволяет выделить не три (как в Западной Европе), а лишь два этапа — библиографический и книговедческий. Библиографический этап продолжался в России с начала XIX в. до 1910-х гг., когда появились книговедческие концепции Н. М. Лисовского, А. М. Ловягина, Н. А. Рубакина и произошла смена научной парадигмы. В качестве обобщающей науки, объединяющей

комплекс дисциплин, изучающих книгу с различных сторон, начинает выделяться книговедение, а библиография рассматривается как его часть — одна из дисциплин книговедческого цикла. В результате замена исходной концептуальной схемы в науке о книге повлекла за собой иную постановку проблем и их решения, иную методологию исследования объекта науки. Книговедческий период — это 1910—1920-е гг.

5.1920-е гг. — фундаментальный период развития книговедения, когда его разработка как комплексной науки о книге в России велась в рамках общеевропейской традиции, тенденции формирования науки о книге соотносились с общими тенденциями развития гуманитарных наук того времени, и именно в это время были положены основы современной теории и методологии отечественного книговедения.

6. Становление и развитие собственно библиографической науки (библиографоведения, по современной терминологии) также относится к 1910—1920-м гг. В этот период библиография рассматривалась как одна из книговедческих дисциплин — наука об описании книг. При этом развитию библиографической науки не препятствовала, а способствовала ее связь с книговедением. Библиографическое изучение предполагало рассмотрение не только единичного объекта — книги, но и всей совокупности книг, накопленных человечеством, что позволяло включать библиографию в один ряд с науками историко-культурными.

7. Наиболее значимой в научном отношении в 1920-е гг. была концепция «библиография—наука». Ее создатели прослеживали функциональную зависимость между элементами книги, зафиксированную библиографическим способом. Важным было и понимание генетической взаимосвязи отдельных элементов изучаемого объекта, что дало основание поставить вопрос об историческом характере библиографического знания. При этом трактовка библиографии как науки описательной не препятствовала ее развернутому теоретическому обоснованию. Главные задачи, которые ставились перед ней, — синтез библиографического знания и выработка особых приемов и методов познавательной деятельности.

8. Со второй половины 1920-х гг. в книговедении и библиографии декларировалась необходимость их перестройки на принципах марксистско-ленинской методологии, сопровождавшаяся критикой положений, выработанных в предшествующий период. В результате настойчивое стремление сторонников марксистского направления в книговедении и библиографии доказать необходимость «полного слияния вопросов теории и практики», во что бы то ни стало возвысить практику над теорией привело к недооценке теории книговедения и библиографии. К концу 1920-х гг. об-

щепринятой стала точка зрения, в соответствии с которой теоретические достижения «классического» книговедения и библиографии считались несовместимыми с установками нового времени и не принимались в расчет при формировании дальнейшей проблематики этих наук, основное развитие в которых получило прикладное направление.

9. К середине 1930-х гг. наметился окончательный разрыв книговедения с библиографией; со второй половины 1930-х гг. проблематика книговедения как обобщающей науки не разрабатывалась, а оно само было объявлено буржуазной наукой. Преимущественное развитие в библиографии получили не библиографическая наука, а практика (создание конкретных библиографических пособий), и не теория, а методика. Лишь в конце 1950-х гг. вновь возрождается книговедение, а теоретическая дискуссия по вопросам библиографии конца 1950-х—начала 1960-х гг. возродила интерес к теоретическим проблемам и способствовала дальнейшему развитию библиографической науки.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1. Леликова Н. К. Становление и развитие книговедческой и библиографической наук в России в XIX—первой трети XX века : [моногр.] / Н. К. Леликова ; [ред. Н. Г. Захаренко]; Рос. нац. б-ка. — СПб., 2004. — 414 с.

2. Леликова Н. К. У истоков создания советской теории библиографии. (Опыт постановки вопроса о преемственности теоретических исследований) // Современные проблемы библиографии и библиографоведения: межвуз. сб. науч. тр. / Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1985. — С. 85—94.

3. Леликова Н. К. «В Начале было Слово» : (к 100-летию со дня рождения М. Н. Куфаева) // Сов. библиогр. — 1988. — № 5. С. 53—60.

4. Леликова Н. К. Ладислав Живный — Лев Быковский: вклад в книговедение и библиографию // Международная конференция «Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы исследований. Фонды Славянской библиотеки и пражских архивов», Прага, 14—15 августа 1995 г.: сб. докл. — Прага, 1995. — Ч. 2.— С. 755—761.

5. Леликова Н. К. Некоторые тенденции развития книговедения и библиографии КИ—первой четверти XX в. Взаимопроникновение идей // Тенденции развития мировой библиографии — международной и национальной : учеб. пособие / С.-Петерб. гос. акад. культуры.— СПб., 1995. — С. 3—15.

6. Леликова Н. К. Михаил Николаевич Куфаев (1888—1948) // Выдающиеся деятели отечественной библиографии: учеб. пособие / С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1995. — С. 74—83.

7. Леликова Н. К. «Мой бог—украинская КНИГА независимо от направлений и партий...» : (к 100-летию со дня рождения Льва Быковского) // Историко-библиографические исследования: сб. вяуч. тр. / Рос. нац. б-ка — 1996. — Вып. 6. — С. 148—174.

8. Леликова Н. К. К истории формирования теоретических представлений о библиографии в России Х\Ш—первой половины XIX века// Истори-ко-библиографические исследования : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — 1998. — Вып. 7. — С. 5—32.

9. Леликова Н. К. Принцип историзма в библиографии // Историзм в культуре: материалы Междунар. науч. конф., С-Штербург, 24—25 нояб. 1997 г. / С.-Петерб. гос. акад. культуры. — М., 1998. — С. 259—265.

10. Леликова Н. К. Некоторые тенденции развития книговедения и библиографии XIX — первой трети XX в. Взаимопроникновение идей // Библиотеки — обществу на пороге нового вей- : к 10-летию библиотечного демократического движения в России: (об. ст.). — СПб., 1999. — С. 118—131. — Дополнен, вариант ст. № 5.

11. Леликова Н. К. Национальный репертуар библиографических пособий // Библиотековедение. — 1999. — № 1. — С. 70—75.

12. Леликова Н. К. Болдин Павел Иосифович // Сотрудники Российской национальной библиотеки — деятели науки и культуры: биогр. слов. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 1999. — Т. 2. — С. 116—120.

13. Леликова Н. К. Галактионов Иван Дмитриевич // Там же. — С. 182—186.

14. Леликова Н. К. Закс-Гладнев Самуил Маркович // Там же. — С. 292—295.

15. Леликова Н. К. Кардашевский Валериан Иванович // Там же. — С. 341—345.

16. Леликова Н. К. Куфаев Михаил Николаевич // Там же. — С. 383—

389.

17. Леликова Н. К. Паевский Александр Владиславович // Там же. — С. 484—486.

18. Леликова Н. К. Плотников Александр Евдампиевич // Там же. — 506—510.

19. Леликова Н. К. Эволюция понятия «россика» // Библиография. — 2000. — № 5. — С. 136—141.

20. Леликова Н. К. Дискуссии по проблемам видовой структуры биб-

лиографии в 1920-е годы : (к во кладной, практической» библи< исследования : сб. науч. тр. / Ро 90.

21. Леликова Н. К. Михаил граф, историк // Девятая Межд лемам книговедения «Книга и к докл. — М., 2000. — С. 117—1

22. Леликова Н. К. Развит» трети XX века: [тез. докл.] // VI World Congress tor Central ana cast european Studies : Divergencies, Convergencies, Uncertainties, 29 July—3 August 2000, Tampere, Finland : abstracts. — Helsinki, 2000. — P. 248.

23. Леликова Н. К. Библиофильские взгляды М. Н. Куфаева // Библиофил. — 2001. — Вып. 2 (5). — С.19—36.

24. Леликова Н. К. Михаил Николаевич Куфаев — книговед, библиограф, историк // Книга : исслед. и материалы. — 2001. — Сб. 79. — С. 235—253.

25. Lelikova N. К. The Development of Book Science in Russia in the Nineteenth Century and First Third of the Twentieth Century // Solanus. New Series. — London, 2001. — Vol. 15. — P. 116—126.

26. Леликова Н. К. Основные этапы развития книговедческой и библиографической науки в России в XIX—первой трети XX в. // Библиотековедение. — 2004. — № 4. — С. 112—118.

27. Леликова Н. К. Книговедческий контекст «Опыта российской библиографии» В. С. Сопикова // Библиотековедение. — 2004. — № 5. (в печати).

Подписано к печати 27.09.04. Фермат 60х84/16. Бумага писчая. Печать офсетная. Усл. печ. л. 3,0. Уч. изд. л. 3,1. Тираж 100 экз. Заказ №97

Введение

Исторический очерк формирования науки о книге в Западной Европе до начала XX века

Гл. 1. Формирование и развитие науки о книге в России в XIX веке.

Библиографический этап

1.1 Предпосылки формирования науки о книге

1.2. Формирование науки о книге в России в первой половине

XIX века

1.2.1. Начальные теоретические и методические положения российской библиографии. «Систематическое обозрение.»

A. К. Шторха и Ф. П. Аделунга

1.2.2. Первые книговедческие работы В. Г. Анастасевича и

B. С. Сопикова

1.2.3. Формирование проблематики отдельных книговедческих дисциплин и последовательное развитие «библиографического» комплекса дисциплин в первой половине

XIX века

1.2.4. Терминологические определения основных «библиографических» понятий в энциклопедических изданиях

Актуальность темы исследования. Наука является одной из важнейших сфер жизнедеятельности общества, однако общепринятого определения науки до сих пор не существует, так как в работах разных исследователей она трактуется по-разному. Одно из наиболее распространенных определений гласит: «Наука — это высокоспециализированная деятельность человека по выработке, систематизации, проверке знаний с целью их высокоэффективного использования. Наука — это знание, достигшее оптимальности по критериям обоснованности, достоверности, непротиворечивости, точности и плодотворности» (30. С. 156). Таким образом, главной целью научной деятельности является получение научного знания. Утверждая, что критериями научности знания являются его обоснованность, достоверность, непротиворечивость, эмпирическая подтверждаемость и принципиально возможная фальсифицируемость, а также концептуальная связность, предсказательность и практическая эффективность, исследователь тем не менее оговаривается, что подобное утверждение открыто для критики (30. С. 159). Точно так же нет однозначного представления о том, когда возникла наука — в античности, в Западной Европе в позднее средневековье (в XII— XIV вв.), в Новое время (XVI—XVII вв.) или уже в первой трети XIX в., когда исследовательская деятельность была объединена с высшим образованием (77. С. 39—43). Каждая наука проходит в своем развитии определенные этапы. Вначале накапливается материал об исследуемых объектах и явлениях, который затем объединяется в целостное и обозримое эмпирическое знание. Как считают науковеды, установление истинности знания в науке жестко регламентируется уже на эмпирическом уровне. Важнейшими способами обоснования научности полученного эмпирического знания являются многократные проверки наблюдениями и экспериментами, а в гуманитарных науках — обращение к первоисточникам, архивным документам, статистическим данным и т. п., которые осуществляются учеными независимо друг от друга (77. С. 9, 11—12). Теоретический уровень познания обладает своими специфическими методами исследования. Науковеды приходят почти к единодушному мнению, что теории не являются только описанием и объяснением фактов и закономерностей, выявленных в процессе эмпирического исследования. Они возникают в сложном взаимодействии теоретического мышления и эмпирического познания реальности, в результате разрешения чисто теоретических проблем, взаимодействия науки и культуры; большое значение для научного познания и собственно теоретических оснований имеет философское осмысление сложившихся познавательных традиций, которое становится особенно актуальным в переломные этапы развития науки (77. С. 18). Эти уровни и этапы формирования науки в целом характерны и для исследуемых нами дисциплин — книговедения и библиографоведения.

Их становление и развитие — процесс длительный и сложный. Историческое изучение этих наук — возникновения и смены теоретических учений и концепций, прослеживания преемственности между ними, трансформации теоретических представлений и их «перехода» из одной концепции в другую — позволяют проследить формирование науки изнутри, осмыслить ее как некий феномен в ретроспективе.

На данном этапе, когда в связи с информатизацией общества и внедрением компьютерных технологий меняются представления о таких фундаментальных понятиях, как «книга», «библиотека», «библиография», изучение исторического пути развития книговедения и библиографии является особенно актуальным. Рассматривая во взаимосвязи проблемы их становления, привлекая по мере необходимости библиотековедческую проблематику, отраженную в трудах исследователей (в первую очередь в работах А. Н. Ванеева), мы постарались реализовать комплексный подход к изучению истории этих дисциплин, рассматривая их как неотъемлемую часть историко-культурного процесса. Актуальность данной темы обусловлена тем, что исследуемый период (начало XIX—первая треть XX вв.) дает возможность проследить все этапы становления и развития указанных наук, а 1920-е гг. являются основополагающим фундаментальным этапом развития книговедения и библиографической науки, этапом постановки и решения кардинальных методологических и теоретических проблем, когда были заложены основы современных направлений в этих дисциплинах.

Обращение к истории науки о книге, в рамках которой и формировались книговедческая и библиографическая науки, позволяет осветить такие важные проблемы, как бытование книги в социуме, сохранение культурного наследия человеческой цивилизации, наследование традиций культуры, а также способы организации научной мысли. Изучение феномена библиографии, обладающего культурологической значимостью, приводит к созданию особых когнитивных методик в процессе познания, которые отнюдь не сводятся к осознанию вспомогательного значения библиографического знания для отдельных наук.

В настоящее время меняются гносеологические подходы в философии и науковедении. Происходит приближение к реальному познанию и познавательной деятельности целостного, а не «частичного» (гносеологического) субъекта. Становятся важными доверие познающему субъекту, психологизм и историзм, признание базисных начал культуры — языка и времени как онтологических оснований философии познания и атрибутов человека познающего. Значимыми для теории познания оказываются герменевтические и феноменологические когнитивные практики, которые включают такие феномены, как очевидность, интенциональность, смыслы, истолкования и интерпретации, темпоральность и т. д. Весьма важным признается опыт гуманитарных наук, ранее не учитывавшийся традиционной теорией познания, — философское осмысление истории, филологии, истории культуры (52. С. 14—15). Целостное историко-науковедческое исследование книговедения и библиографии с привлечением данных философии познания, когнитологии, семиотики, культурологии позволит вписать историю этих наук в общий процесс становления и развития отечественной гуманитаристики.

Степень изученности и научной разработанности темы. Развитие отечественного книговедения и библиографической науки в тех или иных аспектах рассматривалось в трудах отечественных исследователей, но, как правило, это было изолированное изучение обеих наук. Исследовались проблемы становления общей теории книговедения (преимущественно в советское время), изучалась история отдельных книговедческих дисциплин, развитие библиографической мысли в разные исторические периоды; объектом рассмотрения были концепции отдельных книговедов и библиографоведов, деятельность книговедческих и библиографических учреждений и организаций.

В данном исследовании в первую очередь объектом изучения стали труды отечественных книговедов и библиографов XIX —начала XX вв. — А. К. Шторха и Ф. П. Аделунга, В. Г. Анастасевича, В. С. Сопикова, П. И. Кеппена, К. М. Базили, В. Р. Зотова, И. П. Сахарова, В. М. Ундольского, Г. Н. Геннади, Р. И. Минцлова, М. Л. Михайлова, М. Н. Лонгинова, Л. П. Блюммера, Е. Ф. Буринского, Н. Н. Вакуловского, В. И. Межова, П. К. Симони, Н. К. Никольского, Ф. А. Витберга,

Ф. Т. Тарасова, А. Н. Соловьева, А. Е. Яновского, Г. А. Ильинского,

A. А. Лебедева, А. Д. Торопова и труды зарубежных ученых, известных в России и послуживших в той или иной степени основой отечественной науки о книге — Г. Ноде, М. Дениса, Ж. Ф. Нэ де ля Рошеля, Э. Г. Пеньо, Ф. А. Эберта, Т. X. Хорна, И. Лелевеля.

Анализировалась библиографическая периодика — «Russische Bibliothek» Г. Л. X. Бакмейстера, «Библиографические листы» П. И. Кеппена, «Библиографические записки» А. Н. Афанасьева и М. П. Полуденского, а затем В. И. Касаткина, «Книжный вестник» Ю. М. Богушевича (затем Н. А. Сеньковского, а впоследствии

B. С. Курочкина), «Российская библиография» Э. К. Гартье, «Библиограф» Н. М. Лисовского, «Библиографические записки» П. П. Шибанова, «Библиографические известия» Б. С. Боднарского и др. Были изучены статьи книговедческого («библиографического» — по терминологии того времени) содержания в энциклопедических изданиях.

В связи с тем, что «библиографический» комплекс в изучаемый период включал ряд смежных дисциплин, привлекались также труды Н. И. Греча по истории русской литературы, А. В. Старчевского по русской историографии, П. В. Хавского по хронологии, Ф. И. Петрушевского по метрологии и аналогичные им.

В 1910—1920-е гг. в связи с появлением основополагающих трудов по книговедению и теории библиографии изучались работы Н. М. Лисовского, А. М. Ловягина, Н. А. Рубакина, Б. С. Боднарского,

C. А. Венгерова, К. Н. Дерунова, А. И. Малеина, М. Н. Куфаева, А. А. Сидорова, Н. В. Здобнова, Я. П. Гребенщикова, Н. П. Усольцева, Н. Ю. Ульянинского, Е. И. Шамурина, Н. Ф. Яницкого, И. В. Владиславлева, Л. Н. Троповского, М. И. Щелкунова, М. Ф. Яновского, А. В. Мезьер, Н. М. Сомова, А. Г. Фомина. Особое внимание уделялось изучению работ украинских книговедов и теоретиков библиографии (в том числе представителей украинской эмиграции) — Л. У. Быковского, Д. А. Балики, Ю. А. Меженко, С. О. Сирополко, а также бельгийских, чешских, немецких, польских исследователей, оказавших заметное влияние на развитие отечественной науки о книге — П. Отле, Л. Я. Живного, Ф. Эйхлера, Г. Шнейдера, 3. Моцарского, М. Руликовского, Я. С. Бистроня.

В диссертации тщательно проанализированы труды Н. Я. Марра, П. Н. Беркова, И. В. Новосадского, М. А. Годкевича, К. А. Довганя, заложившие основы перестройки советского книговедения и библиографии на принципах марксистско-ленинской методологии.

В работах современных книговедов — И. Е. Баренбаума, А. И. Барсука, А. А. Беловицкой, В. И. Васильева, В. И. Владимирова, А. А. Говорова, А. А. Гречихина, И. К. Григорьева, М. П. Ельникова, Т. Г. Куприяновой, И. В. Левочкина, Е. Л. Немировского,

С. П. Омилянчука, С. А. Пайчадзе, М. М. Панфилова, В. А. Петрицкого, А. Л. Посадскова, Б. В. Сапунова, О. Р. Хромова, А. Я. Черняка, Г. Н. Швецовой, И. А. Шомраковой, О. А. Якушевой — представлены различные аспекты развития книговедения и конкретных книжных дисциплин на разных этапах. Большое число работ посвящено истории книги; имеются труды по истории книгопечатания, истории книгоиздательского дела и книжной торговли; предметом специального теоретического и исторического исследования являлись искусство книги и библиофильство. Привлекались труды по истории библиотек — М. И. Слуховского, О. И. Талалакиной, Б. Ф. Володина и других, истории развития библиотековедческой мысли (в первую очередь работы А. Н. Ванеева).

В диссертации широко использовались труды зарубежных авторов по книговедению, библиографоведению, библиотековедению —

С. Вртель-Верчиньского, К. Гломбевского, Т. Зберского, К. Мигоня, К. С. Стайкоса, Е. Франке, Ф. Функе, М. Червинского, X. Хаармана.

В трудах по истории отечественной и зарубежной библиографии А. И. Малеина, М. Н. Куфаева, Н. В. Здобнова, К. Р. Симона, И. В. Гудовщиковой и К. В. Лютовой, М. В. Машковой, Г. В. Михеевой, И. Ф. Мартынова, Л. М. Равич, О. С. Острой, Б. А. Семеновкера содержатся интересующие нас сведения историко-теоретического характера, но, учитывая большой объем материала, собранный в этих работах, и имея в виду их главную задачу — представить историю библиографии в целом, авторы не могли уделить должного внимания истории теоретических исследований. Тем не менее именно эти труды являются основным источником наших знаний о процессах становления и развития библиографической науки. Истории библиографического описания, также весьма важной для нашего исследования, посвящены работы Н. А. Никифоровской. Появление в 1960—1970-е гг. теоретических трудов М. А. Брискмана, А. И. Барсука, Д. Ю. Теплова, О. П. Коршунова и др., а также дискуссии, возникшие в связи с ними (особенно монографией О. П. Коршунова), активизировали разработку проблем общей теории библиографии и побудили обращение к истории библиографической науки. Несомненно ценный историко-теоретический материал содержится и в вышедших в 1980-е гг. работах Ю. А. Чепите, О. В. Янониса.

В последние годы появилось немало библиографоведческих трудов — Л. В. Астаховой, Э. К. Беспаловой, М. Г. Вохрышевой, Г. Ф. Гордукаловой, О. М. Зусьмана, В. П. Леонова, Н. А. Слядневой, А. В. Соколова, В. А. Фокеева и др., в которых также получил широкое отражение исторический материал. В этих работах проведена историческая реконструкция явлений, относящихся к библиографии, и с научной точки зрения они представляют несомненный интерес. При этом особое значение для нашей темы имеет историческое исследование Э. К. Беспаловой, которое носит теоретико-методологический характер (исторический материал дан в нем фрагментарно), и в данной работе мы основывались на тех концептуальных положениях автора, которые считали важными.

Анализ работ, в которых рассматриваются теоретические воззрения отдельных книговедов и библиографов, деятельность книговедческих и библиографических организаций, также послужил основой данного исследования. Это труды И. Е. Баренбаума о Н. М. Лисовском и М. Н. Куфаеве, Э. К. Беспаловой и И. Г. Матвеевой о А. М. Ловягине, Ю. А. Сорокина, И. Г. Хомяковой и В. М. Беспалова о Н. А. Рубакине, Н. В. Стришенец и Е. К. Соколинского о Ю. А. Меженко, Т. Д. Крыловой о Е. И. Шамурине, Н. Т. Толкачева и Н. Ф. Вербиной о Л. Н. Троповском, М. Д. Эльзова о А. Г. Фомине, В. М. Алпатова и О. Д. Голубевой о Н. Я. Mappe, а также В. А. Симоновского и М. Н. Тищенко о Ленинградском институте книговедения, М. Л. Свойского об Институте книги, документа и письма, И. Г. Хомяковой о международных связях Российской книжной палаты, М. А. Шапарневой о критико-библиографическом журнале «Книга и пролетарская революция» и многие другие.

Привлекались работы по истории смежных дисциплин: палеографии (латинской и славяно-русской) — О. А. Добиаш-Рождественской, Л. П. Жуковской, В. Н. Щепкина, И. В. Левочкина, археографии — П. Г. Софинова, дипломатике — С. М. Каштанова, вспомогательных исторических дисциплин — Е. И. Каменцевой, историко-литературных исследований — Б. А. Тураева, В. Эрлиха и других.

Методологической основой данного исследования являлись труды отечественных и зарубежных ученых по философии, науковедению, истории, лингвистике, языкознанию, семиотике, информатике. Это труды Т. В. Адорно, Р. Барта, Л. Витгенштейна, Г. Г. Гадамера, Э. Гуссерля, К. Поппера, Т. Куна, К. Леви-Стросса, К. Манхейма, Ф. де Соссюра, М. Хайдеггера, У. Эко. При этом анализировались и те философские сочинения XIX—начала XX вв., на которых основывались деятели изучаемого нами периода — труды О. Конта, Г. Спенсера, В. Виндельбанда, Г. Риккерта. Широко использовались работы отечественных философов и науковедов, теоретиков исторической науки и литературоведения — сочинения В. И. Вернадского, Б. М. Кедрова, Ю. М. Лотмана, Л. А. Микешиной, А. Л. Никифорова, Т. И. Ойзермана, А. П. Огурцова, Э. Г. Юдина, а также Н. И. Кареева, А. С. Лаппо-Данилевского, М. М, Бахтина.

Таким образом, трудов, касающихся тех или иных аспектов настоящего исследования, немало, но все они даже в совокупности не дают всестороннего ясного и четкого представления об эволюции отечественных книговедения и библиографии в изучаемый период, поэтому и возникла необходимость в самостоятельном исследовании.

Цель исследования — целостное изучение истории становления и развития книговедения и научной проблематики библиографии со времени формирования науки о книге в России в начале XIX в. и до середины 30-х гг. XX в.

Задачи исследования: проследить последовательность процессов формирования книговедческого и библиографического знания в определенные исторические периоды, смену теоретических идей и концепций, преемственность между ними; выявить и проанализировать теоретические и методологические основы книговедения и библиографии; установить этапность в развитии науки о книге в целом, книговедения и библиографии в ее составе; осветить проблему влияния политики на науку, ее участие в осуществлении целей, намеченных государством, партиями, общественными группами, и соответственно прояснить возможности практического использования результатов книговедческих и библиографоведческих исследований.

В диссертации решались и чисто науковедческие задачи: описание механизма формирования и развития научных идей и концепций в трудах исследователей изучаемого и предшествующего периодов, типов построения теоретических положений и критериев их оценки, уровней научной методологии; осуществление реконструкции знания прошлого с помощью герменевтических методов: объяснение содержания исторически конкретного действия, мысли, теории, реконструирование интеллектуального контекста и той научной ситуации, которая порождала анализируемые теории; определение соотношения между предметом исследования, методами изучения объекта науки и теоретическими построениями; выявление соотношения предмета исследования с предметами других родственных дисциплин, теоретические и методологические взаимосвязи между науками, принципы формирования комплексов наук в разные исторические периоды, включенность проблематики изучаемых дисциплин в науковедческий контекст эпохи; объяснение институциональной структуры науки — возникновения и развития определенных научных направлений, интеграции и дезинтеграции исследований.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является наука о книге, постоянно менявшая название, содержание и свой научный статус в разные исторические периоды, а также сформировавшиеся в ее структуре такие научные дисциплины, как книговедение и библиографоведение (по терминологии изучаемого периода — библиография). Предмет исследования — процессы становления и развития книговедения и библиографии в России.

Концепция исследования. Развитие книговедческих дисциплин, изучавших вначале рукописные, а затем печатные книги, а также все процессы их создания, распространения и использования, обусловило появление науки обобщающего характера, стремящейся объединить разрозненные сведения в единый комплекс. Наука о книге первоначально формировалась как обобщение практического опыта в сфере книжного дела, поэтому в исследовании в первую очередь уделялось внимание процессам становления отдельных отраслей книжного дела и их изучению. Особое место в этом комплексе всегда занимала библиография, роль и значение которой менялись в разные исторические периоды, и в данном исследовании прослежены последовательные функциональные трансформации библиографии в системе науки о книге.

Традиционно библиографическая наука (библиографоведение) в России рассматривается в комплексе книговедения, а практическая библиографическая деятельность — в системе книжного дела. Однако на современном этапе окончательно произошла дифференциация наук, в результате которой проблематика библиографоведения, как правило, разрабатывается независимо от книговедения (а зачастую и без учета проблематики последнего); связь книговедения с библиографоведением носит скорее декларативный характер. В данном исследовании становление научной проблематики обеих дисциплин рассматривается в единстве. Такой подход принципиально важен, поскольку в процессе исторического развития научная проблематика книговедения и библиографоведения, а также формирование их терминосистем осуществлялись во взаимосвязи и характеризовались весьма сложными, а порой и противоречивыми тенденциями. В связи с этим предметом настоящего исследования являются на ранних этапах процессы зарождения, становления и развития науки о книге независимо от того, как она называлась и комплекс каких проблем включала. Лишь в 1910-е гг., когда происходит формирование книговедения, в составе которого выделяется библиография, становится возможным вычленить проблематику собственно книговедческой и собственно библиографической наук и рассматривать их по отдельности.

Говоря об используемых в нашей работе терминах, следует отметить, что понятие «наука о книге» трактуется как комплексное и исторически обусловленное: в отдельные периоды ему соответствовало понятие «библиография», «библиографическая наука», позднее — «книговедение» и «книговедческая наука». И хотя два последних понятия, как правило, употреблялись в качестве синонимов, термин «книговедение» мы старались соотносить с тем его значением, которое представлено в работах исследователей начиная с 1910-х гг., а также с его современным определением как науки о книге и книжном деле. В соответствии с этим мы использовали в ряде случаев понятия «библиографическая наука» и «библиографоведение» не как синономы, так как последнее имеет вполне определенное значение и вряд ли может быть применено к ранним этапам становления библиографической науки, включавшей комплекс проблем, изучением которых современное библиографоведение не занимается. При этом понятие «библиография» рассматривалось нами как обобщающее для всех библиографических явлений и соответственно объединяющее как практическую библиографическую деятельность, так и процессы формирования библиографической науки. Учитывая то, что на ранних этапах, в частности в XVIII—XIX вв., понятие «библиография» часто использовалось как синоним науки о книге в целом, в тех случаях, когда необходимо было вычленить те или иные явления, имеющие непосредственное отношение к библиографии в ее современном значении, мы пользовались термином «собственно библиография». А так как библиография в течение всего изучаемого периода рассматривалась как научная описательная дисциплина (по аналогии, например, с географией), а библиографический труд по созданию библиографических указателей — как труд научный по своей сути, часто понятие «библиография» мы вынуждены были употреблять в качестве синонима понятия «библиографическая наука», хотя на современном этапе различия между ними определены.

Цель науки о книге — генерирование научного книговедческого знания, под которым мы понимали и общекниговедческое знание — теоретическое, методологическое, историческое, и знание отдельных книговедческих дисциплин. Соответственно в таком же обобщающем значении использовалось и понятие «библиографическое знание» — как генерируемое библиографической наукой знание любого уровня, независимо от того, отражает ли оно результаты изучения объекта науки (в исследуемый нами период таким объектом, как правило, считалась книга), или результаты изучения самой библиографической науки. (Правда, в ряде случаев мы подчеркивали различие «библиографического» и «библиографоведческого» знания, считая правомерным его разделение, предложенное В. А. Фокеевым в монографии «Природа библиографического знания» (712).)

Периодизация науки о книге в России в изучаемый нами период в основном соответствовала той, которая характерна для западноевропейских стран. Выделенные К. Мигонем в монографии «Наука о книге» (517) этапы: библиографический, библиотековедческий, книговедческий — соответствуют тем, которые проходила и наука о книге в России. Данная периодизация, оставляя в стороне политические и идеологические аспекты, строится по чисто научному принципу: этапы выделены в зависимости от того, какая из дисциплин в ту или иную эпоху являлась обобщающей для всего книговедческого комплекса. Библиографический период, когда в качестве науки, обобщающей комплекс дисциплин, связанных с книгой, рассматривалась библиография, в нашей стране продолжался с начала XIX в. до 1910-х гг. Библиотековедческий период для России не характерен, что объяснялось недостаточной развитостью библиотековедения в нашей стране в начале XX в., в то время, когда представления о его обобщающем характере как эквивалента науки о книге в целом были широко распространены в Германии и некоторых других странах Западной Европы. Книговедческий период начинается в России с 1910-х гг. — с появления концепций Н. М. Лисовского и А. М. Ловягина, оказавших значительное влияние на развитие и отечественной, и зарубежной науки о книге. С этого времени можно говорить и о формировании собственно библиографической науки в нашей стране.

1920-е гг. являются одним из наиболее плодотворных периодов, когда книговедческая и библиографическая науки в России, выйдя из эмпирической стадии развития, приступили к целенаправленной разработке теоретических и методологических проблем, взаимно обогащая друг друга. Таким образом, книговедческий этап в России — это 1910—1920-е гг. Однако политические условия и идеологические установки конца 1920—1930-х гг. не способствовали дальнейшему развитию книговедения и библиографии. Декларируемый с середины 1920-х гг. принцип перестройки советской науки на основе марксистско-ленинской методологии, политизация науки и внедрение в нее определенных идеологических догм в конечном итоге деформировали ее развитие. К середине 1930-х гг. относится разрушение исторически сложившегося в предшествующий период книговедческого комплекса дисциплин; в это время были утрачены целые направления науки, не говоря уже об отдельных теоретических концепциях или идеях книговедов и библиографов. Искусственно была прервана и связь книговедения, названного «буржуазной» наукой, с библиографией. Дисциплины, ранее входившие в книговедческий комплекс, в том числе и библиография, объявляются независимыми от книговедения и с этого времени начинают формировать свою проблематику самостоятельно, по сути переживая иной этап становления. В связи с вышеуказанными процессами нами и определен конец изучаемого периода — середина 1930-х гг.

Новый этап развития (а по сути возрождения) книговедческой науки относится уже к концу 1950-х гг. Обращаясь к теоретическим трудам современных книговедов и библиографоведов, а также используя результаты исследований в области информатики, семиотики, лингвистики, философии, науковедения, истории и вспомогательных исторических дисциплин, мы старались проследить, какие идеи, заложенные в трудах книговедов 1920-х гг., получили дальнейшее развитие и оказали влияние на формирование современной науки о книге.

Методология исследования. Методологической основой исследования является принцип историзма, в соответствии с которым изучаемые объекты рассматриваются как формирующиеся и развивающиеся во времени, что дает возможность представить исторически объективное освещение фактов, событий, явлений. Руководствуясь этой методологией, мы старались избежать интерпретации теорий и концепций прошлого с позиций определенных теоретических подходов, выработанных современной наукой. Тем не менее в исследовании прослеживается преемственность в развитии наук вплоть до сегодняшнего дня, объясняется, какие идеи, выработанные теоретиками исследуемого периода, востребованы в современном книговедении и библиографоведении.

В исследовании использован системный подход, в соответствии с которым наука о книге рассматривается как сложная, определенным образом структурированная система, включающая ряд подсистем. В связи с тем, что наука о книге на всех этапах включалась в общую проблематику гуманитарных наук, привлекалась методология таких дисциплин, как история, социология, теория и история литературы и искусства, культурология. Особое внимание уделялось философской основе книговедческих и библиографоведческих концепций. Наиболее сложным, как и в любом историко-научном исследовании, оказалось использование герменевтической методологии, в первую очередь интерпретация содержания исторически конкретных действий, концепций,теорий, идей.

Источниковой базой исследования явились труды книговедов и библиографоведов (отечественных и зарубежных) изучаемого и предшествующих периодов, тех ученых, которые высказывались по проблемам науки о книге; привлекались также архивные материалы (в первую очередь неопубликованные работы и биографические материалы книговедови библиографов), хранящиеся в Отделе рукописей и Архиве Российской Национальной библиотеки, Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, Научно-библиографическом архиве Российской книжной палаты, Рукописном отделе Института русской литературы (ИРЛИ), Центральном государственном архиве историко-политических документов (ЦГАИПД), Центральном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ) в Санкт-Петербурге, Петербургском филиале Архива Российской Академии наук, Институте рукописей Национальной библиотеки Украины и т. д. Анализировались предисловия, вступительные статьи к библиографическим трудам, а в некоторых случаях и сами библиографические указатели, которые Э. К. Беспалова, с нашей точки зрения, справедливо рассматривает как теоретические документы (182. С. 11).

Научная новизна исследования заключается в следующем: впервые представлено целостное исследование процессов становления и развития книговедения и библиографии в комплексе в соответствии с тем, как исторически развивались эти науки; тем самым восполнен пробел в изучении эволюции дисциплин книговедческого цикла; выявлена историко-культурная роль этих дисциплин и определено их место в системе гуманитарного знания соответствующей эпохи; концептуально обоснована особая роль библиографического знания в общей системе научного знания о книге, позволившая на начальных этапах становления гуманитарных наук именно библиографию рассматривать в качестве обобщающей науки, объединяющей цикл дисциплин, изучающих книгу; показана преемственность отечественного книговедческого и библиографического знания по отношению к зарубежному научному знанию, выявлены основополагающие концепции, гипотезы, идеи, воспринятые отечественной наукой о книге и послужившие основой ее формирования; проанализированы основные отечественные и зарубежные книговедческие концепции изучаемой эпохи, показан вклад книговедов в процессы становления и развития науки о книге; выявлены основные тенденции формирования библиографического научного знания в исследуемый период; показаны процессы становления и развития проблематики библиографической науки в ее взаимосвязи с книговедением.

Теоретическая значимость исследования: обоснованы этапы формирования книговедческого и библиографического знания в изучаемый период и выявлена включенность проблематики книговедения и библиографической науки в науковедческий контекст эпохи; выявлены и описаны механизмы создания и развития научных идей и концепций, определена их философская и теоретико-методологическая основа; объяснены принципы формирования комплексов книговедческих дисциплин в разные исторические периоды; рассмотрена институциональная структура науки, показано возникновение и развитие определенных научных направлений и течений в науке; выявлены те теоретические положения и идеи, которые послужили основой формирования современных книговедческих и библиографоведческих направлений и теорий, объяснены механизмы их внедрения в науку и последующие трансформации вплоть до современности.

Практическая значимость исследования в том, что его результаты могут использоваться в учебном процессе, при чтении курсов «Книговедение», «История книги», «Общее библиографоведение», а также при планировании научно-исследовательской и научно-библиографической деятельности современных крупных научных библиотек (отделов и секторов истории книги, книговедения, научно-библиографических отделов).

Апробация результатов исследования. По теме диссертации автором подготовлена и опубликована монография «Становление и развитие книговедческой и библиографической наук в России в XIX— первой трети XX века», а также 26 статей в периодических и продолжающихся изданиях, сборниках научных трудов, в том числе в журнале «Библиотековедение», который включен в список научных изданий, утвержденных ВАКом.

По результатам исследования неоднократно делались доклады на международных и всероссийских научно-практических конференциях, в том числе на книговедческих конференциях, регулярно проходящих в Москве, и на Всемирном конгрессе изучения Центральной и Восточной Европы в 2000 г. в г. Тампере (Финляндия).

Положения, выносимые на защиту:

1. Становление науки о книге в России в начале XIX в. характеризуется теми же тенденциями, что и ее развитие на Западе в XVII—XVIII вв.: появлением работ, обобщающих опыт книжного дела, и формированием системы библиографического знания. Однако основной тенденцией формирования науки о книге в России мы считаем заимствование концептуальных положений из трудов западноевропейских (в первую очередь французских) книговедов; отечественная концептуальная основа науки о книге разрабатывалась на этой базе.

2. Периодизация науки о книге в России аналогична той, которая была характерна для Западной Европы, несмотря на то, что в России мы можем выделить лишь библиографический и книговедческий этапы, так как библиотековедческий этап развития в ней не получил. Отсутствие одного из этапов не свидетельствует о том, что периодизация неверна.

3. На начальном этапе центральное место в системе книговедческого знания занимала библиография, которая считалась полноценной самостоятельной (а не вспомогательной) описательной научной дисциплиной, реализующей результаты изучения своего объекта — книги — в виде определенным образом упорядоченных и, как правило, отчужденных от данного объекта сведений.

4. Вплоть до 1930-х гг. библиография трактовалась как наука об упорядочении, изучении и описании всей совокупности рукописных и печатных книг, накопленных человечеством, одновременно она рассматривалась и как наука, приводящая в систему научные знания в целом, отразившиеся в «книжном», или «литературном», мире. Она включала широкий комплекс знаний, в той или иной степени связанных с книгой, — лингвистических, филологических, исторических, книговедческих, библиотековедческих и собственно библиографических. Этот так называемый «библиографический» комплекс дисциплин не соответствовал составу образовавшихся позднее книговедения и библиографоведения.

5. Становление книговедения как науки в России относится к 1910-м гг. — времени появления основополагающих книговедческих концепций, хотя отдельные аспекты книговедческой научной проблематики и формирование отдельных книговедческих дисциплин прослеживаются в предшествующий период. 1917 г. не может рассматриваться в качестве переломного ни для развития книговедения, ни для развития библиографии.

6. Существование библиографии в течение XIX в. в качестве обобщающей науки для всего комплекса книговедческих дисциплин явилось результатом того, что формировалась проблематика науки о книге в целом, в то время как научная проблематика собственно библиографии складывалась довольно медленно и лишь после появления книговедческих концепций в 1910-е гг. получила определенный толчок и стимул для развития. Таким образом, становление библиографоведения можно отнести к 1910—1920-м гг.

7. Для изучаемого периода характерно понимание библиографии как одной из книговедческих дисциплин — науки об описании книг. «Библиография — книгоописание» — это и есть наука в представлении теоретиков 1920-х гг., поэтому противопоставление в работах некоторых современных исследователей библиографии как книгоописания и библиографии как науки неправомерно.

8. Период 1920-х гг. рассматривается в данном исследовании как фундаментальный этап развития книговедения и библиографоведения — именно тогда были заложены основы теоретических направлений в современных науках. Это подтверждается выраженной в концепциях ведущих книговедов и библиографоведов тенденция к разработке теоретико-методологических проблем, а также соответствующим научным уровнем формируемого в 1920-е гг. книговедческого и библиографического знания. Развитию библиографической науки не только не препятствовала, но способствовала ее связь с книговедением.

9. Развитие книговедения и библиографоведения было искусственно прервано в 1930-е гг. декларировавшимся внедрением в советскую науку принципов марксистско-ленинской методологии, что на самом деле привело к недооценке предшествующих научных достижений, догматическим установкам в отношении изучаемых наук и невозможности дальнейшего развития их теории и научной методологии. Новый этап развития, а по сути возрождение изучаемых дисциплин, относится ко второй половине 1950-х гг.

Достоверность полученных результатов подтверждается проработкой большого количества зарубежных и отечественных источников по теме диссертации, в том числе архивных материалов; использованием современной научной методологии.

Исторический очерк формирования науки о книге в Западной Европе до начала XX века

Появившись на ранних этапах цивилизации, книга исторически развивалась, эволюционировала, меняя форму и содержание. Этот процесс был связан с созданием и формированием письма, специфика которого (система знаков, порядок их расположения, характер начертания), а также особенности писчего материала и орудий (инструментов) письма обусловливали конструктивные элементы самой книги (531. С. 300).

Цели, для которых создавалась и использовалась письменность, влияли на внешний вид и форму книги. Изменения формы книги, ее структуры, содержания, качественное и количественное разнообразие книг, постепенно складывающиеся и расширяющиеся ее функции в обществе определяли направления изучения книги.

На ранних этапах развития культуры складываются и отдельные отрасли книжного дела: изготовление книг (книгопроизводство), книжная торговля, собирание книг (библиотечное дело, библиофильство), составление каталогов книжных собраний (библиография). Изначально объектом исследования была сама книга, а также отдельные отрасли книжного дела, позднее — книговедение как наука. В течение длительного периода книгу считали единственным объектом изучения и в библиографии, и лишь в наше время появились теоретические представления о том, что в качестве такового должна рассматриваться система «документ—потребитель» («книга— читатель»). Так как разграничения практической библиографической деятельности и библиографического научного знания длительное время не существовало, книга для библиографии являлась объектом и описания, и изучения; библиографию так и называли — «знание книг». В наше время существует представление о том, что наука о книге должна изучать не только саму книгу, но и все к ней относящееся, в т. ч. развитие всех отраслей книжного и библиотечного дела, библиографию.

Многовековая эволюция книги и ее многофункциональность создавали определенные сложности в определении понятия «книга». Так, в конце XX в. авторитетное книговедческое издание вынуждено было констатировать, что «существует большое количество дефиниций понятия книга, но ни одно в настоящее время не может быть признано общепринятым» (531. С. 299).

Не меньшие сложности возникли и при попытках проследить этимологию термина «книга». Исследователи связывали славянские обозначения книги (русская «книга», сербская «юьига», польская «ksi^zka», чешская «kniha») со старославянским «кна» и старокитайским «кюань» («чжюан») — свиток, а западноевропейские обозначения книги (греческая «ßißÄiov», латинская «liber», французская «livre», итальянская «libro», немецкая «Buch», английская «book») с различными наименованиями растительного мира, служившими материалом для изготовления писчего материала (531. С. 299—300).

В 1920-е гг. академик H .Я. Марр отверг правомерность выведения этимологии термина из формы книги или материала, из которого она изготовлялась, и провел параллель между функциональным назначением книги, эволюцией этого понятия и теми явлениями (в частности, тотемами), которые предшествовали книге в ранних первобытных обществах (489). Но яфетическая теория Марра, на основе которой он создавал и свои книговедческие работы, была в начале 1930-х гг. подвергнута резкой критике и признана ненаучной. В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера (1967 г.; 2-е изд. — 1986 г.) все-таки предлагается выводить этимологию термина «книга» через древнетюркское «kiiinig», волжско-болгарское и дунайскоболгарское «kuiniv» к китайскому «kiien» — «свиток» и доказывается неправомерность объяснения слова «книга» из ассирийского «kunukku» или армянского «knik»— «печать». Автор считает неправильным доказывать родство славянских слов «книга» и «кнея» — «лес», а также связывать слова «книга» и «конек на крыше», как это делал в свое время Марр. Учитывая, что этимологию слова «книга» в западноевропейских языках по-прежнему выводят из материала, из которого изготовлялись книги, следует признать, что вопрос по сути так и остался непроясненным и общепринятых представлений об этимологии термина «книга» мы не имеем и поныне.

Современные исследователи (С. Вртель-Верчиньский (832. С. 16), Е. JI. Немировский (532. С. 305)) считают, что наука о книге возникла во второй половине XVIII в., и одним из ее создателей называют австрийского ученого М. Дениса, который первым ввел в употребление термин «книговедение». Однако, с нашей точки зрения, формирование книговедческого знания прослеживается еще со времен античности. Так, около 190 г. до н. э. Артемон из Касандрии пишет работы о собирании книг (peri synagoges biblion) и об их использовании (peri biblion chreseos). Одним из первых авторов трудов книговедческого содержания являлся также Марк Терренций Варрон (116—27 до н. э.), сочинение которого «О библиотеках» («De bibliothecis») служило практическим пособием по библиотечному делу, трактуя об устройстве библиотек, о выборе и расположении книг. Кроме того у Варрона были трактаты «О чтении» («De lectionibus») в трех книгах и «О литературной собственности» («De proprietate scriptorum») ( 414. С. 23). Во II в. н. э. появляются и путеводители по книжному рынку, содержащие рекомендации в выборе и приобретении книг: это труды грамматика Телефоса из Пергама «Три книги о знании книг, в которых указывается, какие книги достойны приобретения» и Герения Филона из Библа «О приобретении и отборе книг» в 12 частях (481. С. 15; 647. С. 33—34; 832. С. 7). Сведения о способах книгопроизводства, размножения рукописей и их хранения, о книготорговле и книжных лавках в Древней Греции и Древнем Риме, имена известных книгопродавцев встречаются в произведениях античных авторов — Сенеки, Цицерона, Горация, Овидия, Светония, Витрувия, Марциала и др.

Наиболее ранней формой описательного книговедческого знания, несомненно, была библиография. Отечественные авторы трудов по истории библиографии — А. И. Малеин (481), М. Н. Куфаев (414), К. Р. Симон (647) почти единодушно утверждают, что термины «библиограф» и «библиография» появились в Греции классического периода около V в. до н. э. Эти понятия не имели ничего общего ни с творческим процессом создания книг, ни с возникшим уже значительно позже процессом описания книг, составлением их списков и их классификацией. Дословный перевод термина «библиография» — «книгописание», соответственно библиографом, или каллиграфом, называли в древности переписчика книг, копировщика; у римлян это были НЬгаги или НЬгогиш зспризгез. Библиографами называли также и лиц, причастных не только к производству, но и к распространению книг, — тех, которые нанимали переписчиков, оплачивали их услуги и затем продавали эти книги (832. С. 3).

К какому времени относится появление библиографии как таковой в виде описания книг и списков книг, разные ученые трактуют по-разному. Так, польский книговед и библиограф С. Вртель-Верчиньский зарождение библиографии связывает с библиотеками. Он пишет, что в древние времена библиография встречается там, где сосредоточены наиболее значительные собрания книг и архивных документов. Для ориентации в них нужны были перечни книг и реестры актов и документов; одновременно каталоги устанавливали и принадлежность того или иного материала определенному книгохранилищу. Образ книги в таких каталогах представал в некоем обобщенном типизированном виде. В связи с этим начала библиографии ученый относит к VII в. до н. э. — времени существования в ассиро-вавилонских библиотеках своеобразных клинописных каталогов — ив качестве примера называет каталог библиотеки царя Ассирии Ашшурбанипала (668—631 до н. э.) (832. С. 3).

Е. И. Шамурин считал, что и более древние библиотеки имели каталоги; и хотя точно не известно, как располагался в них материал и каково было их оформление, он приводит аргументацию в пользу того, что старейшим был каталог систематический, в котором сведения о книгах собирались по отделам и группам в соответствии с их тематикой (737. Т. 1.С. 8—9).

Своеобразная библиотечная библиография в виде настенного каталога сохранилась и от Древнего Египта — это, в частности, список книг, принадлежащий библиотеке храма Горуса (бога Гора) в Эдфу (около 180 г. дон. э.) (737. Т. 1.С. 10—11; 414. С. 14).

Таким образом, три важнейших явления культуры: книга, библиотека и библиография изначально теснейшим образом связаны между собой. Указывая, что их развитие проходило в постоянном взаимодействии, а их связь носила органичный характер, исследователи совершенно обоснованно одной из древнейших форм называют библиотечную библиографию, которая возникла в целях упорядочения собраний книг, их инвентаризации и отчасти контроля за использованием книг. Именно в древних библиотеках начали складываться и первые принципы библиографирования (например, приведение начальных слов текста описываемого произведения).

Другие исследователи зарождение библиографии относят к III в. до н. э. и связывают с именем выдающегося поэта и ученого древности Каллимаха из Кирен (ок. 310—240 до н.э.), создавшего знаменитый труд «Таблицы тех, кто прославился во всех областях знания, и того, что они написали, в 120 книгах» («nivaKsi; tibv sv rcäar) miöeia 8iaXa|ü|/avT(öv Kai %(bv cruveypaij/dv, ev ßtßXiotq к' Kai p'»; в латинской транскрипции — «Pinakes tön en pase paideia dialampsantön kai hön synegrapsan.»), в основу которого было положено описание фондов Александрийской библиотеки. Правда, Симон, который исключал каталоги библиотек из числа библиографических работ, называл труд Каллимаха лишь «приближением к библиографии», а попытки найти ее зачатки у более древних народов объяснял «неправомерным отождествлением понятий "библиография" и "каталог библиотеки"» (647. С. 31). Б. А. Семеновкер, напротив, утверждает, что независимо от того, были ли «Таблицы.» библиотечным каталогом или основанной на нем библиографической работой, их следует считать «греческим национальным библиографическим указателем» (634. С. 20).

В Александрийской библиотеке — одной из наиболее знаменитых библиотек Древнего мира — хранились книги на всех языках и по всем отраслям знаний; известно, что для нее приобретались греческие, эфиопские, персидские, еврейские рукописи. Попадая в библиотеку, книги подвергались тщательному рассмотрению и заносились в реестры, отражавшие источники их поступления, а затем грамматики, которых А. Н. Деревицкий назвал «знатоками книжного дела» (22. С. 52), распределяли их по отделам и рубрикам. В библиотеке осуществлялось описание книг, составлялся ее каталог; был налажен процесс копирования (переписывания) книг, перевод сочинений на греческий язык. Сама библиотека была создана при мусейоне — своеобразном научном и учебном заведении того времени, который объединял ученых, философов, поэтов. Во главе библиотеки стоял один из наиболее видных членов мусейона; в его распоряжении находился штат служителей (22. С. 53—54).

Александрийские грамматики, занимаясь практикой библиотечного дела, одновременно являлись и учеными в области филологии, лексикографии. Так, известно, что первый библиотекарь, поэт Зенодот Эфесский, а также Александр Этолийский и Ликофрон Халкидский, которые приводили в библиотеке в порядок греческие поэтические произведения, были авторами научных трудов. Ликофрон, в частности, написал трактат «О комедии», который содержал библиографические сведения (об авторах, заглавиях и постановке пьес), и лексикографические элементы (комментарий к малопонятным словам и выражениям) (255. С. 30). Следовательно, и мусейон, и библиотека были научными учреждениями, и библиографический труд Каллимаха являлся для своего времени полноценным научным сочинением.

В «Таблицах» приводились биографические сведения о писателях, содержались рассуждения историко-литературного; приводились списки произведений авторов. Исследователи высказывали самые разные мнения о структуре труда Каллимаха; так, неизвестно, соответствовала ли она в какой-то мере классификации книг в Александрийской библиотеке или была независимой и какие принципы лежали в ее основе. Тем не менее ученые склоняются к тому, что материал был выстроен в систематическом и достаточно сложном порядке. И Деревицкий, и Малеин считают, что расположение материала в «Таблицах» соответствовало видам литературных и научных произведений; так, в качестве самостоятельных разделов существовали: эпос, лирика, драма, история, философия, ораторское искусство. Предполагается, что в самостоятельные разделы были выделены география, математика, медицина, земледелие. Особый раздел составляли законы, и, видимо, имелся раздел «смесь», так как есть свидетельства, что Каллимах приводил сведения о сочинении, касающемся выпечки пирогов (477. С. 179). Труд Каллимаха, как это следует из заглавия, был разделен на большое число «книг» (частей), каждая из которых составляла более или менее самостоятельное целое. Внутри разделов общепринятым, скорее всего, был хронологический порядок, но он мог отличаться в разных разделах, — в списке философов материал, вероятнее всего, был сгруппирован по школам. При расположении произведений отдельных писателей Каллимах использовал логический, а в некоторых случаях алфавитный порядок (22. С. 175, 180). Куфаев высказал предположение, что в основе классификации Каллимаха лежала система научных знаний Аристотеля (414. С. 19—20).

Из всего многообразия фондов Александрийской библиотеки Каллимах выбрал только греческие рукописи; причем описаны были отдельные произведения, а не книги как таковые — они могли включать несколько произведений. (Предположительно «Таблицы.» Каллимаха содержали описание около 90 тысяч произведений (22. С. 101—102).) Несмотря на то, что у исследователей нет однозначного представления о том, были ли «Таблицы.» лишь каталогом Александрийской библиотеки или являлись самостоятельным библиографическим трудом, они сходятся во мнении, что труд Каллимаха представлял собой описание всей греческой литературы, известной в те времена и, скорее всего, «Таблицы.» Каллимаха были не началом развития библиографии, а этапной работой одного из ее периодов, когда уже существовали каталоги библиотек и были выработаны определенные правила библиографирования. Одновременно «Таблицы.» являлись и своеобразным историко-литературным научным трудом, источником изучения письменности Древней Греции. Впоследствии появился термин «пинакография» (от названия «Pinakes.») для обозначения деятельности по составлению трудов, аналогичных «Таблицам.»

Каллимаха. «Пинакография» содержала элементы литературоведческого анализа, в первую очередь там, где требовалось установление авторства произведения, и в то же время была своеобразной формой древней библиографии, так как содержала ряд библиографических элементов и выполняла библиографические задачи — ориентацию в совокупности накопленных книг и их упорядочение.

Анализ работы Каллимаха позволил Куфаеву сделать важный вывод: «"Таблицы". являются свидетельством глубоких библиографических занятий ученых грамматиков того времени, группировавшихся по большей части около крупного универсального книгохранилища <.> Занятия греческих грамматиков. не ограничивались вопросами произношения, толкования слов и предметов и этимологией, но простирались также в область объяснения содержания произведения, аналогии и критики, естественно соприкасались с вопросами библиографии, а поскольку грамматики имели дело с книгами, на основании которых они и могли только проводить критику текста и сличение вариантов и пр., они почти по необходимости должны быть и библиографами» (414. С. 20—21). Таким образом, в античности библиографические труды создавались в целях собирания, изучения и описания литературных, научных, философских произведений. В работах, подобных «Таблицам.» Каллимаха, имевших жанр биобиблиографического словаря, были соединены элементы библиографического, книговедческого, литературоведческого знания. Синкретизм научного знания был характерной чертой эпохи античности, и именно в связи с книгой — ее изучением и описанием — происходило формирование гуманитарного комплекса дисциплин.

Работа Каллимаха легла в основу многих трудов древности и имела последователей: до нас дошли отрывки труда Аристофана Византийского «К "Таблицам" Каллимаха», которые считаются дополнением, приложением и исправлением «Таблиц.». Для библиотеки в Пергаме также был составлен каталог, носивший название «nivaKeq». Гермиппу, ученику Каллимаха, принадлежит труд «О людях, прославившихся в отраслях знания»; были и другие последователи Каллимаха, «подвизавшиеся на поприще пинакографии» (22. С. 220). Помимо работ общего характера существовали и труды, посвященные деятельности отдельных писателей или ученых и включавшие списки их сочинений.

В Древнем Риме в начале нашей эры также получил развитие особый литературный жанр, содержавший библиографические элементы. Это сборники жизнеописаний ученых, поэтов, полководцев, императоров (а с распространением христианства — и отцов церкви), которые назывались «De viris illustribus» («О знаменитых мужах»). Их авторы — Плутарх, Светоний, Марк Терренций Варрон и другие — указывали, по возможности, и произведения, написанные героями этих жизнеописаний. Материалы подобного характера можно найти также в исторических хрониках тех времен и в научных трудах. Так, например, Цицерон в одной из своих работ кратко перечислил и охарактеризовал свои произведения; перечни своих произведений оставил врач Гален (647. С. 34).

Об особом виде библиографии пишет Куфаев в связи с трудом греческого писателя римской эпохи Диодора Сицилийского «Историческая библиотека.» («Bibliotheca histórica.») (I в. до н. э.), которая состояла из 40 книг (частей); в ней излагалась история Востока, Греции и Рима от легендарных времен до Галльских войн Юлия Цезаря. Не преследуя библиографических целей, автор тем не менее приводил выдержки из исторических сочинений своих предшественников (Эфора, Геродота, Фукидида, Тимея, Полибия и др.). Иными словами, «Историческая библиотека» являлась хронологическим собранием эксцерптов — подборок извлечений, выписок из трудов предшественников; впоследствии, в период средневековья, работы такого жанра получили особое распространение (414. С. 21). Что касается самого термина «библиотека», то в дальнейшем так назывались не только реальные, но и некие абстрактные (виртуальные) книжные собрания (например, в библиографических трудах, не связанных с конкретными библиотеками), поэтому понятие «библиотека» длительное время использовалось в качестве названия для библиографических трудов.

Куфаев обращает внимание и на появление в Древнем Риме работ энциклопедических или, по крайней мере, являющихся аналогами современных энциклопедий, называя в качестве примеров труд Марка Порция Каттона под названием «Книги, или Наставления сыну» («Libri, sive Praecepta ad filium»), где даны обзоры знаний по земледелию, медицине, риторике и др.; книгу «Пандекты» («Pandectarum») Марка Туллия Тиррона; «Знания» («Disciplinarum libri IX») Марка Терренция Варрона в 9 частях, в которых автор собрал из греческих и латинских книг и систематически изложил основы наук, составлявших круг образования в Греции (грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, музыки, или гармонии, и астрономии, а также медицины и архитектуры); словарь Берия Флакка «О значении слов» («De verborum significationibus»), а также труд Гая Плиния Старшего «Естественная история» в 37 книгах («Naturalis historiae libri XXXVII»), где, по уверениям самого автора, материал заимствован из более чем 2000 сочинений; в первом томе этого труда приведен список авторов, произведениями которых пользовался Плиний, а во всех остальных содержались сведения из самых разных наук в систематическом порядке (414. С. 25). Таким образом, элементы библиографического знания составляют неотъемлемую часть научных трудов той эпохи.

О системах научного знания древнегреческих и древнеримских философов писал Шамурин; на основе этих систем создавались библиотечно-библиографические классификации. Он пришел к выводу, что наибольшее влияние на развитие библиотечной систематики в период античности и средневековья оказали системы Аристотеля, Платона и Эпикура, позволявшие структурировать знание по изучаемым объектам, методам и средствам познания (737. Т. 1. С. 28, 328). Определенную роль сыграли и педагогические, или дидактические, классификации, задачей которых было установить последовательность изучения различных дисциплин (подобные системы представлены в труде Платона «Государство», в «Знаниях» Варрона, в работе Филона Александрийского «О соединении для получения начального знания» («De congressu quarendae truditiones gratie.») и др.). В них отражена сложившаяся в античности и применявшаяся в образовании система «семи свободных искусств» (septem artes liberales), включавшая комплексы тривиума (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиума (арифметика, геометрия, музыка, или гармония, и астрономия).

Таким образом, изучение истории формирования научного знания в античности дает возможность проследить и процессы становления науки о книге. Эволюция самой книги и развитие таких отраслей книжного дела, как книгопроизводство и книгораспространение — книжная торговля, библиотечное дело; возникновение библиофильства приводят к появлению трудов, содержащих начальное книговедческое знание и описывающих процессы изготовления и продажи книг, принципы устройства библиотек и отбора книг. Создаются определенные виды библиографических работ, которые формируют начальное, описательное научное знание о книге: а) «библиотечная» библиография; б) биобиблиографические работы, являющиеся одновременно и историко-литературными трудами; в) собрания эксцерптов (жанр, который широко применялся в науке и в дальнейшем); г) элементы библиографического знания присутствуют в научных работах в виде списков используемой и цитируемой литературы, указаний на работы предшественников, заимствований из них; в работах энциклопедического характера. Для классификации в библиографических трудах, как правило, применяется систематический принцип расположения материала и создаются первые библиотечно-библиографические классификационные системы, которые соотносятся с существовавшими системами научного знания и образования. Постепенно начинает складываться комплекс дисциплин, в той или иной мере связанных с изучением книги; особое значение для его формирования имела деятельность грамматиков, справедливо названных впоследствии «знатоками книжного дела». Словом, античный мир, заложивший основы современной европейской культуры, явился и начальным этапом формирования книговедческого знания.

В средние века меняется функциональное назначение книги. Центрами средневековой книжной культуры становятся монастыри, обязательной частью которых были библиотека и скрипторий. Все, что осталось от античной книжной культуры, нашло пристанище в церковных и монастырских библиотеках. В средневековых скрипториях книги не только создавались и копировались (переписывались), но и изучались. И хотя выявить основные направления формирования книговедческого знания в средние века — задача достаточно сложная, так как сохранилось ограниченное число документальных свидетельств, в эту эпоху, как и в античности, основное место в системе книговедческого знания занимает знание библиографическое.

Инвентарные описи (каталоги) монастырских библиотек в ту эпоху были достаточно примитивными; книги регистрировались в них наряду с другими материальными ценностями в хронологическом порядке их поступления в библиотеку. Эти каталоги, как неоднократно отмечалось исследователями, в описании книг приводили весьма неопределенные обозначения: «item» (точно такой же), «quoddam volumen antiquum quod incipit.» (некий старинный том, который начинается.). Куфаев отмечал, что они назывались «Katalogus», «Index», «Bibliotheca» и давали весьма примитивное описание включаемых книг; одни и те же книги могли иметь разные названия, не было определенности в употреблении имен авторов, часто обозначалось лишь первое сочинение каждого тома и т.д. (414. С. 30—31). В связи с этим лишь с известной долей условности их относят к библиографии. Наиболее последователен в данном вопросе Вртель-Верчиньский, который считал, что, хотя каталоги и инвентари средневековья по методу представления материала и не были равны греческой пинакографии, они оставили свой след в истории библиографии и имеют как профессиональное, так и историко-культурное значение (832. С. 8).

Более совершенным видом библиографического труда являлся сложившийся еще в предшествующий период тип биобиблиографического словаря. Таким, в частности, был труд Иеронима Стридонского (Блаженного Иеронима), носивший ставшее затем традиционным название «Книга о знаменитых мужах» («De viris illustribus liber.») и служивший средством внедрения в умы одних идей и предостережением от восприятия других. В книге Иеронима каждому писателю была отведена одна (хотя и разных объемов) глава, которая включала: годы жизни писателя, важнейшие этапы его деятельности и список трудов. Правда, описания в списках приводились в неточной форме — давалось приблизительное название сочинения или только отмечалась его тематика, перечень трудов не носил исчерпывающего характера, часто в конце содержалась помета: «писал и много других книг». Однако «Книга о знаменитых мужах» стала прототипом целого

РОССИЙСКАЯ 'ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ряда других работ. Так, прямой ссылкой на него начинает свою «Книгу о церковных писателях» Геннадий, пресвитер Марсельский (вторая половина V в.), позднее были созданы «Книга о знаменитых мужах» Исидора Севильского (VII в.), «Четыре книги о светочах, или О церковных писателях» Гонория Отенского (начало XII в.), «О церковных писателях» Генриха Гентского (XIII в.) и др. Можно также отметить появление в Испании в VII в. первой библиографической работы, содержавшей список трудов местных писателей (традиционно названная «Книга о знаменитых мужах» Ильдефонса, архиепископа Толедского). В конце XV в. (в 1494 г.) появился очередной биобиблиографический словарь «Книга о церковных писателях» Иоанна Триттенгемского. Являясь последним по времени словарем такого типа, он одновременно был и первым печатным библиографическим трудом, что привлекало к нему особое внимание исследователей. Так, известный английский библиограф Т. Бестермен писал о нем как о «первой современного типа библиографии», что, в свою очередь, вызвало несогласие у Симона, считавшего, что в работе Иоанна нет ни одной новой черты по сравнению с биобиблиографическими словарями предшествующих эпох (647. С. 69). Тем не менее то, что книга Иоанна была напечатана, обеспечило ей длительное внимание потомства; она была переиздана трижды еще в первой половине XVI в., а в последний раз, уже как памятник эпохи, — в Гамбурге в 1718 г.

Одной из наиболее известных работ раннего средневековья, содержавшей книговедческое знание, являются «Наставления.» («Институции.») Кассиодора Сенатора. Известный литературный и церковный деятель, советник остготского короля Теодориха, римский патриций и сенатор Флавий Магн Аврелий Кассиодор (ок. 487—ок. 580) основал на юге Италии близ городка Сциллария монастырь Вивариум. При монастыре существовала большая по тем временам библиотека и скрипторий. Благодаря усилиям Кассиодора Сенатора и его страсти к собиранию книг в библиотеке была представлена не только вся тогдашняя богословская литература, но и произведения античных авторов, учебники по истории, грамматике, космографии, медицине, агрономии и т. д. Так как Кассиодор считал переписывание книг необходимым и весьма полезным занятием, он организовал при монастыре своеобразную духовную академию для подготовки ученых теологов и одновременно переписчиков книг.

Кассиодор Сенатор был автором нескольких сочинений, среди которых наиболее известной считается «История готов» в 12 книгах. Нас же интересуют «Наставления о духовном и светском чтении» («ЫзШЩюпеэ сНутагит е1 Ьитапагит 1есйопит»), которые созданы, как предполагают, в 70—80-е гг. VI в. Это своеобразный энциклопедический свод, состоявший из двух книг: «Наставления о духовном чтении» и «Наставления о светском чтении».

Первая книга носила в основном библиографический характер, хотя главы библиографического содержания перемежались с описывающими местоположение Вивария, его внутренний порядок и т. д. Вторая книга являлась своего рода учебной энциклопедией, дающей сведения по проблематике «семи свободных искусств». Однако, в отличие от работ античных авторов, в труде Кассиодора все эти науки рассматривались как подготовительная ступень к занятиям богословием. Сама философия, которую Аристотель и Платон считали всеобъемлющей наукой, определялась Кассиодором как «служанка богословия» (апсШа 1Ьео^1ае).

Создавая «Институции», Кассиодор ориентировался на определенную программу. В первую очередь его работа представляла собой «примерный каталог» для монастырской библиотеки и была рассчитана на читателей из среды монашества. Так как особой задачей созданного им монастыря Кассиодор считал копирование рукописей, «Институции» содержали обширный материал об этой деятельности и одновременно выполняли функции практического пособия, включая советы переписчикам. Однако работу, которая проводилась с книгой в монастыре, вряд ли можно расценить лишь как простую переписку книг. В условиях раннего средневековья переписка часто перерастала в работу над рукописью, в исправление текста. Помимо этого в скриптории осуществлялся перевод книг с греческого языка на латинский. Известны факты составления в стенах Вивария комментариев на ряд книг Библии (647. С. 47). Вся эта деятельность получила отражение на страницах «Институций», сохранявших преемственность с традициями римской книжной культуры. Труд Кассиодора — это одна из немногих дошедших до нас работ, представлявших энциклопедический свод знаний эпохи раннего средневековья, в т. ч. содержащая комплекс сведений о книжном и библиотечном деле. Одновременно «Институции.» — это и выдающийся библиографический памятник своей эпохи.

Если во времена античности особое внимание уделялось вопросам систематики, то в раннем средневековье в каталогах монастырских библиотек материал чаще всего располагался случайно, лишь иногда в алфавитном или предметном порядке. Несовершенство систематики, по мнению Куфаева, объяснялось тем, что библиотечные каталоги преследовали чисто практические цели, полностью отражая специфику книжных собраний и расположение книг на полках, являясь в первую очередь имущественной описью и лишь затем ключом к книжному собранию (414. С. 32). В XIII—XIV вв. каталоги отличаются уже большей полнотой и точностью описания манускриптов, а также более четкой систематикой, приближающейся к системам классификации знаний. В XIII в. появляется и первая работа, непосредственно посвященная проблемам организации средневековой библиотеки, и в частности вопросам систематики. Это книга Ришара де Фурниваля «Библиономия» («Biblionomia» — Книгозаконие). Фурниваль (1200— после 1250) занимал высокое положение в церковной иерархии, являясь канцлером Амьенской церкви; его книга была написана в середине XIII в., а опубликована Л. Делил ем в 1874 г. (791). «Библиономия» начинается с краткого рассказа о том, как некий муж пожелал открыть для жителей родного города Амьена сад, разбив в нем три грядки и расположив на каждой в определенной последовательности растения разного рода. Вкусившие плодов этого сада должны преисполниться желанием проникнуть в потаенный покой философии. Сказанное является аллегорией: сад — это библиотека, грядки — подборки произведений, сгруппированные по тематике, растения — отдельные рукописи. Первая грядка — философия — содержит труды по грамматике, диалектике, риторике, геометрии, арифметике, музыке, астрономии, физике и метафизике, этике, поэтические произведения. Вторая отведена полезным «растениям», в ней помещаются рукописи медицинские, по гражданскому и каноническому праву. Третья — богословская, она хранит рукописи книг Ветхого и Нового заветов и комментарии к ним. Эта система, дающая каждому прогуливающемуся по «саду» то, что отвечает его склонностям, и есть «библиономия».

Все рукописи подробно описаны и специфицированы, за исключением томов богословского и юридического содержания, которые интересовали Фурниваля в меньшей степени, чем философия. Число описанных произведений значительно превышает число манускриптов, собранных в библиотеке, так как один кодекс обычно содержал ряд произведений одного или нескольких авторов. Среди исследователей долгое время не было единого мнения, существовала ли библиотека, описанная Фурнивалем, в действительности или автор представил некую идеальную систему. Как убедительно доказал польский исследователь

Александр Бнркенмайер, библиотека Фурниваля — это реальное собрание, которое, скорее всего, было передано его наследниками Сорбонне (777. С. 6—15).

Классификация книг у Фурниваля соответствовала организации средневекового университета: философский отдел — низшему, «артистическому» факультету, собранные в этом разделе книги отражали многообразие изучаемых предметов; второй раздел соответствовал факультетам практического назначения — медицинскому и юридическому; третий — высшему, богословскому факультету. Следовательно, здесь мы встречаемся с попыткой представить классификацию книг в соответствии с принятой для того времени последовательностью изучаемых наук; в дальнейшем подобные классификации часто применялась в библиографических работах.

В раннем средневековье личных библиотек было немного. С XII— XIII вв. библиофильство стало модным в среде высшего духовенства, в аристократических кругах, позднее — в среде состоятельного бюргерства. В XIV в. написан первый из дошедших до нашего времени трактатов по библиофильству — труд Ричарда де Бери (1287—1345) «Филобиблон» («Philobiblon» — Любокнижие).

Мы уже писали о том, что библиофильство как явление возникло на достаточно ранних этапах цивилизации, и Малеин, впервые опубликовавший отрывки из «Филобиблона» на русском языке (169), в очерке, посвященном истории библиофильства в древности, пишет, что термин «библиофильство» взят из древнегреческого языка и означает: biblos — книга, philo — люблю — «книголюбие». Однако древние греки в такой форме этот термин не употребляли, они его знали в обратном сложении: philobiblos — «любитель книг». В качестве одного из первых случаев его упоминания Малеин называет произведение Страбона (I в. н. э.), где о некоем Апелликонте сказано, что тот был больше любителем книг (филобиблом), чем любителем мудрости (философом), так как благодаря своему официальному положению выбирал из государственных архивов подлинные акты и заменял их копиями (484. С. 3). (В таком же сочетании — филобиблон (любокнижие) — использует этот термин и Ричард де Бери.)

Епископ даремский Ричард д'Онджервил, прозванный де Бери по месту рождения (городок Бери в английском графстве Суффолк), получил образование в Оксфордском университете; он был воспитателем наследника престола, а впоследствии английского короля Эдуарда III. В течение жизни де Бери собрал ценную библиотеку; которая насчитывала около 1500 томов — для тех времен это весьма значительное количество. «Филобиблон» написан в 1345 г., а напечатан впервые в Кельне в 1473 г. «"Филобиблон", — пишет В. В. Кунин, — сочинение весьма разнообразное и даже пестрое <.> В нем сплелись воедино и философия любокнижия в том виде, как ее понимал автор; и автобиографический, тесно связанный с исторической эпохой, фактический фон; и методология собирательства, которой, применительно к догутенберговским векам, Ричард де Бери владел как никто другой. "Филобиблон" по праву следует считать также библиотековедческой работой» (384. С. 429).

В главе первой «О том, что сокровище мудрости заключено по преимуществу в книгах» де Бери говорит о значении книг в жизни человека и человеческого общества в целом. Если сформулировать в соответствии с современной терминологией задачи, которые, по его мнению, книга выполняет в обществе, то они сводятся к следующему: а) книга сохраняет знания для будущих поколений и увековечивает память об авторе; б) книга воспроизводит поиск истины; запечатленная в книге истина «не преемственна, но постоянна, ясно представляется взору»; в) книга приносит пользу науке. Де Бери пишет: «В книгах я нахожу мертвых как бы живыми; в книгах я предвижу будущее; в книгах располагаются в порядке воинские деяния; из книг исходят законы мира. Все портится и чахнет от времени <.> всю славу покрыло бы забвение, если бы не было дано для смертных врачевания книгами» (169. С. 297).

Как истинный библиофил, де Бери признается в своей любви к книгам, поясняет, что побудило его к собирательству: «искренняя любовь к ученым занятиям», «нам, под влиянием Меркурия, достался род благородного наслаждения книгами» (169. С. 309—310) и т.д. Подробно излагая правила пользования книгами, в главе «О соблюдении должного почтения в отношении охраны книг» де Бери рассматривает наиболее типичные случаи порчи книг, предупреждая о необходимости бережного отношения к книгам в первую очередь молодых читателей, студентов (169. С. 305—308). Де Бери, намереваясь завещать свое собрание Оксфордскому университету — «выдающемуся питомнику всех благородных искусств» — и по опыту зная, как нерадиво зачастую относились тогдашние библиотекари и читатели к вверенным им богатствам, выработал твердые правила пользования библиотекой. «Филобиблон» Ричарда де Бери по затронутой в нем проблематике далеко выходит за рамки чисто библиофильского трактата, т. к. содержит и общие рассуждения о значении книги, и конкретные рекомендации, и правила пользования книгами. Главная же задача автора — привить уважение и любовь к книге своим современникам. Малеин писал: «Высказанные им (де Бери. — Н. Л.) мысли о непреходящем значении книг повторялись и повторяются поныне бесчисленное количество раз, причем почти никто из произносивших их и не подозревает, что впервые они были пущены в обиход человечества английским прелатом» (482. С. 206).

Сведения книговедческого характера встречались и в энциклопедических работах, таких, как созданный в V в. (около 420 г.)

Марцианом Капеллой из Карфагена труд «Сатирикон» («Satiricon»), — в то время это слово обозначало собрание частей (поэтических и прозаических), не приведенных в определенную систему (414. С. 29). «Сатирикон» во многом пересекался с упоминавшейся книгой Варрона, из которой заимствовались и некоторые отрывки. В VII в. написаны «Этимологии, или Начала» («Etymologiae, seu Origines») Исидора Севильского — фундаментальная энциклопедия знаний той эпохи. «Этимологии» пользовались большой популярностью и оказали влияние на изложение и систематизацию материала в энциклопедических сочинениях последующих веков. Содержались в «Этимологиях» и сведения о книгах и библиотеках, о писателях, о типах книг; рассматривая книгу как часть библиотеки, автор касался также отношения человека к книге, использования книг, т. е. затрагивал вопросы, которые позднее легли в основу проблематики науки о книге.

Куфаев обращает внимание на библиографические труды византийских ученых — «Библиотеку», или «Мириобиблон» (Многокнижие) IX в. патриарха Фотия, который, подобно Диодору Сицилийскому, представил в своем труде выдержки из сочинений многих авторов, а также «Лексикон» византийского грамматика второй половины X в. Свиды (известный в настоящее время под названием «Суда»), составленный на основе старинных словарей и сочинений грамматиков и соединивший в себе лексикографические и биобиблиографические элементы (414. С. 37). В Византии, как и в Западной Европе, преобладающим типом библиографического труда был биобиблиографический словарь (что определялось античной традицией). Семеновкер в качестве первого византийского биобиблиографического словаря называет «Ономатологос» — словарь греческих писателей, составленный Исихием из Милета в VI в. Проведенный Семеновкером анализ библиографических работ византийских авторов свидетельствует, что они не были собственно библиографическими, а включали книговедческое, историко-литературное, лексикографическое, историческое знание. Материал, представленный в книге Семеновкера, позволяет понять, что большая часть таких работ представляла собой сборники эксцерптов. Подобная практика сохранялась в разных странах достаточно длительное время — вплоть до XIX в., и в качестве примера в России Семеновкер указывает «Опыт российской библиографии»

B. С. Сопикова, включавший выписки из сочинений разных авторов (634.

C. 63). Мы же в связи с вышеизложенным хотели бы еще раз обратить внимание на то, что на начальном этапе книговедческое и библиографическое знание формировалось в общем комплексе научного знания, являясь его неотъемлемой частью.

В период позднего средневековья (в ХП1—XV вв.) происходит расширение книговедческой проблематики, усложнение вопросов, связанных с книгой. Начиная с XIII в. остро ощущается потребность в систематизации разнообразных знаний, унаследованных от античности, пришедших в Европу из стран Востока, генерированных западноевропейскими учеными. Появляется большое количество трудов энциклопедического характера. Наряду со сведениями, касающимися обширного круга научных дисциплин, они, как и в предыдущий период, затрагивали книговедческую проблематику. К таким работам можно отнести «обзоры» (Specula) или «своды» (Summae), в которых, как правило, с точки зрения церковных учений представлены общие обзоры знаний и обзоры по отдельным наукам. Особо следует отметить составленный в 1244—1254 гг. энциклопедистом Винцентом из Бове по заказу Людовика IX труд «Большое Зерцало» («Speculum majoris»), являвшийся сборником эксцерптов; материал распределялся в нем по трем книгам: «Зерцало природное», «Зерцало научное», «Зерцало историческое» — и включал сведения из всех известных в его время наук, начиная с наук о природе, философии, теологии и кончая историей. Сведения, касающиеся книги, вошли во вторую часть труда и отражены в разделах, где речь шла о языкознании и грамматике (414. С. 71).

Известны и другие средневековые «энциклопедии» — «О свойствах вещей» (ок. 1260 г.) францисканца Бартоломея Английского, «Книга сокровищ» (ок. 1262—1266 гг.) Брунетто Латини. К этому периоду относятся и попытки создания классификационных систем научного знания, оказавших впоследствии значительное влияние на развитие процессов систематики в библиотечном деле и библиографии. Следовательно, изучение истории развития книговедческого знания позволяет понять, что и в эпоху средневековья преобладающим являлось знание библиографическое, формирующееся в комплексе научных дисциплин в целом, и в этом отношении несомненно плодотворными следует признать усилия тех книговедов и библиографоведов, которые обратили внимание на энциклопедические труды, включавшие библиографическое и отчасти книговедческое знание.

Решающее значение как для судьбы книги, книжного дела, так и становления науки о книге имело изобретение книгопечатания. Его значение трудно переоценить. В. И. Вернадский писал: «С открытием к 1450 г. книгопечатания. мы видим, что с этой эпохи начинается быстрый и неуклонный рост человеческого сознания. Книгопечатание явилось тем могучим орудием, которое охранило мысль личности, увеличило ее силу в сотни раз и позволило в конце концов сломить чуждое мировоззрение. Мы можем и должны начинать историю нашего научного мировоззрения с открытия книгопечатания» (12. С. 81—82). В то же время он отмечает, что только спустя несколько десятков лет после смерти Гутенберга и почти через столетие после появления первых печатных книг «начались изыскания о тех людях, которым человечество обязано этим великим открытием» (12. С. 84). Истории книгопечатания посвящено большое количество работ, в т. ч. и отечественных исследователей, среди которых наиболее значимыми, несомненно, являются труды В. С. Люблинского (473), Н. В. Варбанец (243), Е. Л. Немировского (533).

После изобретения книгопечатания, как справедливо утверждает Б. Ф. Володин, функции сбора и хранения документов окончательно отделились от функции книгопроизводства, а типографии и издательства становятся самостоятельными учреждениями (262. С. 83). Одновременно следует отметить и то, что введение книгопечатания привело к появлению новых отраслей книжного дела и наполнило иным содержанием уже существовавшие. Значительно усложнилась структура книжного дела, многие его направления со временем стали предметом изучения книговедческой науки, специальных книговедческих дисциплин. Книгопечатание оказало революционизирующее воздействие и на библиографию, которая приобрела самостоятельное развитие; достаточно сказать, что ряд исследователей утверждает, будто зарождение и развитие библиографии по сути началось лишь после изобретения книгопечатания. Получила мощный толчок к развитию и наука о книге, которая со временем обратилась к изучению первопечатных книг, деятельности известных книгоиздателей и типографов, истории книгопечатания в целом.

Изобретение книгопечатания существенно увеличило количество книг (считается, что из изданий XV в. до нас дошло не менее 40 тысяч книг), хотя они по-прежнему оставались дорогостоящими, а по своей внешности копировали книги рукописные. Со временем первопечатные книги стали называть инкунабулами. Этот термин впервые был введен в XVII в. историком Бернгардом фон Малинкродтом из Мюнстера, который назвал книги, увидевшие свет по 1500 г., «prima typographiae incunabula». Окончательно это обозначение утвердилось в середине

XVII в. благодаря французскому библиографу Филиппу Лаббе (255. С. 102). С XVII в. началось активное собирание инкунабул библиофилами, а соответственно и их библиографирование и изучение; впоследствии сформировалась особая книговедческая дисциплина — инкунабуловедение.

Одним из направлений изучения книговедческой науки со временем стала продукция знаменитых книгоиздателей, типографов — Альда Мануция (1450—1515), основателя известной издательской фирмы, просуществовавшей около 100 лет; Кристофа Плантена (1514—1589), основавшего книгоиздательское и книготорговое дело (его типография действовала до 1865 г.); семей Этьенов и Эльзевиров. Среди издателей первопечатных славянских книг известны Швайпольт Фиоль (ум. в 1525) и Франциск Скорина (ок. 1486—1541) и др. Расцвет искусства первопечатной книги связывают с именем крупнейшего художника немецкого Возрождения Альбрехта Дюрера (1471—1528).

После изобретения книгопечатания значительно активизировалась книжная торговля, так как прежде всего необходимо было способствовать сбыту той массы книг, которая поступала на рынок. Если в середине XV в. книжные лавки были невелики, ассортимент их продукции насчитывал, как правило, 30—50 названий, то к концу XV в. в признанных книжных центрах — Франкфурте, Париже, Венеции — появились крупные книжные лавки, где не только продавали имевшееся в наличии, но и подбирали по заказу покупателя нужное ему издание на книжном рынке. Значительная часть оборота находилась в руках торговых агентов-книгонош (так называемых Diener). В помощь сбыту книг появилась книготорговая библиография — первый из видов библиографии, возникший после изобретения книгопечатания и в связи с ним.

Вначале книготорговая библиография была представлена списками продаваемых сочинений в виде афиш или плакатов, которые использовались книгоношами как рекламные объявления. Ввиду большой конкуренции было важно, чтобы эти списки составлялись как можно отчетливее и выглядели привлекательнее. Затем списки начинают печататься на последних чистых страницах книг или в виде отдельных выпусков; дальнейшим шагом было издание таких списков или книготорговых каталогов в виде последовательных серий. С XVI в. стали устраиваться два раза в год книжные ярмарки во Франкфурте и Лейпциге, к ним выпускались специальные книготорговые каталоги. Первый из них был напечатан аугсбургским книгопродавцем Георгом Виллером в 1564 г. Впоследствии к каждой ярмарке стали издаваться сводные каталоги; во Франкфурте они просуществовали до 1749 г., в Лейпциге — до 1860 г. В XVI—XVII вв. эти каталоги составлялись по определенной системе: книги латинские и греческие; книги немецкие; книги на других новых языках. Методы описания в них, сначала очень примитивные, неточные и обобщенные, со временем совершенствовались, приобретая точность в представлении имени автора, названия книги, места издания, издателя, формата книги и т. п. Несмотря на недостатки книготорговых каталогов, они являются чуть ли не единственным источником сведений о печатной продукции определенных периодов и часто используются при составлении современных библиографических трудов.

Итак, если в античности и средневековье основными видами библиографических работ были библиотечные каталоги и биобиблиографические указатели, создаваемые, как правило, на основе фондов конкретных библиотек, то по мере появления и распространения печатной продукции библиография отрывается от библиотеки. Одним из первых таких «независимых» ее видов становится книготорговый и издательский каталог (Messkataloge).

Стремительное развитие печати активизировало цензуру. Использование книги в идеологической борьбе зачастую приводило к ее преследованиям: случаи уничтожения книг по идеологическим и политическим соображениям были известны еще в Древней Греции и Древнем Риме, а с того времени, когда христианство стало в Римской империи государственной религией и началась борьба с писаниями еретиков, христианская церковь взяла на себя роль цензора. Со случаями запрещения книг мы сталкиваемся практически на всех этапах развития цивилизации; подобные примеры характерны еще для IV в.; нередки случаи запрещения книг церковью и преследования их авторов и на протяжении последующих столетий. В период средневековья церковь осуществляла публичные сожжения «вредных» книг, а зачастую и их авторов, переписчиков, распространителей, иногда и просто владельцев.

После изобретения книгопечатания создается единая цензурная система. В 1487 г. папа Римский обнародовал буллу, запрещающую издавать что бы то ни было без церковного дозволения, однако печатники старались обойти этот запрет. В XVI в. в условиях борьбы католической церкви с Реформацией цензурная деятельность активизировалась, и в 1559 г. вышел первый санкционированный папой Павлом IV печатный указатель запрещенных книг. Пересмотренный и дополненный, а также снабженный общими правилами, он был рассмотрен Тридентским собором и издан в 1564 г. Этот так называемый «Тридентский индекс» получил ставшее затем традиционным название «Index librorum prohibitorum». Впоследствии индекс дополнялся и неоднократно перерабатывался, была учреждена конгрегация Индекса, его переиздание приобрело систематический характер; эта деятельность продолжалась и в XX в. Таким образом, библиография активно использовалась в идеологических целях, в борьбе церкви с еретическими течениями; возможности книгопечатания значительно усилили эти функции библиографии, сделав пропаганду сочинений, угодных церкви, всеобщей. Со временем история цензуры также стала предметом изучения в книговедческих исследованиях.

Книгопечатание возникло в период становления наций и образования национальных государств, поэтому значительное распространение получили книги на национальных языках. До 1500 г. около 75 % всех книг издавалось на латыни, в XVI в. ситуация меняется, и к середине века уже более половины книг во Франции, Италии и Германии издается на национальных языках. В этой связи библиография приобретает новые функции — начинает использоваться в целях подытоживания достижений национальной культуры. Первые опыты ретроспективной национальной библиографии также имели вид биобиблиографических словарей и включали, как правило, рукописные произведения писателей той или иной страны, написанные на латинском языке, а с середины XVI в. — и на национальных языках (647. С. 128— 163).

Следовательно, с изобретением книгопечатания расширяется и усложняется книговедческое знание; практически каждой отрасли книжного дела соответствует тот или иной вид библиографии; виды библиографических работ дифференцируются; в этот период уже можно выделить некоторые характерные особенности, общие для всех библиографических работ: это цели, с которыми они создаются, и методы обработки материала. Целью библиографических работ является упорядочение книжных собраний, а после изобретения книгопечатания — и потоков печатной продукции, независимых от библиотек; предоставление читателям и владельцам личных библииотек сведений об интересующих их книгах; что касается методов обработки материала, то постепенно вырабатываются и утверждаются основные элементы, идентифицирующие книгу, — автор, заглавие, формат, место и дата издания, издатель; формируются способы группировки материала (хронологический, алфавитный, систематический).

С ростом научных знаний возникает необходимость в их упорядочении, систематизации. А поскольку окончательно складывается представление о том, что главной хранительницей знаний, накопленных человечеством, является книга, то особое значение приобретает проблема упорядочения всей совокупности книг, созданных человечеством, представления их в обозримой и удобной для пользования форме. В этом отношении особое значение имела работа известного ученого, специалиста в области естествознания, автора работ по биологии, минералогии, медицине, лингвистике Конрада Геснера (1515—1565) «Всеобщая библиотека, или Богатейший список всех писателей на трех языках: латинском, греческом и еврейском.» («Bibliotheca Universalis, sive Catalogus omnium scriptorum locupletissimus, in tribus Unguis, Latina, Graeca et Hebraica.»). Она была напечатана в Цюрихе в типографии Христофора Хрошовера в 1545 г. Ее продолжают «Двадцать одна книга Пандект (свода. — Н. Л.), или Всеобщих разделений.» («Pandectarum, sive Partionum universalium.») и «Теологические разделения, последняя книга Всеобщих Пандект.» («Partiones Theologicae, Pandectarum universalium.»), изданные соответственно в 1548 и в 1549 г. Четвертой частью считается «Прибавление к Библиотеке Конрада Геснера.» («Appendix Bibliothecae Conradi Gesneri.»), изданное в 1555 г.

В самом заглавии «Всеобщей библиотеки» сформулировано назначение работы: «Сочинение новое и не только необходимое для устройства общественных и частных библиотек, но и весьма полезное для всех, занимающихся каким бы то ни было искусством или наукой, для лучшего устроения их занятий» (цит. по: 481. С. 10). Главная же цель, которую декларирует Геснер, — это сохранение культурного наследия человеческой цивилизации, и именно эта цель побудила автора «Всеобщей библиотеки» собрать сведения об известной ему литературе.

Хотя книгопечатание облегчило задачу сохранения знаний, много ценных трудов осталось в рукописях, поэтому вначале Геснер хотел ограничиться только указанием рукописных книг, но затем расширил рамки своего труда и включил в него печатные произведения, однако, как это следует и из заглавия, Геснер не учитывал сочинения на национальных языках. Понимая, что не все книги собранного им массива полезны, Геснер тем не менее не стремился производить отбор литературы, считая это прерогативой «королей и владетельных князей», т. е. лиц, облеченных властью. Большинство описанных Геснером произведений — светские.

Первый том — «Всеобщая библиотека» — это традиционный биобиблиографический словарь. Материал в нем расположен в алфавите личных имен авторов (praenomina), а так как далеко не все авторы были известны под личными именами, дан также вспомогательный указатель родовых прозвищ (nomina). Для каждого автора указываются его работы; при этом печатные труды описаны подробно (приведены не только имя автора и заглавие произведения, но и место, год издания, издатель или типограф, количество томов и т. д.); описание рукописных книг, как правило, включает лишь имя автора и заглавие произведения. Для многотомных сочинений расписано содержание каждого тома; для отдельных крупных произведений даны названия книг (частей), из которых они состоят, или названия глав. В тех случаях, когда произведения переиздавались, дается сравнительная оценка разных изданий с учетом исправности текста, комментариев и качества полиграфического оформления.

Об авторе приводятся биографические сведения, иногда краткие, иногда довольно полные. Из произведений авторов, которых Геснер считал заслуживающими внимания (главным образом, античных), даются выдержки и подробные оглавления книг, в ряде случаев содержится оценка произведения. Не удивительно, что при таком способе подачи материала заметки о трудах некоторых авторов перерастали в критико-биографические статьи: так, глава об Аристотеле занимает сорок страниц текста.

Во второй и третьей частях труда Геснера материал первого тома располагался по отраслям знания. Здесь же приведено библиографические описания книг, не имевших автора (анонимные книги) и соответственно не включенных в первый том. Эти книги описаны достаточно подробно, в то время как в отношении книг, отраженных в первом томе, Геснер ограничивается указанием автора и краткого заглавия или только автора.

Заслуживает внимания в «Пандектах» Геснера классификационная схема. Как отметил Шамурин, ее ценность заключалась в том, что Геснер пытался соединить требования современной ему науки с потребностями библиотечной практики (737. Т. 1. С. 122). Науки расположены автором в последовательности изучения в школах и университетах: комплексы тривиума и квадривиума, рассматриваемые вместе как • группа «необходимых наук» (Scientiae necessariae), дополняются группой «украшающих наук» (Scientiae ornantes), содержащих дисциплины, изучавшиеся в XVI в. частично в школах (история и география) и частично в университетах (на артистическом факультете). «Необходимые» и «украшающие» науки объединялись Геснером в группу наук «подготовительных», служащих ступенью для изучения «существенных наук» (Scientiae substantiales), т. е. тех, которые преподавались на философском, а затем юридическом, медицинском и богословском факультетах (737. Т. 1. С. 123—124). Таких разделов (наук) в классификации Геснера двадцать один, как это и следует из названия его работы. В этой классификации, как полагает Шамурин, нет ничего оригинального, зато особое значение имеет детализация основных разделов (классификация содержит около 250 рубрик) и группировка материала внутри отделов и подразделов. Мельчайшие систематические деления схемы Геснера приближаются к современным предметным рубрикам, но расположены не в алфавите, а в логической последовательности — в зависимости от того, насколько одно предметное понятие соотносится с другими. Таких предметных понятий в «Пандектах» около тридцати тысяч. Большое их количество объясняется тем, что ко многим книгам дается не одна, а несколько отсылок — в зависимости от содержания. (Правда, эти предметные понятия еще несовершенны, привязаны не к определенной части или главе, а к книге в целом или к ее автору.) В качестве вспомогательного указателя приводится алфавит обобщенных предметных рубрик с отсылками к основному тексту указателя (647. С. 123—124). Некоторые систематические отделы и даже подотделы снабжены вводными замечаниями. Классификация Геснера, считает Шамурин, характеризуется четкой систематизацией материала и небывалой до этого дробностью, что и позволило ее автору отразить научные достижения своего времени (737. Т. 1. С. 132).

Все работы, имеющие отношение к книге, книжному и библиотечному делу, библиографии, представлены в разделе первом — «Грамматика». У Геснера это широкий комплекс дисциплин, включающий филологию, языкознание, проблемы происхождения и развития письменности, «изготовления указателей книг», происхождения и развития библиотек, составления их каталогов и т. п.

В последнем томе труда Геснера — в «Прибавлении» — приводятся сведения о книгах, изданных с 1545 до 1555 г., и восполняются имеющиеся пропуски.

Следовательно, Геснер, сохранив традиционную для библиографии того времени форму биобиблиографического словаря в основной части своей работы, представил систематическое расположение материала в других частях. Всего он учел и описал около пятнадцати тысяч книг, принадлежащих почти пяти тысячам авторов, от древних времен до 1555 г. Геснер создал библиографический труд всемирного значения с явно научной целью. Он стремился охватить весь комплекс знаний, накопленных человечеством, и соответственно структура его работы (во втором и третьем томах) была соотнесена с существовавшими в тот период представлениями о системе научного знания. «Всеобщая библиотека» воплотила идею, которая являлась основополагающей в течение достаточно длительного времени — вплоть до конца XIX в., а именно: средствами библиографии отразить и систематизировать культурные достижения цивилизации, воплотившиеся в книге. А учитывая то, что и методика библиографирования в этой работе являлась одновременно и традиционной (в биобиблиографической части), и новаторской, исследователи не случайно называли труд Геснера началом современной библиографии (832. С. 10).

В XVII в. наука в Западной Европе начинает развиваться в новом направлении. Особое значение приобретает естествознание; в этой области работают такие ученые, как Р. Декарт, Б. Паскаль, Г. В. Лейбниц, И. Ньютон. В тот период в качестве форм объединения ученых возникают академии и научные общества. Развитие науки требовало и некоей печатной трибуны, позволявшей осуществлять научное общение. Такой трибуной стали периодические издания — научные журналы, которые, как правило, были связаны с учеными обществами или академиями.

В XVII—XVIII вв. научный журнал прежде всего являлся источником информации о новых научных книгах. Эта информация могла включать лишь описание произведения; могла дополняться пересказом содержания или представлять выдержки, фрагменты из него; могла содержать его оценку. Кроме того, в журнале помещалась научная хроника, содержавшая сообщения о новых опытах, открытиях, о примечательных явлениях природы и т. д. Однако, несмотря на публикацию таких материалов, первые научные журналы имели по преимуществу библиографический характер.

Старейшим европейским научным журналом считается «Journal des sçavans» («Журнал ученых»), основанный во Франции в 1665 г.; его первый редактор Дени де Салло, советник Парижского парламента, был близок к кругу тех ученых, которые спустя год стали первыми членами Академии наук (Académie de sciences). Декларируя цели журнала, Салло писал, что тот будет состоять в первую очередь «из точного каталога важнейших книг, которые печатаются в Европе. При этом журнал не будет ограничиваться только сообщением заглавий, как это делало до сих пор большинство библиографов: в дополнение к этому будет указано, о чем в этих книгах идет речь и чем они могут быть полезны» (цит. по: 647. С. 168). И действительно, первые номера журнала содержали рецензии на некоторые книги, но значительно большее место занимали в них рефераты, которые состояли из отрывков, взятых из книги и связанных замечаниями референта. П. П. Пекарский так охарактеризовал эти выдержки: «Цель их была доставить ученым разных стран возможность следить за всеми вновь выходящими книгами и представить их в верных и точных извлечениях» (562. С. 157). Такие рефераты были усовершенствованием средневековых эксцерптов, и, как указывает JI. В. Каминер, их стали называть «экстрактами» («extraits») (351. С. 75), после чего понятие «экстракт» («реферат») прочно вошло в научный обиход (в т. ч. ив арсенал современной библиографической науки).

Двумя месяцами позднее в Англии также возник научный журнал «Philosophical transactions» («Философские записки») — орган Лондонского королевского общества. Преимущественное внимание журнал уделял не информации о новых книгах, а сообщениям об опытах, наблюдениях, открытиях, однако рецензии и рефераты также являлись его неотъемлемой частью. Симон характеризует «Philosophical transactions» как научный журнал широкой тематики (отражающей все отрасли знания, кроме общественных наук) с постоянным отделом критики и библиографии (647. С. 171).

В XVII—XVIII вв. по образцу вышеназванных периодических изданий научные журналы стали выходить и в других странах — в Германии, Италии, Голландии. Как правило, они имели типовые названия — «Журнал ученых», «Труды ученых», «Ученые известия», «Ученые труды». В тот же период появляется и большое количество других периодических изданий более общего, не научного содержания. Испытывая на себе влияние научных журналов, в первую очередь французского «Журнала ученых», они первоначально публиковали на своих страницах научную хронику и сообщения о новых книгах с рефератами, но позднее оформились как литературные журналы с критико-библиографическими отделами, в которых помещались рецензии на книги. Одним из первых журналов такого типа были выходившие в Германии с 1687 г. под редакцией Кристиана Томазиуса «Шутливые и серьезные, рассудительные и простодушные мысли о всякого рода веселых и полезных книгах и вопросах» («Schertz- und Ernsthaffte, Vernünftige und Einfältige Gedancken über allerhand lustige und nützliche Bücher und Fragen»), Это был журнал рецензий не только на научные труды различной, преимущественно философской, тематики, но и на произведения художественной литературы, которых не касались, за редким исключением, научные журналы.

Таким образом, во второй половине XVII в. в западноевропейских странах возникла новая разновидность библиографии — журнальная библиография, являвшаяся одновременно и формой научного знания. Она имела вид реферативной информации или научной критики в научных журналах; журналы общего содержания публиковали на своих страницах рецензии на книги популярные или на художественные произведения. В течение достаточно длительного периода журналы сохраняли свои функции органов информации (критической или реферативной) о новых книгах.

По мере развития книжного дела увеличивается количество работ, обобщающих его практический опыт или посвященных истории его отдельных отраслей. Представляя обзор подобных работ, Е. Л. Немировский отмечает, что историография книжного дела насчитывает несколько столетий. Первые работы, появившиеся в XV в., связаны с историей книгопечатания; впоследствии были изданы труды по истории книжной торговли (527. С. 10—11). В XVIII столетии среди книговедческих работ также преобладала проблематика книгопечатания и отчасти книжной торговли, но уже не только их истории, но и современного состояния (527. С. 11—12). Тогда же появляются работы с описанием технологических процессов книжного дела и оборудования, используемого в нем (255. С. 184).

К XVII в. относится первая попытка преподавания книговедческих дисциплин. Так, с 1672 г. в Копенгагенском университете библиотекарь Томас Бартолин читал курс, напечатанный в 1676 г. под заглавием «Рассуждение о том, как надо читать книги» («Dissertationes de libris legendis»). Позднее, в грамоте, данной университету в 1732 г., говорилось: «Библиотекарю университетской библиотеки поручается чтение лекций о познании и отборе книг и пользовании ими» (481. С. 15). Такие лекции продолжались вплоть до 1820 г.

Особое значение для формирования науки о книге имела деятельность так называемых «эрудитов», которые занимались изучением и научным описанием рукописей, готовили к изданию тексты старинных памятников письменности, сличая их, устанавливая варианты. В их трудах закладывалась проблематика дипломатики и палеографии. В ХУП в. круг таких ученых сосредоточился в Сен-Жерменском аббатстве, где имелась большая коллекция средневековых рукописей. Среди этих людей в первую очередь следует отметить Жана Мабильона (Мабийона). В 1681 г. он издал труд «О дипломатике в шести книгах» («De re diplomática Iibri sex»). В работе Мабильона дана характеристика основных разновидностей средневековых латинских грамот, проанализированы особенности их структуры и «стиля», большое внимание уделено хронологии, почеркам, печатям. Как отмечают исследователи, «труд Мабильона, по праву признанного основателем научной дипломатики, был восторженно встречен учеными Европы. и послужил классическим образцом для последующих работ в области дипломатики» (35. С. 43). Если дипломатика рассматривалась как наука, определяющая подлинность древних актов, грамот, то задачей палеографии, впоследствии выделившейся в качестве самостоятельной науки из дипломатики, считалось установление особенностей письма датированных рукописей; эти данные использовались для атрибуции рукописей, не имеющих ни даты, ни указания на место их создания. Бернард де Монфокон, автор первой работы по греческой палеографии, которая так и называлась «Греческая палеография.» («Palaeographia graeca.») (1708 г.), ввел в употребление и сам термин. Почти половину жизни он посвятил созданию грандиозного труда «Bibliotheca bibliothecarum manuscriptorum nova», включавшего описание рукописей, хранящихся в разных библиотеках, и увидевшего свет в 1739 г.

В этот же период происходит становление терминологии науки о книге. Термины «библиотека», «каталог» на длительное время утвердились для названий библиографических работ как свидетельство того, что эти работы связаны с книжными собраниями, библиотеками; они воспроизводят некое реальное или абстрактное, собранное в конкретной библиографической работе, книжное собрание. Для обозначения библиографических работ использовались и другие термины: «лексикон» (lexicón), «индекс» (index), «тезаурус» (thesaurus), «репертуар» (repertorium). В XVII в. вновь появляется старое название «библиография»; в некоторых работах оно по-прежнему трактовалось как «переписывание книг», но затем стало обозначать «указатель книг» и процесс составления указателей. Малеин считал, что первой работой, в которой употреблен термин «библиография» именно в таком значении, был устав 1618 г. ученой конгрегации ордена бенедиктинцев во Франции. В уставе говорилось, что во главе библиотеки должен стоять кто-либо из братьев, «опытный в науках и библиографии» (478. С. 3). Полагая, что в данном случае вряд ли речь могла идти о переписывании книг, Малеин делает вывод, что термин «библиография» здесь означает «составление каталога книг». Как «указатель книг» в 1633 г. этот термин использовал Габриэль Нодэ в работе «Политическая библиография» («Bibliographia política»), а затем Луи Жакоб в «Парижской библиографии» («Bibliographia Parisiana»), изданной в 1645 г., и в книге «Всеобщая Галльская библиография, т. е. Каталог всех книг, напечатанных в 1643, 1644 и 1645 гг. во всем королевстве Галлии» («Bibliographia Gallica universalis, hoc est Catalogus omnium librorum per universalum regnum Galliae annis 1643, 1644 et 1645. excusorum»), опубликованной в 1646 г. Название последней работы тем более свидетельствует, что понятие «библиография» использовалось как синоним термина «каталог». В значениях «указатель», «каталог», «список книг» понятие «библиография» окончательно вошло в обиход во второй половине XVII—XVIII вв. Одновременно оно означало и процесс описания книг; так, в работе Жана Жозефа Рива «Охота на библиографов и плохо подготовленных антикваров.» («La chasse aux bibliographes et antiquaires mal advisés.») говорится: «Библиография — слово техническое, оно обозначает описание книг» (цит. по: 815).

В XVI в. появился не получивший, правда, распространения в тот период термин «библиология» — его впервые употребил профессор Болонского университета Улисс Альдрованди; свой неопубликованный труд он назвал «Библиология» («Bibliologie»), Рив также употреблял этот термин: «Библиология, — писал он, — слово новое. оно означает искусство рассуждать о книгах либо с точки зрения их содержания, либо их истории» (цит. по: 815). В меньшей степени был распространен термин «библиогнозия» (gnosis — познание, учение), введенный Ривом и означающий историческое изучение книг. В 1681 г. в работе Салдена «Библиофилия, или Наставительное упражнение в писании, чтении и оценке книг» (опубликована под псевдонимом Христианус Либериус Германус) был использован термин «библиофил», заменивший прежний — «филобиблон» (414. С.70).

В XVII в., когда библиография начинает осознаваться как особый вид литературы, возникает необходимость учета самих библиографических работ — так появляется библиография библиографии. Первой работой такого рода была «Библиотека библиотек» («Bibliotheca bibliothecarum») Филиппа Лаббе, изданная в 1653 г. в качестве приложения к другому его труду — «Образец новой библиотеки». Первоначально в его труде было учтено около 300 отдельно изданных библиографических работ, а в издании 1664 г. — уже около 1500. Однако далеко не все включенные в указатель Лаббе работы были собственно библиографическими. Лаббе включил в свой труд практически все работы, в названии которых встречалось слово «библиотека»: биографии писателей, списки профессоров различных университетов, сборник биографий итальянских художников (знаменитая работа Джорджио Вазари) и т. д.; при этом не учитывались работы, имевшие в своих названиях термин «библиография». Наполнение работы Лаббе свидетельствует о том, что существовавшая в XVII в. терминологическая неопределенность не позволяла четко разграничить основные книговедческие понятия, — такие, как «библиотека» и «библиография», и не давала возможности идентифицировать собственно библиографические труды независимо от их названия. В 1686 г. вышел биобиблиографический словарь, составленный Антуаном Тесье, — «Список авторов, зафиксировавших в своих сочинениях каталоги книг, указатели, библиотеки, хвалебные отзывы об ученых, их биографии или некрологи.» («Catalogus Auctorum qui librorum Catalogus, Indices, Bibliothecas, Virorum Litteratorum Elogia, Vitas, aut Orationes Fúnebres, scriptis consignarunt.»). Он полнее указателя Лаббе, но, как отмечают исследователи, по отбору материала являлся аналогичным последнему (647. С. 271). Состав труда Тесье позволяет выделить группу работ, считавшихся однородными; это, как видим, не только указатели и каталоги, но и статьи об ученых, их биографии и некрологи, т. е. с современной точки зрения далеко не все они являлись собственно библиографическими.

В XVIII в. по аналогии с работами Лаббе и Тесье появляются труды, имевшие аналогичное библиографическое наполнение, но содержавшие кроме этого и обширный текстовой, как правило исторический, материал. Так, в изданном в 1758 г. «Рассуждении о библиотеках.»

Dissertation sur les bibliothèques.») Ж. Б. Дюрея де Нуанвилля указывалось, что именем «библиотека» называются «многочисленные собрания книг и того, что они содержат» (793. С. 1). Дюрей вначале приводил сведения о библиотеках в древности, затем — в Западной Европе (наиболее обстоятельно и подробно — во Франции), затем перечень трудов, имевших типовое заглавие «библиотека» и «история литературы» (последнее использовалось для обозначения любой совокупности книг, а не только художественных произведений или работ литературоведческой проблематики). Во второй части работы, обозначенной как «Алфавитный указатель словарей» (в качестве понятия «указатель» автор употребляет термин «table»), было дано описание словарей по всем отраслям знания — теологических, исторических, географических, поэтических, драматических, иконографических, языковых и т. п.; в то же время, как и у Лаббе, не включены труды, имевшие название «библиография».

Большое значение для развития науки о книге в тот период имело формирование библиотековедческой проблематики, так как понятие «библиотека» было обобщающим в тот период. С XVI в. осуществляется систематическое изучение вопросов устройства библиотек, классификации книг в библиотеках, правил пользования ими, появляются очерки по истории библиотек (415). Так, монах-бенедиктинец Флориан Трефлер в 1560 г. в книге «Способ размещения книг.» («Metodus exhibens per varios indices, et classes subinde, quorumlibet Iibrorum cuiuslibet bibliothecae, breve, facilem, imitabilem ordinationem») обобщил опыт работы библиотек, коснулся вопросов размещения их фондов, затронул проблемы каталогизации. В 1627 г. в Париже вышла книга Габриэля Нодэ «Совет по устройству библиотеки.» («Advis pour dresser une bibliothèque, présenté à Monseigneur le Président du Mesme») (816), которую историки считают одним из старейших научных руководств по истории и практике библиотечного дела. Нодэ, рассуждая о библиотечных каталогизационных системах, в одном ряду с ними рассматривал и указатели (списки) книг, которые по традиции называл словом «библиотека». В вышедшем в 1644 г. труде «Трактат о прекраснейших публичных и частных библиотеках, существовавших и существующих в мире» («Traitté des plus belles bibliothèques.») Луи Жакоба, a также в других аналогичных трудах, например в изданном в 1680 г. «Трактате о прекраснейших библиотеках в Европе» («Traitté des plus belles bibliothèques de l'Europe») Галуа (806), даны сведения о первых книгах и библиотеках у евреев, египтян, финикийцев и арабов, о книгах и библиотеках в Древней Греции и Древнем Риме, библиотеках средневековья и Нового времени в Западной Европе, об изобретении книгопечатания, первых печатных книгах и первопечатниках; сообщалось о разыскании некоторых редких книг и о способах организации библиотек. Значителен в этих книгах и библиографический материал. Содержание трактатов свидетельствует, что работы, включающие библиотековедческие и книговедческие сведения, появились задолго до конца XVIII в. и имели комплексный характер.

В XVII в. происходит дальнейшее развитие классификационных систем, применяемых в практике библиотечного дела и в библиографических указателях. Куфаев отметил, что в XVII в. использовалось до 17 классификационных систем (414. С. 70). Создателем одной из наиболее известных — «французской системы», основанной на «факультетской» классификации наук, также считается Нодэ. Он и его современники основывались на традициях предшествующего периода, но, в отличие, например, от Геснера, они отказались от четкой группировки наук по системам тривиума и квадривиума; и хотя сами дисциплины, входившие в эту систему, в классификациях присутствовали, их последовательность варьировалась, разделы детализировались, широко охватывая все отрасли знания, по которым имелась литература. В дальнейшем «французская система» развивалась в работах самого Нодэ (1643 г.), Ж. Гарнье (1678 г.), И. Буйо (1679 г.), Г. В. Лейбница (1708 г.) и др., вплоть до труда Ж. Ш. Брюне (1809). Шамурин писал, что «французская система классификации», чаще называемая «классификацией французских книготорговцев», являлась типовой, т. е. выходящей за рамки одной библиотеки или одного библиографического указателя. Пользовавшаяся большой популярностью в Европе и разрабатываемая в чисто практических целях, она отразила типовые особенности европейских библиотечно-библиографических классификаций XVII—XVIII вв. (737. Т. 1. С. 164). Следует отметить и то, что библиотечные системы той эпохи испытывали влияние философских классификаций наук Ф. Бэкона, Р. Декарта, Дж. Локка.

Итак, проблематика науки о книге, не имевшей в XVII в. определенного названия, постепенно формируется как комплекс самых разнообразных знаний, связанных с книгой, хотя сама эта комплексность, целостность тогда еще не осознавалась. Центральное место в ней занимало библиографическое знание как описательное научное знание о книге. Именно оно позволяло представить культурные и научные достижения социума, воплощенные в книге, в легко обозримом виде; более того, и научное знание в целом в тот период было преимущественно библиографическим (о чем свидетельствовал, в частности, характер информации в научных журналах). Тем не менее обобщающим было понятие «библиотека», обозначающее и реальный книжный фонд конкретных библиотек, и некое гипотетическое книжное собрание, получившее отражение в библиографических трудах. Работы того времени не были чисто библиографическими или только библиотековедческими — присутствующий в них фактический — описательный исторический материал, касающийся книг, писателей, библиотек, был достаточно значительным. Синкретизм научного гуманитарного знания, характерный для ранних эпох, сохранялся и в XVII в.

Невозможно точно определить, когда произошло зарождение науки о книге; однако на основании вышеизложенного нам представляется неправомерным датировать это явление концом XVIII в., как это делает большинство исследователей. Книговедческое знание формируется еще в античности, а в XVI—XVII вв. в Западной Европе происходит становление отдельных книговедческих дисциплин и начинается складываться терминологическая система науки о книге.

В то же время очевидно, что до середины XVIII в. книжное дело и библиография развивались преимущественно эмпирическим путем. В ответ на потребности общества возникали те или иные отрасли книжного дела и связанные с ними направления библиографии. Так как библиографическое знание занимало центральное место в системе формирующего книговедческого знания, особое значение приобретал круг вопросов, связанных с библиографией, и она развивалась достаточно интенсивно.

На начальном этапе наука о книге складывалась преимущественно как дисциплина историческая. На рубеже XVII—XVIII вв. на первый план выходит подытоживающий, исторический характер библиографического знания, и именно библиография начинает трактоваться как некая обобщающая дисциплина, изучающая историю рукописной и печатной книги. Использовавшееся в разных языках понятие «история литературы» (historia litteraria, histoires littéraires, Literaturgeschichte) часто употреблялось как ее синоним. Жан Гарнье в 1678 г. в работе «Система библиотеки Парижской коллегии Общества

Иисуса» («Systema bibliothecae Collegii Parisiensis Societatis Jesu») отнес списки книг к подразделу истории литературы в разделе «История». К разделу всеобщей истории литературы в 1709 г. отнесена библиография в работе Джусте Фонтанини «Расположение в каталоге библиотеки Иосифа Ренати» («Dispositio catalogi bibliothecae Josephi Renati»). Правда, в работе Проспера Маршана «Каталог книг библиотеки Иоахима Фольтье» («Catalogus librorum bibliothecae Joachimi Faultier»), изданной в том же году, библиография уже определена как общая наука. Маршан помещает ее во главу своей классификации, называя «вступлением к знанию о книге».

Одна из первых попыток систематизации сведений, относящихся к книге, содержалась в работе Иоганна Михаэля Франке «Каталог библиотеки Бюнау» («Catalogus bibliothecae Bunaviaenae») (1750 г.). Сам Франке получил широкую известность реформами, проведенными в Королевской библиотеке в Дрездене (737. Т. 1. С. 218—223). Особый интерес представляет вторая часть каталога Франке, являющаяся перечнем работ, связанных с книгой. Ее подробную характеристику дал Вртель-Верчиньский (832. С. 13—15). Франке включил работы, дающие общие сведения о книге (notitia librorum): о книге как таковой; о старинных книгах и возможностях их разыскания; о книгах рукописных и печатных; о некоторых элементах книги (заглавие, дарственные записи, вступительные статьи); о разных изданиях книг; о типографских ошибках; о цитировании книг; о принципах отбора лучших книг, а также о способах чтения книг с наибольшей для читателя пользой. У Франке, как и у его предшественников, описаны труды, вышедшие под названием «библиотека», а также упоминаются все те работы, из которых можно получить сведения о книгах и библиотеках; приводятся критические статьи об этих трудах; содержатся данные о журналах; о работах по цензуре; о судьбах книг.

Раздел «История литературы отдельных отраслей науки и искусства» включает работы по истории письменности; истории создания рукописных и печатных книг (в первую очередь инкунабул) и списки литературы по отдельным отраслям знания. Раздел «История библиотек и каталоги» дает сведения о работах, посвященных библиотекам вообще, их возникновению, развитию, назначению; библиотекам древним и современным; принципам создания библиотек и формирования их собраний; приводится описание каталогов библиотечных и книготорговых (в т. ч. изданных знаменитыми книгопечатниками или продающихся у известных книготорговцев); указаны работы о составлении каталогов и описании рукописных книг (в частности, о правилах описания отдельных кодексов).

Таким образом, Франке стремился связать воедино и представить в определенной последовательности разнородные сведения о книгах и библиотеках, объединив их в рамках некоей дисциплины, изучающей историю книжного мира. В системе Франке угадываются многие из будущих книговедческих дисциплин и просматривается тенденция обособить круг вопросов, касающихся книги. Правда, какого-то определенного названия обобщающая дисциплина у Франке не имеет; что касается библиографии в виде списков книг, то по традиции предшествующего периода она отнесена в раздел истории библиотек; библиографический материал содержится и в разделе «истории литературы» отдельных отраслей знания. Однако труд Франке свидетельствует о том, что к середине XVIII в. книговедческая проблематика значительно расширилась и постепенно начал складываться определенный круг дисциплин, изучающих книгу. Вртель-Верчиньский справедливо определил эту систему как классификационный очерк общей науки о книге (832. С. 14). Обращает внимание и то, что проблематика, представленная Франке, выходит за рамки современного книговедения; так, сформировавшийся в античности и развивавшийся в средние века основной тип библиографической работы — биобиблиографический словарь породил ряд методических, а впоследствии и теоретических вопросов биографики, которые в тот период рассматривались в комплексе книговедческих проблем; литературная критика и история литературы также формировались в рамках науки о книге. Выделение собственно истории литературы как науки, изучающей процессы развития мировой художественной литературы, системы литературных родов, жанров, мотивов, сюжетов, изобразительные средства языка и приемы композиции, — произошло значительно позднее.

Дальнейшему развитию науки о книге способствовало то, что основные книговедческие понятия включались в энциклопедии и энциклопедические словари. В середине XVIII в. наиболее известной была «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» («Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des Sciences, des Arts et des Métiers») 1751—1780 гг. Д.Дидро и Ж. JI. Д'Аламбера. В «Предварительном рассуждении» (в т. 1) помещена составленная на основе системы наук Ф. Бэкона «Наглядная система человеческих знаний», создатели которой попытались представить совокупность накопленных человечеством знаний в упорядоченном виде (737. Т. 1. С. 198—215). Важной частью этой системы являются и науки, связанные с книгой: о происхождении письменности, изобретении книгопечатания, «литературная история», т. е. история рукописной и печатной книги, и т. д. Однако целостности книговедческий комплекс в этой системе не имеет, т. к. книговедческие дисциплины распределены по разным разделам схемы: «Литературная история» представлена в разделе «История (Память)»; «Письмо» и «Книгопечатание» — в разделе «Философия (Рассудок)» (подраздел «Наука о человеке»); все, что связано с художественной литературой и в первую очередь с поэзией — в разделе «Поэзия (Воображение)» и т. д.

В «Энциклопедию» вошло много статей книговедческого характера: «Книга» («Livre»), «Письмо» («Lettres»), «Библиотека» («Bibliothèque») и «Библиотекарь» («Bibliothécaire»), «Каталог» («Catalogue»), «Библиограф» («Bibliographe»), «Библиоман» («Biblioman») и «Библиомания» («Bibliomanie»), «Книгопечатание» («Imprimerie») и «Шрифты типографские» («Caractères d'imprimerie»), «Книжная торговля» («Librairie») и «Книготорговец» («Libraire») и многие другие. В статье «Книга» (810) в первую очередь подчеркивается то, что книги служат целям просвещения, образования, привития нравственности, а также то, что книги являются хранителями памяти, нравов и обычаев. Особое внимание «Энциклопедия» уделяет библиотекам, их значению и роли в деле просвещения. Высоко оценивается роль библиотекаря, который должен знать древние и новые языки, хорошо ориентироваться во всем, что относится к «истории литературы», книжной торговле, типографскому искусству.

Энциклопедия» вводит понятия «библиоман», «библиомания», осмеивая тех, кто собирает книги в угоду тщеславию и отдает предпочтение их внешнему виду, а не содержанию. «Любовь к книгам, не руководимая философией и просвещенным умом,— одна из самых смешных страстей. Она заслуживает внимания лишь в двух случаях: во-первых, когда умеют ценить то, чего эти книги стоят, читают их, как философ, извлекая из них то, что в них хорошо, и смеясь над тем, что в них плохо; во-вторых, когда владеют ими столько же для других, сколько и для себя, когда ими делятся с другими охотно и без оговорок» (774; цит. по: 351. С. 51).

Говоря о постоянно возрастающем количестве книг и необходимости привести в систему сведения о них, авторы

Энциклопедии» тем не менее не соотносят этот процесс с понятием «библиография». Статья «Библиография» в «Энциклопедии» отсутствует, а библиограф в одноименной статье определяется как специалист по старинным рукописям, обладающий познаниями в палеографии и дипломатике (773). Все же понятия и процессы, связанные с библиографией, представлены в статье «Каталог» (786), в которой особое внимание уделяется упорядочению книг, приведению их в систему и соответственно — классификации книг как в самой библиотеке, так и в каталоге, отражающем ее фонд. Приводя широко распространенную классификационную схему книготорговца Габриэля Мартена, близкую к классификации Гарнье, автор статьи «Каталог» мотивирует это тем, что в нее «вложено больше всего порядка, понимания и разума» (729. С. 760). При этом библиография в этой схеме включена в подраздел «истории литературы» более общего раздела «история» и понимается как изучение и описание рукописных и печатных книг. В приложении к статье приведена «Новая библиографическая система», разработанная аббатом Жираром (впоследствии привлекшая внимание библиотечных деятелей и библиографов Великой французской революции), в которой последовательность научных знаний подчинена классификационным задачам упорядочения «литературы» (737. Т. 1. С. 217—218). Библиография в ней отнесена к классу историографии, подклассу литературологии (1лКёгаШго^1е) — науки, объектом изучения которой являются факты и явления литературного мира (мира книг).

Необозримость литературного мира порождает необходимость отбора книг и рекомендацию лучших из них. Эта проблема также затрагивается в «Энциклопедии»: «При оценке качества книги следует обратить внимание на ее автора, дату ее выхода в свет, издание, переводы, комментарии и сокращенные издания, успех, которым она сопровождалась, похвалы, которых она удостоилась, критику, которую она вызвала, осуждения или запрещения, которыми ее клеймили, противников и защитников, которых она имела, ее продолжателей и т. д. История книги включает все, что относится к содержанию книги, это и есть то, что обычно называют извлечением или анализом» (810. С. 601; цит. по: 351. С. 52—53). Сообщать о лучших книгах должны «истории литературы» (histoires littéraires), «журналы литературы» (journaux littéraires) и каталоги, расположенные в систематическом порядке; каталоги вполне могут оказывать помощь ученым в разыскании книг по изучаемым ими вопросам. Следовательно, здесь названы те формы, в которых библиография существовала в то время, — крупные библиографические труды, не привязанные к определенным книгохранилищам и имеющие целью представить сведения обо всех книгах, созданных человечеством; журнальная библиография и библиография в виде каталогов — библиотечных, книготорговых, библиофильских.

Таким образом, несмотря на определенную терминологическую неупорядоченность, «Энциклопедия» Дидро и Д'Аламбера зафиксировала сложившиеся к середине XVIII в. представления о комплексе книговедческих знаний, что имело большое значение, так как аналогичная трактовка многих понятий сохранилась и в последующий период, когда появились собственно книговедческие труды и разработка книговедческих проблем приобрела целенаправленный характер.

Автором одной из таких работ являлся Михаил Денис, библиотекарь Императорской библиотеки в Вене. В 1774—1776 гг. он опубликовал два тематически связанных друг с другом труда «Очерк библиографии» («Grundriss der Bibliographie») и «Очерк истории литературы» («Grundriss der Literaturgeschichte»), которые впоследствии переработал и издал в 1777—1778 гг. под общим заглавием «Введение в книговедение. Часть 1.

Библиография. Часть 2. История литературы» («Einleitung in die Bücherkunde. Erster Theil. Bibliographie. Zweiter Theil. Literaturgeschichte») (792).

Именно в работе Дениса впервые встречается термин «книговедение», благодаря чему его зачастую и называют родоначальником науки о книге. Однако в его системе центральное место занимает библиография, которую Денис понимает как науку, изучающую историю литературы с древних времен и до современности, — этому посвящена первая часть его труда. Она разделена на три хронологических периода: история литературы «до введения христианства», «до возрождения наук» и «до наших дней»; второй и третий периоды делятся на части — «историческую» и «ремесленную» (от слова art — ремесло; соответственно в другом переводе — техническую); различие между ними в том, что первая часть посвящена собственно истории книги, а вторая — истории книгопечатания (вплоть до указания типографских марок книгопечатников).

В классификации наук Дениса библиография помещена в раздел «Филология» (ранее, напомним, ее иногда включали в «Грамматику») и поделена на: «дипломатику», «типографику», «библиотековедение» и «каталоги книг». В труде Дениса, как видим, складывается так называемое расширительное понимание библиографии, когда, с одной стороны, к ней относили сами библиографические труды — «каталоги», а с другой — в ее состав включали комплекс исторических дисциплин, связанных с изучением книги.

Вторая часть труда — «История литературы» — это библиографический обзор наиболее значимых, с точки зрения Дениса, книг по всем отраслям знания в соответствии с предложенной им в части первой схемой классификации. Один из разделов посвящен «библиографии», в нем отражены книги по дипломатике, библиотековедению, а равно и признаваемые автором наиболее значимыми указатели и каталоги.

Следовательно, хотя в работе Дениса впервые появляется термин «книговедение», в качестве обобщающей науки он представляет «библиографию», тем самым закладывая основы ее расширительного толкования. Понятие «библиография» от простого списка книг, называемого также «библиотекой» или «каталогом», эволюционировало в сторону исторической науки о книге, цель которой — упорядочение совокупности накопленных человечеством рукописных и печатных книг; к ней наряду с каталогами, списками книг, библиографическими указателями стали относить и другие работы, в той или иной степени касающиеся книги. И по мере того, как библиография начинает объединять все до того разрозненные знания о книге, постепенно формируется так называемый «библиографический» комплекс дисциплин, состав которого намечен у Дениса, но более четко очерчен в работах книговедов последующего периода.

Мы уже писали о том, что особое влияние на процессы становления науки о книге на самых разных исторических этапах оказывало библиофильство. Наибольшее внимание здесь уделялось не содержательной стороне книги, а ее внешнему облику — оформлению, типографским особенностям, ее редкости и ценности; изучались судьбы книг — кому они принадлежали, в состав каких коллекций входили. В XVII—XVIII вв. происходит дальнейшее развитие библиофильской библиографии. Именно интерес к редким и исчезающим книгам, как отмечал Куфаев, породил «критический подход» к ним; в трудах по библиофильской библиографии широко привлекались исторические источники и использовались приемы исторической, научной критики (414. С. 67). Большой известностью пользовалась изданная в 1676 г. работа кенигсбергского филолога Иоганна Халлерворда «Любопытная библиотека, в которой указываются многие редчайшие и немногим известные писатели. их лучшие и новейшие издания.» («Bibliotheca curiosa, in qua plurimi rarissimi atque paucis cogniti scriptores. indicantur.»). Куфаев назвал этот труд превосходным библиофильским биобиблиографическим словарем (414. С. 67). Появлялись и работы, в которых излагались принципы описания и оценки редких книг; говорилось об ошибках, которые встречаются в тех случаях, когда суждения о книгах и их авторах выносятся на основе одних только названий книг, без знакомства с ними самими, с их содержанием. Такой была изданная анонимно в 1672 г. в Париже книга «Знание лучших книг, или Рассуждение о многих авторах» («De la connaissance des bons Livres, ou Examen de plusieurs Aucteurs»).

Во французском светском обществе XVIII в. библиофильство стало модой, оно нередко укрепляло общественное положение того или иного лица. Ценную библиотеку инкунабул, книг на пергамене и произведений французских поэтов и драматургов собрал герцог JI. Ц. Лавальер; каталог его библиотеки, изданный в 1783—1788 гг., был составлен книготорговцем Гильомом Дебюром Старшим. Однако наиболее авторитетными в этой области были опубликованный в 1768 г. в двух томах труд известного торговца антикварной книгой Ж. Б. Осмона «Типографский, исторический и критический словарь редких, необычных, ценных и изысканных книг всякого рода» («Dictionnaire typographique, historique et critique des livres rares, singuliers, estimés et recherchés en tous genres.») и «Поучительная библиография, или Трактат о познании редких и исключительных книг, содержащий толковый словарь большей части этих ценных книг, которые постепенно появлялись в Литературной республике от изобретения книгопечатания до наших дней, с примечаниями об отличиях и редкости их изданий и с замечаниями о причинах этой редкости.» («Bibliographie instructive, ou

Traité de la connoissance des Livres rares et singuliers, contenant un catalogue raisonné de la plus grande partie de ces Livres précieux, qui ont paru successivement dans la République des Lettres, depuis l'invention de l'imprimerie, jusques à nos jours, avec des Nottes sur la differénce et la rareté de leurs éditions.») Гильома Франсуа Дебюра младшего (790).

Поучительная библиография» была издана в Париже в 7 томах в 1763—1768 гг. и разделена по отраслевому признаку: Богословие; Право, науки и искусства; Художественная литература (2 тома); История (3 тома). Она включала более 6 тысяч описаний книг и в значительной своей части основывалась на собрании книг герцога Лавальера; пробелы были восполнены по фондам Королевской библиотеки. Дополнением к «Поучительной библиографии» считается также подготовленный Дебюром и изданный в 1769 г. двухтомный каталог библиотеки одного из крупнейших знатоков и собирателей книг, советника парламента Ж. Л. Генья и составленный парижским книготорговцем Ж. Ф. Нэ де ля Рошелем и изданный в 1782 г., в год смерти Дебюра, десятый том «Поучительной библиографии», в который вошел вспомогательный указатель к книгам, учтенным в предыдущих томах.

Особую ценность в работе Дебюра представляли книговедческие примечания, которыми он снабдил большинство описаний и которые содержали необходимые сведения для коллекционеров редких книг. А в десятом томе был опубликован написанный Нэ де ля Рошелем трактат «Рассуждение о библиографической науке и об обязанностях библиографа» («Discours sur la science bibliographique et sur les devoirs du bibliographe») (817) оказавший существенное влияние на развитие книговедческой и библиографической наук.

1 Перевод статьи выполнен сотрудником Российской национальной библиотеки М. Б. Рясенцевой.

Нэ де ля Рошель писал: «Среди прочих человеческих знаний Библиография, бесспорно, является одним из самых привлекательных и обширных. В основе этого факта — природная человеческая любознательность, особенно если речь идет о человеке культурном. При наличии врожденной тяги к знаниям невозможно безучастно взирать на произведения человеческого ума, скопившиеся в немыслимом количестве в какой-либо богатой библиотеке, и не испытывать желания приобщиться к ним хоть сколько-нибудь. Ничего не остается, как поддаться этому желанию: но, не успев начать исследование, с горечью сознаешь, что это занятие — без конца и без края, а человеческой жизни не хватит даже, чтобы оценить лучшие из произведений» (817. С. XI). Следовательно, главная задача библиографии — это ориентация в обширном литературном мире (monde littéraire), а сама библиография — это «знание литературного мира и описание его составляющих» (817. С. XI). Не ограничиваясь изучением и описанием только книг на национальных языках, библиография должна представить всю совокупность как рукописных, так и печатных книг, созданных человечеством. Указывая, что библиография не столь полезна, как другие науки (например, медицина), Нэ де ля Рошель тем не менее считал, что ее можно сравнить с географией: если география — это описание земного мира, то библиография — описание мира литературного. (Впоследствии во многих работах, в т. ч. и российских авторов, часто фигурировало это сравнение, однако не указывалось, что его авторство, по-видимому, принадлежит Нэ де ля Рошелю.)

Важной в концепции Нэ де ля Рошеля была идея создания универсального библиографического труда, который позволил бы осуществить изложенную выше задачу представления всего литературного мира. Эта задача рассматривалась как первостепенная со времени выхода в свет «Всеобщей библиотеки» Конрада Геснера, к этой идее неоднократно возвращались библиографы всех последующих поколений. Нэ де ля Рошель считал необходимым создание «универсальной и избранной библиографии» (817. С. XXVI). Почему универсальной — понятно из предшествующего изложения, а избранной потому, что он осознавал нереальность и ненужность описания всех существующих книг, ведь и ранее, в XVI в., Геснер тоже не смог описать все. Тем не менее задачи, которые ставил Нэ де ля Рошель, — достаточно широки. Сравнивая библиографию с энциклопедией, которая содержит все необходимое, чтобы иметь элементарные знания в науках и искусствах, он отдавал предпочтение Библиографии, считая ее более полезной, так как она содержит сведения о многих книгах, необходимых как ученым, так и начинающим свой путь к познанию. Понимая невозможность для одного человека создания универсальной всеобщей библиографии, он предложил выполнять эту работу на корпоративной основе, в частности подготовку отраслевых разделов поручить ученым — специалистам соответствующих отраслей знания; на них же возлагалась и обязанность составлять обширные примечания для редких, ценных или в чем-то особенных книг. Источники подобной работы — это фонды библиотек, и в первую очередь Королевской библиотеки в Париже, а также библиографические работы, созданные его предшественниками. Расположение материала он видел либо систематико-хронологическим, либо по типу алфавитного энциклопедического словаря, в котором разделы по отдельным наукам должны связываться ссылками с другими, родственными им.

Грандиозность подобного замысла заставляла Нэ де ля Рошеля искать практические пути осуществления этой работы, и в качестве одного из них он предлагал создание отдельных национальных библиографических трудов по каждой из стран, понимая, однако, что при этом обязательно и создание специального тома, учитывающего книги на древних и «ученых» языках. Нэ де ля Рошель сформулировал также практические рекомендации, в каком формате лучше издать этот труд и как выгоднее его продавать тем лицам, которые не захотят приобретать его целиком.

Ценными являются в работе Нэ де ля Рошеля и указания на то, какими познаниями должен обладать библиограф. В первую очередь ему необходимо знать древние и современные языки; кроме того, «Логика и Критика должны присутствовать в его арсенале. Ему также необходимы Философия, Красноречие, Математика, География, Хронология, а особенно История и Дипломатика, важность которых дано ему ощутить более чем кому-либо. Он также должен знать приемы Типографского искусства, которое после Письменности стало самым нужным для развития Словесности» (817. С. XXV). (Впоследствии аналогичный круг знаний, в которых желательно быть сведущим библиографу, неоднократно повторялся в работах книговедов, в т. ч. и в «Предуведомлении» к «Опыту российской библиографии В. С. Сопикова.) Нэ де ля Рошель называл библиографа универсально образованным человеком, главное назначение которого — «знать все полезные Книги, редкие и любопытные, не только по названию, но и по содержанию; жизнь его проходит в их чтении, анализе, классификации и описании; в поисках книг, на которые указали умные Авторы; в посещении библиотек и кабинетов, чтобы приумножить свои познания; в наведении справок об Авторах, занимавшихся наукой о книгах, в исправлении их ошибок; в разборе уймы новых Произведений, заявленных в Журналах литературы, тех, которым суждено пережить людскую память и достойных по замыслу или исполнению быть представленными в Библиотеке» (817. С. XXVII). И, конечно, библиограф постоянно должен общаться с читателями, оказывая им помощь в выборе книг.

Для обозначения науки о книге Нэ де ля Рошель использует несколько понятий: «знание книг» (la connoissance des Livres), «наука о книгах» (la science des Livres), «библиографическая наука» (la science Bibliographique), «библиография» (la Bibliographie); их точных определений в работе нет, но тем не менее создается впечатление, что все эти термины употребляются как синонимы. Библиографическая наука (наиболее часто используется этот термин), по мнению Нэ де ля Рошеля, делится на две ветви: одна связана с литературой (Littérature; имеется в виду совокупность книг), другая — с книгопечатанием. Знание истории книгопечатания помогает библиографу дать верную датировку тех или иных изданий, установить их принадлежность определенным типографиям. Библиограф должен уметь составить описание книги, которое в качестве обязательных элементов включает: название, имя автора, формат, время и место издания, имя издателя и типографа. Нэ де ля Рошель указывает на необходимость отражать в описании и такие элементы книги, как предисловия, вступительные статьи («листки, предшествующие самому произведению»), особенности шрифта, содержащиеся в книге пометы, дарственные записи, особенно если издание старинное; завершать описание следует сведениями об имеющихся в книге указателях, таблицах, перечнях, реестрах и т. д. Особое внимание им уделено описанию рукописных книг, в первую очередь книг античных авторов, которые должны быть найдены и введены в научный оборот, хотя их изучение сопряжено со многими сложностями и таит много загадок. Другая часть библиографической науки представляет различные «литературные системы» (systèmes littéraires), т. е. классификации, позволяющие упорядочить мир книг («литературный мир», по его терминологии).

В итоге Не де ля Рошель приходит к выводу о полезности, нужности написания хотя бы элементарного трактата, посвященного «знанию книг», созданного человеком сведущим, который сможет суммировать, осмыслить все необходимые данные. Однако идет ли здесь речь о написании книговедческой работы или имеется в виду библиографический указатель, определенно сказать трудно.

Отмечая, что первые книговедческие работы созданы лицами, причастными к библиофильству, и называя Нэ де ля Рошеля первым французским теоретиком, Симон писал о существовавшем в его взглядах внутреннем противоречии: значение библиографии им превозносилось, а задачи, которые он перед ней ставил, сводились, в основном, к установлению редкости того или иного издания (647. С. 298). Учитывая все вышеизложенное, вряд ли можно признать это замечание справедливым. В своем трактате Нэ де ля Рошель затронул широкий круг книговедческих и библиографических проблем, многие из которых впоследствии были восприняты наукой о книге. Его трактат оказал существенное влияние на развитие книговедения и теории библиографии не только во Франции, но и за ее пределами. В выступлениях и трудах А. Грегуара, Ф. Ю. Домерга, Ю. П. Амейона, А. А. Барбье, Э. Г. Пеньо, С. Булара, Ш. Ф. Ашара мы встречаемся с идеями и высказываниями, которые непосредственно восходят к основным положениям работы Нэ де ля Рошеля; некоторые его высказывания воспроизводились и в трудах российских книговедов.

В конце XVIII в. на развитие науки о книге оказала влияние Великая французская революция, так как она изменила отношение к книжному делу и библиографии. Проведя национализацию книжных собраний, государство оказалось собственником огромной массы книг — десяти или двенадцати миллионов, рассеянных по всей Франции. Необходимо было организовать их учет, хранение, описание и рациональное использование. В связи с этим государственные органы вынуждены были осуществить ряд практических мер: организацию на местах временных хранилищ литературы (dépôts littéraires), одной из функций которых было составление каталогов поступивших в них книг; создание и принятие первой национальной инструкции по каталогизации, разосланной во все департаменты Франции; организацию в Париже в ноябре 1791 г. государственного органа — Бюро библиографии. В итоге библиография становится государственным делом, а доклады о состоянии дел в этой области неоднократно заслушивал высший правительственный орган — Конвент. Так, на заседаниях Конвента выступили: руководитель Бюро библиографии Франсуа Юрбен Домерг с «Докладом об общей библиографии» («Rapport. sur la bibliographie générale») (1793 г.), аббат Анри Грегуар, возглавлявший Комитет общественного образования, которому подчинялось Бюро, с «Докладом о библиографии» («Rapport sur la bibliographie») (1794 г.) и др. Воспитанные на идеях энциклопедистов, революционеры видели окончательную победу революции в успехах просвещения и рассуждали о библиографии достаточно возвышенно — как о знании книг, позволяющем раздвинуть границы человеческих познаний (что дает возможность соотносить их высказывания с идеями Нэ де ля Рошеля). Но условия революционного времени заставляли решать прежде всего практические вопросы организации книжного дела и библиографии в стране. Как следовало из докладов Домерга и Грегуара, основными задачами являлись: перераспределение массы книг между библиотеками, причем основная их часть должна была оставаться в собственности государства; изъятие книг, признанных недостойными находиться в фондах общественных библиотек (книги монархического содержания, богословская литература и т. д.); создание силами Бюро библиографии сводного каталога книг на основе каталогов отдельных библиотек. С этой целью был издан специальный декрет (от 10 октября 1792 г.), в соответствии с которым предписывалось описывать книги на местах и затем пересылать эти сведения в Париж. Однако Грегуар сетовал, что большинство каталогизаторов оказалось «нелепыми копиистами, которые исказили заглавия книг, изменили даты, перемешали заглавия и послали бесполезные каталоги в тетрадях вместо карточных <.> Беспечность и невежество каталогизаторов были доведены до такой степени, что различные каталоги, после безобразного перечня книг, прибавляли приблизительно следующие слова: "сверх того, триста или четыреста томов английских, немецких, греческих, еврейских или неразборчивого письма, старых и переплетенных в пергамен, которые мы не сочли нужным перечислять и которые было бы слишком долго описывать" и т.д.» (цит. по: 485. С. 197—198). Следовательно, в его докладе были сформулированы такие требования к библиографии, как точность описания и полнота охвата материала. Отмечая, что дело составления каталога должно быть поручено людям, «сведущим в палеографии и библиографии», Грегуар утверждал: «Последняя есть наука книготорговца, состоящая в знании заглавий книг и цен, которые они имеют в книжной торговле, тогда как первая заключается в знании истории искусства начертания письмен, словосочетаний и их употребления (les variations d'écriture, des idiomes et des usages)» (647. C. 303). Это высказывание лишний раз свидетельствует о том, что устойчивого определения библиографии в конце XVIII в. еще не было, представления о ней складывались под влиянием ранее написанных работ и на основе практического опыта ее создания и использования.

К этому же периоду относятся и попытки разработать новую библиотечно-библиографическую классификацию, связанную с классификацией наук. В XVIII в., указывает Шамурин, в библиотечно-библиографических классификациях в основном использовалась «факультетская» система (за которой стоял авторитет Г. В. Лейбница) и различные варианты «французской» системы (737. Т. 1. С. 224).

Проблема классификации также стала актуальной в период революции, когда потребовалось решать практические задачи перестройки системы обучения, организации научной работы, упорядочения огромных книжных массивов и книжных фондов в библиотеках. Новую классификацию наук, разработанную для создаваемого Национального института наук и искусств, предложил Пьер Клод Франсуа Дону в докладе, с которым он выступил в Конвенте в 1795 г. В ней были выделены: естественные и точные науки; общественные науки, понимаемые в тот период весьма широко — от психологии до истории и географии, а также комплекс наук, включающих филологические дисциплины, художественную литературу и искусство, т. е. предлагался иной, чем в «факультетской» системе, принцип. Шамурин считал, что такое деление непосредственно соотносится с классификационными идеями Ж. А. Кондорсе, который писал, что «ни одна из наук не может быть охвачена в целом ни в своих принципах, ни в деталях без помощи других; они образуют целую цепь и оказывают одна другой взаимные услуги» (737. Т. 1.С. 336). Основу классификации Кондорсе составляло не только расположение наук от общего к частному, но и возрастающая сложность изучаемых ими явлений и последовательность их исторического развития. Несмотря на некоторые недостатки, его система оказала несомненное влияние на классификации XIX и XX вв., в т. ч. и на библиотечно-библиографические классификации. Проблемам собственно библиотечной классификации был посвящен доклад в Конвенте директора библиотеки Арсенала, историка Юбера Паскаля Амейона «Проект некоторых изменений, которые следовало бы произвести в наших библиотечных каталогах, чтобы сделать их более соответствующими конституции; с замечаниями о характере, качествах и обязанностях истинного библиотекаря» («Projet sur quelques changements qu'on pourrait faire à nos catalogues de bibliothèques, pour les rendre plus constitunionels; avec des observations sur la caractère, les qualités et les fonctions d'un vrai bibliothécaire») (1796 г.). Не считая возможным полностью отказаться от «французской системы», он предложил ее реорганизацию, убрав богословие с первого места и заменив его грамматикой, которая «есть ключ ко всем наши знаниям». После грамматики стоит логика — «наука, направляющая способность суждения», за ней — мораль, «формирующая сердце», и юриспруденция, «имеющая большое сходство с моралью». Богословие включено в раздел метафизики, следующей за юриспруденцией, так как Амейон придерживался общепринятых в его время представлений о том, что задачей метафизики является изучение «высшего существа», в результате которого рождается «естественная религия» (737. Т. 1. С. 229—331). Амейон говорил и о требованиях, предъявляемых к библиотечным каталогам, а также о тех качествах, которыми должен обладать истинный библиотекарь. Чтобы составить хороший каталог, следует знать книги не по заглавиям, а по существу — разбираться в содержании книг. Библиотекарь, чтобы указывать читателю нужные ему книги, должен обладать эрудицией, свободно ориентироваться в литературе, а если требуемая книга в библиотеке отсутствует, знать, какую другую книгу можно предложить читателю на ту же тему. Он должен правильно классифицировать книги для систематического каталога и быть компетентным в библиографии (последняя, в соответствии с традицией, трактуется как знание различных изданий книг, умение определить, какая книга особенно редка и какова цена книги в книжной торговле (647. С. 305)).

Проект Амейона встретил возражения со стороны члена Национального института наук и искусств, бывшего члена Конвента, юриста, историка и библиографа Армана Гастона Камю, который в мае 1796 г. сделал в институте доклад «Замечания о распределении и классификации книг в библиотеке.» («Observations sur la distribution et le classement des livre d'une bibliothèques.»). Разбив все книги на девять классов, Камю выделяет в первый класс «библиографию, или знание книг», являющуюся наукой, «знакомящей со всеми знаниями и систематизирующей их в порядке непрерывного развития» (737. Т. 1. С. 232). По его мнению, есть два вида библиографических работ. Первый служит собирателям редких и любопытных книг, тем, кто стремится обладать книгами, а не читать их. Библиографические работы другого рода ориентированы на тех, кого книга интересует со стороны ее содержания, — ученых и литераторов; в таких работах для каждой отрасли знания должны указываться наиболее полезные книги. Описания этих книг, считает Камю, необходимо снабжать примечаниями, где обязательны следующие сведения: лучшее и доступное по цене издание с указанием года его выхода в свет; тип книги и категория читателя, на которого эта книга рассчитана; рецензии на книгу.

По мнению Камю, именно такие библиографические работы будут способствовать развитию науки еще и потому, что литература в них размещается в том порядке, в каком книги должны изучаться человеком, жаждущим образования и познания. Вначале это науки о Мире в целом — о Вселенной, о небе и светилах, его украшающих, о Земле — астрономия и география; затем науки о духе — метафизика, «изучающая природу существ, которых мы называем духовными»; науки о природе, включающие физику, естественную историю; науки о человеке, изучающие «природу человека, его усовершенствование, образование», т. е. логика, педагогика, языкознание и т. п.; прикладные знания; искусства (в т. ч. художественная литература); науки об обществе — история (политическая, гражданская, церковная), вспомогательные исторические дисциплины, изучающие древности, надписи, медали, грамоты, оружие (к этому же разделу отнесены биографии и исторические словари), и, наконец, полиграфии, т. е. «смешанные издания, относящиеся ко всем классам человеческих знаний», — энциклопедии, труды и записки ученых обществ, академий, университетов, периодические издания, литературная история (737. Т. 1. С. 232—234).

Таким образом, как явствует из доклада Камю, хотя библиотечно-библиографические классификации и соотносились с философскими классификациями научных знаний, они имели иное функциональное назначение и иной объект. Если цель общенаучных классификаций — упорядочение системы научных знаний (как правило, такие классификации создавались на основе философских концепций), то библиотечно-библиографические классификации преследовали цели организации потоков документов и упорядочение системы научных знаний, отраженной в документах.

По мнению Симона, Камю подходил к библиографии как к руководству чтением (с установкой на квалифицированного читателя) и благодаря этому перешагнул границы библиофильского понимания ее задач, которое было характерно для высказываний многих французских деятелей XVIII в., в т. ч. и Грегуара; доклад Камю он назвал высшим достижением французской теоретической библиографической мысли периода революции и ближайших последующих лет (647. С. 307). Однако, если соотнести основные положения доклада Камю с идеями Нэ де ля Рошеля, становится очевидным, что они аналогичны. Заслугой Камю, помимо его классификации, скорее, следует считать то, что он точно сформулировал задачи библиофильской библиографии, столь популярной в его время, и отделил ее от других направлений библиографической работы.

Внимание к библиографии, а следовательно и признание ее общественной пользы, в период революции были столь значительными, что во времена Директории в 1798 г. министр внутренних дел издал циркуляр, согласно которому при библиотеках центральных школ департаментов вводились курсы библиографии. Один из таких курсов читал библиотекарь Франсуа Ксавье Лэр в 1799 г. в Центральной школе г. Осер (департамент Ионны) (161; 828). Курс был рассчитан на два года обучения и делился на четыре части. Первая посвящена истории рукописной книги от древнейших времен до изобретения книгопечатания, сюда же входил и очерк палеографии; вторая и главная часть была отведена истории книгопечатания до середины XVI в., особое место в ней уделялось изучению инкунабул. В третьей части излагались способы распознавания действительно редких книг и «исправных» экземпляров книг (méthode pour connaître la rareté et la beauté des livres) и системы классификации книг. В четвертой части речь шла о методах наилучшего использования книг.

Двумя годами позже свой ' курс начал читать Луи Кост, преподаватель Центральной школы департамента Ду. Он назвал его курсом по «библиологии», в котором выделил три части: библиографию, систему классификации книг, разработанную самим Костом, и рациональные способы использования книг. Несомненно, что преподавание библиографии, введенное во Франции, способствовало дальнейшей разработке основных положений науки о книге.

Таким образом, во французском книговедении XVIII в. в основном определился состав науки о книге и были сформулированы ее главные теоретические положения. В качестве обобщающей дисциплины выступала библиография, которая рассматривалась как историческая дисциплина, изучающая всеобщую «историю литературы», а по сути — историю рукописной и печатной книги; соответственно она включала и комплекс наук, в том или ином отношении связанных с книгой: дипломатику, палеографию, историю книгопечатания, историю библиотек и классификационные системы, позволяющие упорядочить мир литературы. В это же время в качестве обобщающей науки начинает выделяться библиология, а библиография рассматривается в ее составе как одна из частей. Тем не менее трактовка собственно библиографии у разных авторов совпадает, является традиционной: библиография — это историческая наука, задача которой представить в упорядоченном виде всю совокупность созданных человечеством книг. Прикладной характер библиографии становится особенно заметным в эпоху Французской революции, когда она использовалась для решения конкретных практических задач.

Наиболее наглядно теоретические положения и терминология науки о книге представлены в «Толковом словаре по библиологии.» («Dictionnaire raisonné de Bibliologie.» (822) Этьена Габриэля Пеньо, библиотекаря Центральной школы департамента Верхней Сены. Пеньо излагает не только свои взгляды, он концентрирует те теоретические положения, которые были выработаны его предшественниками и современниками в XVIII—начале XIX вв. Как видно из названия работы, основополагающее понятие в концепции Пеньо — библиология (наука о книгах, книговедение), которая, «охватывая всеобщность человеческих знаний, занимается <.> их основными принципами, их происхождением, историей, развитием, их классификацией и всем, что касается способов их изображения и сохранения с помощью иероглифических и письменных знаков в рукописях и произведениях печати»; библиология — это «своего рода систематическая энциклопедия литературы, которая, трактуя вкратце и описательно обо всех произведениях духа, определяет каждому из них место, которое ему следует занять во всеобщей библиотеке» (822. Т. 1. С. VIII—IX). Следовательно, не библиография, а библиология, как и у Коста, выступает в работе Пеньо в качестве обобщающей науки; объект ее изучения — «всеобщность человеческих знаний», получившая отражение в универсальном, всеобщем мире литературы.

В состав библиологии Пеньо включил все, что так или иначе с этим миром связано: языкознание (glossologie); дипломатику (diplomatique) — «науку и искусство знать различные надписи (письмена) и даты грамот»; библиопею (bibliopée) — «искусство написания или создания книг»; книгопечатание (typographie); библиополию (bibliopolie) — науку о книжной торговле; всеобщую литературную историю (histoire littéraire universelle), под которой Пеньо понимал науку о происхождении философских, научных, литературных знаний, религии и искусства, а также историю учреждения и развития библиотек, музеев, научных и литературных обществ; библиографию (bibliographie) — «знание книг» (822. T. l.Suppl.P. [1—5]).

В «Предварительном рассуждении» он писал, что библиография — это наука, занимающаяся техническим описанием и классификацией книг, в то время как библиология есть теория библиографии. Однако в самом тексте словаря библиография — незначительная часть библиологии — фактически перерастает в синоним последней. В статье «Библиограф» читаем: «Библиография — наиболее обширное и всеобщее из всех знаний человечества, все должно находиться в ведении библиографа: языки, логика, критика, философия, красноречие, математика, география, хронология, история и дипломатика ему не чужды, история книгопечатания и знаменитых типографов ему известна, как и все процессы типографского искусства» (822. С. 50). При таких высоких требованиях Пеньо приходит к пессимистическому выводу: «Несомненно, что один человек, какой бы долгой ни была его деятельность, не может достичь звания превосходного библиографа, поскольку нужно, чтобы он постиг все науки, все искусства, знал все произведения, в которых о них говорится, или, лучше сказать, какие существуют» (822. С. 50—51). Здесь Пеньо, по сути, воспроизводит высказывания Нэ де ля Рошеля, касающиеся библиографа. В результате его концепция оказывается лишенной целостности: возникает несоответствие между теми задачами, которые он ставит перед библиографией (отбор, описание и классификация старинных и современных рукописных и печатных книг), и компетенцией библиографа, обязанного разбираться во всех науках и искусствах, так или иначе связанных с книгой, а главное — быть хорошо знакомым с комплексом дисциплин книговедческого цикла, входящих в состав библиологии, как его понимает Пеньо.

Состав «Словаря» свидетельствует об обширном круге проблем, рассматриваемых Пеньо: это определение основных терминов, связанных с библиологией, и входящими в ее состав книговедческими дисциплинами, в первую очередь книгопечатанием, типографским искусством, а также —дипломатикой, языкознанием, отчасти филологией и вспомогательными историческими дисциплинами — всем, что связано с архивами, рукописями, медалями; это исторические очерки, характеризующие библиотеки — древние и современные, и различные философские школы, а также очерки, посвященные наиболее известным книгоиздателям с указанием их лучших изданий и библиографам с перечнем их трудов; сведения о наиболее известных каталогах книжных собраний; описание различных библиографических классификационных систем. В томе дополнений Пеньо представил еще около 600 статей, касающихся разных вопросов библиологии; им составлены также Синоптические таблицы (приложение в первом томе «Словаря»), позволяющие представить всю систему библиологических знаний.

Большое внимание в «Словаре» уделено анализу систем классификации (Амейона, Коста и др.), вопросам библиографии редкой и старинной книги; акцентируется внимание на проблемах руководства чтением, которое, как считает Пеньо, призван осуществлять библиотекарь. Цитируя высказывание Парена, Пеньо пишет о том, что библиотекарь должен быть свободен от предрассудков религиозных и политических, так как «он отдает себя любознательному юношеству, жаждущему руководства, для которого является руководителем верным и приветливым, подводящим к самым чистым и доступным источникам» (822. С. 56).

Итак, в представлении французских деятелей конца XVIII—начала XIX в. наука о книге должна была заниматься историей письменности, историей рукописной и печатной книги, историей книгопечатания, разысканием и изучением отдельных экземпляров редких книг; она включала достаточно широкий комплекс библиотековедческих проблем (в частности, по истории библиотек и организации их фондов); основное место, вне зависимости от того, какая наука указывалась в качестве обобщающей — библиография или библиология, в ней отводилось библиографическому знанию. Кроме того, наука о книге занималась рассмотрением многих вопросов, собственно книговедческими с современной точки зрения не являющихся; а именно: связанных с языкознанием, лингвистикой, филологией, комплексом науковедческих знаний. Уточняя утверждение Е. JI. Немировского о том, что «начиная с Э. Г. Пеньо стал формироваться горделивый взгляд на книговедение как некую "науку наук"» (525. С. 4), следует отметить, что Пеньо изложил свои теоретические положения и обозначил состав науки о книге в «Синоптических таблицах» на основе тех представлений о библиологии (библиографии), которые выработала до него западноевропейская книговедческая мысль, тем более что многие статьи и фрагменты статей в «Словаре» он воспроизводил по трудам других книговедов, в том числе и своих предшественников. Однако несомненно, что именно на рубеже

XVIII—XIX вв. наука о книге имела наиболее обширный состав, а в дальнейшем началась ее дифференциация в связи с тем, что происходило становление научной проблематики отдельных дисциплин, ранее входивших в этот комплекс, и постепенно они обретали самостоятельное существование и развитие.

Как и статья Нэ де ля Рошеля, «Словарь» Пеньо оказал огромное влияние на развитие науки о книге; представленные в нем теоретические суждения послужили основой для многих книговедческих работ во Франции и в других странах; в некоторых из них буквально воспроизводились теоретические положения «Словаря», в других с учетом концепции Пеньо формировались свои особые представления о книге, книжном деле, библиографии.

Во многих работах сохранялись традиционные для XVIII в. представления, в соответствии с которыми не библиология, а библиография рассматривалась как обобщающая наука. Заслуживает упоминания вышедший в 1804—1805 гг. «Элементарный трактат по библиографии.» («Traité élémentaire de bibliographie.») издателя и книготорговца С. Булара. Он называл библиографами тех, кто «занимается изучением литературной и коммерческой ценности книг. Библиографы могут делиться на три разряда: любителей [книг], библиотекарей и, наконец, книготорговцев» (647. С. 311). В 1806— 1807 гг. издан первый учебник по библиографии «Элементарный курс библиографии, или Наука библиотекаря» («Cours élémentaire de bibliographie, ou la Science du bibliothécaire»), написанный марсельским библиотекарем Ш. Ф. Ашаром. Ашар, напротив, возражал против утверждения, что библиография — это наука подготовленных книготорговцев. По его мнению, «библиография, являясь самой обширной из всех наук, должна, по-видимому, включать их все. Ничто не может быть чуждо занятиям библиографа» (647. С. 312). Библиограф в его представлении должен обладать следующим минимумом знаний: владеть латинским, греческим, французским, английским, немецким, испанским и итальянским, в меньшей степени — еврейским, арабским, голландским, русским языками; от него требуется знание истории и основ других наук, а особенно литературной истории (в том понимании, которое было характерно для XVIII в.). Касаясь структурных частей библиографии, Ашар пишет: «Библиография может, прежде всего, разделяться на две главные части: одну, касающуюся способа создания книг, и вторую, занимающуюся предметами, являющимися плодом воображения авторов» (цит. по: 647. С. 312). Так постепенно формируется представление о том, что библиография должна изучать книгу как с «внешней» (композиция, оформление и т. д.), так и внутренней (содержание) стороны. Наполнение работы Ашара традиционно: история письменности; история книгопечатания; анализ существовавших в его время классификационных систем и объяснение системы, созданной им самим; приводится список инкунабул и дан очерк, посвященный маркам и монограммам знаменитых типографов, и т. п.

На развитие науки о книге в начале XIX в., как и в предшествующий период, оказывало влияние библиофильство, так как оно стимулировало углубленное изучение книги. (Не случайно основные книговедческие труды во Франции создавались представителями этого направления.) Активно развивалась и библиофильская библиография. К числу наиболее известных работ относятся: «Словарь анонимных и псевдонимных работ, созданных, переведенных или опубликованных на французском языке.» («Dictionnaire des ouvrages anonymes et pseudonymes composés, traduits ou publiés en Française.») (1806—1808 гг.) A. A. Барбье, «Репертуар специальных, любопытных и поучительных библиографий.» («Répertoire de Bibliographies spéciales, curieuses et instructives.») (1810 г.) Э. Г. Пеньо и «Руководство книготорговца и любителя книг» («Manuel du libraire et de l'amateur de livres.») (1810 r.) Ж. Ш. Брюне.

Словарь» Барбье, выдержавший два издания, до сих пор сохранил свое значение в качестве одного из основных справочных пособий по выявлению работ анонимных и подписанных псевдонимами. «Репертуар» Пеньо включал описания книг, изданных в малом количестве экземпляров, примечательных в каком-либо отношении (например, гравированных или тех, часть тиража которых была напечатана на цветной бумаге); в его указатель включены трудно находимые редкости. Описания снабжались историческими, литературными и критическими примечаниями (647. С. 321).

Высшим достижением французской библиографии начала XIX в., имеющим и международное значение, исследователи единодушно признают работу Брюне. «Руководство» Брюне вышло впервые в 1809 г. (на титульном листе 1810 г.), а затем автор продолжал работу в течение пятидесяти лет, дополняя и совершенствуя свой труд от издания к изданию. В 1860—1865 гг. в 6 томах было опубликовано пятое издание «Руководства», а в 1878—1880 гг., уже после смерти Брюне, к нему составили два тома дополнений. В «Руководстве» в алфавитном порядке описаны редкие, ценные и в разных отношениях примечательные книги на латинском и французском языках. Значимость труда Брюне заключалась в том, что он приводил точное описание книг, раскрывал псевдонимы и атрибутировал анонимные произведения, излагал историю отдельных книг, описывал разных издания одной и той же книги, отмечал наличие иллюстраций и давал сведения о ценах на книжных рынках и аукционах; важным было и то, что Брюне обратил внимание современников на художественные особенности переплетов книг. На основе труда Брюне, указывал Куфаев, создавалась история французской книги, он же являлся и основным руководством для библиофилов при собирании и оценке ими своих коллекций (414. С. 106). В работе Брюне, кроме того, в систематическом порядке приводились описания книг, названных им «полезными», — книг по отдельным отраслям знания. Особое внимание привлекала классификационная система, разработанная Брюне; ей предпослано подробное «Введение», объясняющее принципы построения. Классификация представляла собой дальнейшее развитие «французской» системы, и главное ее достоинство заключалось в практическом удобстве, вследствие чего она стала в дальнейшем французской национальной библиографической системой и основой каталогизации для Национальной библиотеки в Париже (414. С. 106—107). Оценивая «Руководство» Брюне, Г. Шнейдер в 1920-е гг. писал, что этот труд — один из тех, «на основании которых библиография имеет претензию считаться наукой, хотя и узко ограниченной, но все же самостоятельной» (цит. по: 414. С. 106).

Объясняя процессы, происходившие в начале XIX в. в науке о книге, Куфаев отмечал: «Заметные. успехи книжной техники и искусства книги под влиянием общего роста техники и проникновения в более широкие круги библиофилии неразрывно связывали весь литературно-книжный процесс с общей системой книжного дела. отчего книгоизучение и книговедение ставило и библиографии особые прикладные задачи, а это расширяло как ее сферу, так и ее понятие»(414. С. 91). Куфаев был прав в том, что развитие самой библиографии и формирующихся теоретических представлений о ней, складывающееся ее «расширительное» понимание обуславливалось развитием книжного дела в целом и определялось проблематикой науки о книге в целом. Становление науки о книге в XVIII—начале XIX вв. в первую очередь было заслугой французских книговедов. Их идеи оказали определенное воздействие на развитие книговедения и в других странах, например в

Англии. В этой связи можно назвать изданное в 1814 г. «Введение в изучение библиографии» («An introduction to the study of bibliography») T. X. Хорна (801). В качестве науки, обобщающей широкий комплекс книговедческих проблем и дисциплин, Хорн представил библиографию и по традиции предварил свой библиографический труд очерком о развитии библиотек в древности.

Комплексный характер имел и трехтомный «Библиографический Декамерон, или Десятидневный приятный курс, посвященный иллюминированным рукописям и сюжетам, связанным со старинным гравированием, книгопечатанием и библиографией» («The Bibliographical Decameron, or Ten days pleasant Discourse upon illuminated Manuscripts, and Subjects connected with early Engraving, Typography, and Bibliography») (1817 г.) Т. Ф. Дибдина. В нем в форме беседы встречающихся в течение десяти дней библиофилов дано последовательное изложение истории рукописной и затем печатной книги, особое внимание уделено истории книгопечатания, а также вопросам изготовления бумаги, искусству переплета; истории книжной торговли, книжных аукционов; приводятся сведения по истории библиотек, библиофильству; включен обширный библиографический материал.

О. В. Якушева, проведя сравнительный анализ библиографических терминосистем Великобритании и России, отмечает следующие особенности, характеризующие труды английских ученых: в их работах в XDC—начале XX вв. библиография трактовалась как «наука, изучающая книги, материалы, из которых они изготовлены, их авторов, издание, производственные процессы, тексты, историю развития» (760. С. 28), т. е. бытовало ее расширительное понимание, о котором мы подробно писали, анализируя концепции французских книговедов. Материал, приведенный в статье, дает возможность автору проследить пути развития английской книговедческой науки. Очевидно, что она формировалась в начале XIX в. в русле общеевропейской традиции, в соответствии с которой центральное место отводилось библиографическому знанию. При этом трактовка библиографии как науки о книге в целом, включающей широкий комплекс книговедческих дисциплин, сохранилась в Великобритании до конца XIX в. и встречалась в трудах исследователей XX в. (760. С. 28—29). Важным является и утверждение Якушевой о том, что концепции британских ученых развивались на стыке библиографии, книговедения, литературной критики и текстологии, так как аналогичные тенденции мы наблюдаем и в других странах. Лишь в появившихся в 1900-е гг. трудах Дж. Д. Брауна, А. В. Полларда и др. библиография рассматривалась главным образом как наука об описании книг и их каталогизации (т. е. составлении каталогов и библиографических указателей).

Характеризуя основные особенности развития науки о книге в Германии в XIX в., Куфаев указывал, что библиография здесь, как правило, не занимала руководящей позиции, так как доминировали книготорговые или научные интересы (414. С. 107). Более четко эта тенденция прослежена во вступительной статье Е. Л. Немировского к книге Ф. Функе «Книговедение» (1982 г.); приведенный в ней материал наглядно свидетельствует, что Германия была первой страной, в которой последовательно начала формироваться научная проблематика истории книгопечатания и истории книжной торговли. Немировский отмечает, что и в XX в. термин «книговедение» («ВйсЬегкшкЗе») в Германии означал не науку о книге и книжном деле в целом, о лишь историческую ветвь этой дисциплины (527. С. 9). Тем не менее одна из основных немецких теоретических концепций XIX в. — концепция Ф. А. Эберта — возникла под влиянием французской теории, что неоднократно отмечалось как самим автором, так и исследователями его творчества (414. С. 107; 647. С. 329).

Немецкий книговед и библиограф Фридрих Адольф Эберт, создавая «Всеобщий библиографический лексикон», изданный в двух томах в 1821 и 1830 г., общий план, метод и некоторую часть материала, по его собственному признанию, заимствовал у Брюне. Он писал о том, что замыслом его «Лексикона» было «подчинить тенденцию работы Брюне более возвышенной, научно обоснованной тенденции. чтобы одна и та же работа удовлетворяла и строгую основательность исследователя, и веселые, даже легкомысленные причуды дилетанта» (794. С. X—XI). «Лексикон» являлся алфавитным указателем редких и ценных книг, описания которых дополнялись, как и у Брюне, обстоятельными аннотациями. Эберт собирался привести и выборочную библиографию наиболее значительных по содержанию, «лучших» книг, тогда план его работы полностью соответствовал бы «Руководству» Брюне, но эта часть осталась нереализованной.

Особое значение для развития науки о книге в целом, и библиографии в частности, имеют теоретические высказывания Эберта. В предисловии к первому тому «Лексикона», а затем в статье «Библиография», опубликованной во «Всеобщей энциклопедии наук и искусств» И. С. Эрша и И. Г. Грубера в 1823 г., он изложил свои взгляды на предмет, цели и содержание науки о книге, которую по традиции того времени называл «библиографией» (794; 795). Отождествляя понятие «библиография» с «библиологией» и «библиогнозией», Эберт писал: «Библиография есть свод документов (Codex diplomaticus) по истории литературы (Literaturgeschichte)», под которой подразумевалась, как и в работах французских книговедов, история книжного мира в целом. Он называл библиографию «надежным мерилом письменной культуры и литературной деятельности», имея в виду в соответствии с традицией указанного периода изучение и систематизацию накопленного литературного (книжного) материала. Эберт дает следующее определение: «Библиография в обширном смысле есть новейшее название той науки, которая занимается изучением письменности всех веков и народов как в них самих, так и по отношению к внешним обстоятельствам» (цит. по: 647. С. 316).

Эберт делит библиографию на «чистую» и «прикладную». «Чистая» библиография имеет дело со всей совокупностью книг, ее задача — показать их наличие, «что вообще имеется»; она может быть универсальной (охватывает книги всех времен и народов), ограниченной временем (учитывает книги определенной эпохи), местом издания (национальные библиографические работы), содержанием (библиография определенной отрасли знания). «Чистая» библиография упорядочивает собранный материал в соответствии с общепринятыми методами группировки: алфавитным, хронологическим, систематическим; она может отражать только имена авторов и заглавий произведений (т. е. ограничиваться библиографическим описанием) или включать критические замечания. Образцом «чистой» библиографии Эберт называет «Всеобщую библиотеку» Геснера.

Прикладная», или «описательная», библиография изучает отдельные экземпляры книг и отдельные издания; она устанавливает редкость и ценность книги; материал, из которого изготовлена книга; особенности письма или шрифта, оформления книги, время и место ее написания и/или издания. Для этого библиограф может пользоваться данными вспомогательных дисциплин: хронологии, палеографии. Проявляя интерес к истории и судьбам отдельных книг, материалу и технике их изготовления, «прикладная» библиография ищет критерии материальной ценности книг; она, скорее, нацелена на потребности коллекционеров, любителей и собирателей книг. В качестве примеров прикладной» библиографии Эберт называет работы Дебюра и Брюне. Несомненно то, что основные принципы «прикладной» библиографии Эберта сходны с принципами изучения книги в таких современных книговедческих науках, как кодикология, инкунабуловедение, т. е. именно в тот период закладывались методы изучения рукописной книги и отдельных, наиболее ценных изданий книги печатной.

Таким образом, если ранее библиография разделялась лишь на библиографию рукописной и печатной книги, то Эберт пытается разграничить библиографию, изучающую книгу с «внутренней» (содержательной) и «внешней» стороны. Подобное разделение возникло, как считал Вртель-Верчиньский, после того, как библиография перестала быть привилегией касты ученых и распространилась среди широких слоев населения (832. С. 31). В состав библиографического комплекса Эберт, как и его предшественники, включил ряд «вспомогательных» дисциплин, необходимых для изучения книги: иностранные языки, дипломатику, палеографию, историю и технику книгопечатания, прикладные искусства (в первую очередь оформление книги), библиотечное дело, книжную торговлю. Следовательно, круг вопросов, исследуемых в рамках науки о книге, у Эберта в основном остается традиционным для того времени и вполне соотносится с содержанием библиологии Пеньо. Основное различие между их концепциями в том, что Пеньо в качестве обобщающей науки называет библиологию, а весь комплекс дисциплин, изучающих книгу, включает в ее состав. Эберт обобщающей дисциплиной называет библиографию, но при этом понимание библиографии в его концепции приближается к современным представлениям о ней, т. к. весь обширный комплекс книговедческих наук он считает вспомогательным для библиографии.

Следует отметить, что основные идеи Эберта, так же как и теоретические воззрения французских книговедов, в первую очередь

Пеньо и Брюне, оказали значительное влияние на развитие науки о книге в течение XIX—начала XX вв. в разных странах.

Попытки сформулировать первые концептуальные положения в трудах польских книговедов относятся к началу XIX в., чему в немалой степени способствовало чтение лекций по библиографии (библиологии) в университетах и лицеях. Их в разные времена читали: в Кракове — Е. С. Бандтке, И. К. Ржезинский, Ю. Мучковский, в Варшаве — И. Лелевель, в Вильне — А. Богаткевич, К. Эстрейхер, в Кременце — П. Ярковский. Программа курса Бандтке (1815—1824 гг.) состояла из трех частей: графики — науки «об искусстве письма и рукописях», истории книгопечатания и историко-библиографического очерка всеобщей литературы (832. С. 33), т. е. это было традиционное деление науки о книге, принятое в Европе конца XVIII—начала XIX в. Ярковский называл свой курс «библиологией» и выделял в ее составе библиографию как самостоятельную отрасль. Следуя сложившейся до него традиции, он считал библиологию исторической наукой и связывал ее со всеобщей историей литературы. Целью библиографии он считал знакомство со всем книжным миром и отдельными частями, его составляющими (книгами рукописными и печатными).

Наиболее масштабным теоретическим и историческим трудом, оказавшим влияние не только на польскую науку о книге, была «Библиография в двух книгах» (807), написанная Иоахимом Лелевелем и изданная в 1821—1823 гг. Лелевель не разграничивал понятий «библиология» и «библиография» и рассматривал библиографию одновременно и как дисциплину, обобщающую комплекс наук, относящихся к книге (указывая, что каждая из них может рассматриваться самостоятельно), и как собственно библиографию — историческую науку, занимающуюся учетом, описанием и систематизацией рукописных и печатных книг. Признавая целью библиографии в первую очередь внешнее знакомство с книгами, Лелевель не отрицал необходимости для библиографа и ознакомления с их содержанием, оценку их полезности, их ценности. Любая библиографическая работа, по мнению Лелевеля, независимо от ее названия — «библиография, каталог, historia litteraria, bibliotheca, notitia rei letterariae, указатель, реестр, литература», — вносит необходимый порядок «в бездну предметов и пестроту заглавий» благодаря прикладной библиографической системе, когда собранный материал разделяется, упорядочивается и группируется по определенным критериям. Он указывал, что библиографические труды имеют важное историческое значение, так как объединяют отдельные факты в эволюционную целостность в контексте истории всеобщей культуры. Если история литературы, наук, искусства, культуры изучает начала, развитие и изменения «творческой способности человека и человеческого разума», то библиография является их помощницей: обеспечивая «перечисление отдельных авторов и отдельных произведений» и во всех случаях учитывая исторический аспект, она создает необходимую опору и основу этих наук.

Что касается состава библиографии, то Лелевель справедливо отмечал отсутствие какой-либо системы, так как к ней относили разные сведения, касающихся книги. Сам он считал, что библиографию, в которой «собраны правила и способы приобретения знаний о книгах и их описание», в первую очередь составляют: наука о рукописях, история книгопечатания и история библиотек. Сами книги как объект науки также можно анализировать в разных аспектах: как графическое произведение (рукопись, рукописная книга), как произведение типографского искусства (печатная книга) и как библиотечную книгу (книгу в библиотечном собрании). В его высказываниях очень много пересечений с уже известной нам концепцией Пеньо.

Александр Богаткевич и Кароль Эстрейхер, читавшие курс лекций по библиографии в Виленском университете (первый — с 1829 г., а второй — cl 862), углубляли и развивали идеи Лелевеля. Важными в их работах следует признать попытки разграничения библиографии и истории литературы. Если еще в XVIII—начале XIX вв. французский термин «histoire littéraire universelle» означал отнюдь не историю литературы в современном ее пониманиии, а совокупность всех созданных человечеством книг — как рукописных, так и печатных — и их изучение, если зарождение основного комлекса гуманитарного научного знания связывалось с наукой о книге и многие дисциплины входили в ее состав (например, в концепции Пеньо), то в XIX в. начинается дифференциация научных дисциплин, и в работах польских книговедов мы встречаемся с попытками провести разграничение между библиографией и собственно историей литературы, библиографией и вспомогательными историческими дисциплинами. «Внутреннее» изучение книги в библиографии, утверждает Богаткевич, обеспечивает знакомство с ее предметом, иначе говоря, с содержанием, позволяет оценивать книгу с точки зрения ее полезности, определить ее место в системе научного знания; в конечном итоге библиография является основой истории наук и всеобщей истории культуры. Исходя из предпосылки, что «теория библиографии как наука занимается теорией всей "книжности"» (т. е. всего книжного мира), Богаткевич в то же время старается конкретизировать ее задачи, отмечая, что библиография не должна углубляться ни в детальные изыскания, ни в обсуждение сущности и основ наук — она «довольствуется лишь указанием наилучших источников и пособий». Цель библиографии — оказывать помощь в филологических исследованиях, предоставляя им данные из истории всеобщей книжной культуры и о современном состоянии литературы соответствующей отрасли знания. Нагромождение самых разнообразных сведений, касающихся исторической, материальной, механической и технической сторон книги, не сформированное в единое целое, еще не наука. Стержнем, позволяющим их объединить, Богаткевич считает всеобщую историю книжного мира, и задача библиографии как науки, — анализируя и объединяя книги (литературу), выявить всю полноту, всю совокупность накопленных человечеством книжных ценностей; при этом отдельные библиографические работы должны дополнять друг друга, создавая картину всеобщей истории книжной культуры.

Таким образом, анализ работ книговедов разных стран позволяет сделать вывод, что к началу XIX в. сложились основные теоретические представления о библиографии как исторической и энциклопедической науке о книге. Вртель-Верчиньский, представляя анализ книговедческих концепций, созданных в европейских странах в XIX—начале XX вв., отмечает, что в большинстве из них библиография рассматривалась как обобщающая наука о книге в целом (832. С. 57—63).

В XIX в. происходит дальнейшее формирование книговедческого комплекса, развивается его терминологическая система. Так, в 60-е гг. XIX в. входит в употребление понятие «история книги». По предположению П. Н. Беркова, впервые этот термин употребил Эдмон Верде в книге «История книги во Франции с древних времен до 1789 года» («Histoire du livre en France depuis les temps les plus reculés jusqu'en 1789» (Paris, 1861—1864)) (171. C. 48). Книги с таким же названием и аналогичной тематики выходили во Франции и позже, такова, к примеру, «История книги от ее появления до наших дней» («Histoire du livre depuis ses origines jusqu'aux nos jours») Э. Эггера (Эгже), которая была дважды переведена на русский язык в 1882 и 1900 г. (751), правда, без предисловия, в котором автор излагал свой взгляд на историю книги как часть истории культуры. Берков отметил, что авторы таких работ недостаточно точно представляли предмет своего исследования, который зачастую сводили к искусственному объединению истории книгопечатания и истории книжной торговли (171. С. 48), так как именно эти отрасли книжного дела в первую очередь являлись предметом исторического изучения. В Германии понятие «история книги» не привилось, и немецкие авторы предпочитали называть свои работы в точном соответствии с содержанием излагаемых в них предметов, в частности «История книгопечатания» («Geschichte der Buchdruckerkunst») или «История книжной торговли» («Geschichte der Buchhandels») и т. п.

Касаясь конкретного наполнения трудов по истории книги, изданных в XIX в., Берков отмечал, что их основная проблематика ограничивалась несколькими сюжетами: изобретение книгопечатания и деятельность отдельных типографов и издателей (Гутенберг, Костер, Шеффер, Альд Мануций и его последователи, Этьенны, Эльзевиры); исторические и книговедческие сведения о выпускаемых ими книгах — инкунабулах, палеотипах; иллюстрированная книга и деятельность иллюстраторов-граверов — Дюрера, позднее Буше, Фрагонара и др. (171. С. 49—50). Немировский отметил, что в 1880-е гг. вышли две работы, являвшиеся значительными достижениями науки о книге и продолжавшими тему «истории типографского искусства». Это «Иллюстрированная история книгопечатания» К. Фаульмана, директора Императорской типографии в Вене, и двухтомный труд К. Б. Лорка «Руководство по истории книгопечатания» (527. С. 13).

К концу XIX в. в Германии относится формирование так называемого библиотековедческого этапа развития науки о книге, когда в качестве дисциплины, обобщающей комплекс книговедческих знаний, стало рассматриваться библиотековедение. Исследователи указывают, что термин «библиотековедение» впервые ввел в научный оборот в in

1807 г. Мартин Вилибальд Шреттингер, бенедиктинский монах, работавший в Мюнхенской дворцовой библиотеке. Его теоретические взгляды представлены в трудах «Опыт полного учебного руководства по библиотековедению» («Versuch eines vollständigen Lehrbuch der Bibliothek-Wissenschaft») (1808—1809 гг.) и «Учебник библиотековедения» («Handbuch der Bibliothek-Wissenschaft») (1835 г.). Постепенно в Германии стал формироваться взгляд на библиотековедение как на общую науку о книге. Этот подход вполне определенно прослеживается в работах Карла Дзяцко, который с 1886 г. читал курс библиотековедения в Геттингенском университете. Он трактовал эту дисциплину преимущественно в историко-книжном аспекте, и основанная им серия «Собрание работ по библиотековедению» включала, главным образом, труды по истории книги. С этого времени к библиотековедению стали относить сведения по истории письменности и печатной книги, искусству книги, истории и искусству переплета и т. п. (525. С. 6).

Фердинад Эйхлер, ученик Дзяцко, в начале своей деятельности рассматривал понятия «библиотековедение», «библиография» и «книговедение» как синонимы; в дальнейшем он предпочел им всем первый на том основании, что «библиотека представляет собой источник научного знания и вместе с тем его конечную внешнюю форму; существование библиотек необходимо предполагает существование книг» (754. С. 22). Мы уже писали о том, что на ранних этапах развития науки о книге, в XVI—XVII вв., понятием «библиотека» объединялись все сведения, касающиеся книги, вплоть до того, что и библиографические труды носили такое же название. В XIX в., на новом этапе развития науки о книге, в Германии термин «библиотека» вновь приобретает обобщающее значение; он объединяет комплекс сведений, связанных с книгой. Эйхлер расширил границы понятия библиотековедение», считая, что оно должно изучать не только историю книги, но и процессы ее производства и распространения, социальную роль книги. В 1920—1930-е гг. идеи Эйхлера были развиты генеральным директором Королевской библиотеки в Берлине Адольфом фон Харнаком, а также основателем Института библиотековедения при Берлинском университете, директором Прусской государственной библиотеки Фрицем Милькау и редактором известного журнала «Zentralblatt für Bibliothekswesen» Георгом Леем. В 1931—1940 гг. под редакцией Милькау и Лея вышло многотомное «Руководство по библиотековедению» («Handbuch der Bibliothekswissenschaft»), содержавшее последовательное изложение всего комплекса книговедческих знаний (525. С. 6—7).

Одновременно в начале XX в. начало формироваться и представление о книговедении как обобщающей науке. Как отмечал Вртель-Верчиньский, одной из первых книговедческих систем, в которой библиография рассматривалась в составе науки о книге (Bücherkunde) наряду с другими книговедческими дисциплинами, была система Бернарда Венцеля (832. С. 61). И хотя она имела прикладной характер (ее задачей было упорядочить материал определенного книжного собрания — библиотеки кайзера Вильгельма), однако она позволила автору поставить вопрос о соотношении библиографии и библиологии (книговедения); в этой системе библиография выступала как одна из книговедческих дисциплин, занимающаяся описанием книг.

Итак, подытоживая все вышеизложенное, следует отметить, что формирование книговедческого знания прослеживается еще в античности. Становление науки о книге в Западной Европе логично отнести к XVII в., когда складываются ее отдельные комплексы и начинает формироваться ее терминология. В XVIII в. предпринимаются попытки объединить сведения, касающиеся книги, в единую систему.

Вначале в качестве такого объединяющего понятия выступала «библиотека» как некое упорядоченное множество книг. Постепенно обобщающее понятие усложняется, и речь идет уже не об отдельных книжных собраниях, а обо всей совокупности книг — рукописных и печатных, накопленных человечеством. На первый план выступает библиография, способная представить и описание отдельной книги, которое в то время рассматривалось как описательное научное знание о книге, и сведения о совокупности всех книг в определенной системе (не случайно особое внимание уделялось разработке классификационных систем). Многообразие аспектов изучения книги привело к формированию отдельных книговедческих дисциплин и комплексов дисциплин, которые также входили в общую систему науки о книге. Это и изучение рукописных книг, а также актов, грамот (комплексы дипломатики и палеографии), и история отдельных отраслей книжного дела (в первую очередь книгопечатания и книжной торговли), а также многочисленные дисциплины, знание которых считалось обязательным для библиографа, — языкознание (подразумевалось не научное изучение языковедческой проблематики, а знание самых разных языков и умение использовать их в работе), источниковедение и весь комплекс вспомогательных исторических дисциплин. Наиболее обстоятельно система науки о книге в соответствии со сложившимися на тот момент представлениями о ней представлена в «Словаре» Пеньо. Не случайно в дальнейшем исследователи, анализируя так называемый «библиографический» комплекс дисциплин, ссылались именно на его работу. И хотя у Пеньо обобщающая наука названа «библиологией», а не «библиографией», четких разграничений между этими понятиями не было, часто одно из них подменялось другим. Не различали их и последователи Пеньо, продолжая по сложившейся традиции называть науку о книге «библиографией».

Следует сразу оговориться, что выделение разными исследователями тех или иных дисциплин в качестве обобщающих, — это не только терминологическая проблема. Это обусловлено историческими этапами развития науки о книге, когда определенные книговедческие комплексы оказывались в центре изучения и соответственно главенствующими становились те дисциплины, которые направляли стратегию исследования книги. Большое значение для развития науки о книге имела складывающаяся система научного знания в целом. Гуманитарные науки в XVIII—XIX вв. переживали стадию эмпирического накопления материала и, как правило, были описательными. На этом фоне библиография рассматривалась в ряду других дисциплин как самостоятельная и полноценная наука, а не как вспомогательное знание для них (статус, который она приобрела впоследствии). В этих условиях обобщающий характер библиографии был очевиден, поэтому именно вокруг нее и формировалось все книговедческое знание в XVIII—XIX вв., а сама она трактовалась как историческая и энциклопедическая наука о книге.

По сути теоретические представления о библиографии как обобщающей науке сложились во Франции в XVII—XVIII вв. Развитие науки о книге в других странах в конце XVIII—начале XIX вв. происходило в значительной степени под влиянием французской книговедческой теории, что, впрочем, не означает, что оно не имело национального своеобразия. Россия не была исключением, и под влиянием концепций французских ученых в начале XIX в. здесь начинают закладываться основы науки о книге.

1. Общие сведения о библиографии.1.. Библиографическая летопись в России.

2. Предпосылки формирования науки о книге 116

3. Библиотековедческая трактовка науки о книге. Влияние немецкой теории библиотековедения 264

4. Науки, изучающие индивидуально книгу (документ) как особый объект:

5. Наука о переплетах (тевхология)

6. Наука о формах документов рукописных и печатных,т. е. их происхождении, внешнем виде, размере, их детерминации в определенные исторически периоды (библиологическа морфология). II. Науки, изучающие книги как некие организованные совокупности:

7. Совокупности без ориентации (направленности) географической, ценностной и т.д.

8. Коллекции книг, библиотеки

9. Библиологическая музеология4. Библиогеография

10. Переплетное дело (интролигаторство)

11. Библиография описательная: библиогнозия (как предварительное изучеш документов), библиологическая верификация, описание книг

12. Библиография «списковая», каталография. Библиография библиографическая

13. Библиотекография (библиотечное дело, библиотекономия)3. Музеи

14. Распространение книг. Охрана книг

15. I. Библиологическая биология. Библиопатоло-гияВ. Библиология нефизикальная (духовная, моральная, идеологическая):1. Библиопсихология1.. Библиология социологическая

16. I. Библиологическая юриспруденция

17. I. Вредители книг. Заражение через книги

18. Адорно Т. В. К логике социальных наук // Вопр. философии. — 1992. — № 10. — С. 76—86.

19. Академические школы в русском литературоведении / АН СССР, Ин-т мировой лит. — М. : Наука, 1975. — 515 с.

20. Алпатов В. М. История одного мифа : Марр и марризм / В. М. Алпатов ; АН СССР, Ин-т востоковедения, Комис. по истории филол. наук. —М. : Наука, Гл. ред. вост. лит., 1991. — 240 с. : ил.

21. АмироваТ. А. История языкознания : материалы курса./ Т. А. Амирова, Б. А. Ольховников ; под общ. ред. JL И. Базилевича. ; Первый Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. — М., 1964. — 327 с.

22. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика : пер. с фр. / Ролан Барт ; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. — М. : Прогресс, 1994. —615 с. : ил., портр.

23. Бахтин M. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Вопросы литературы и эстетики : исслед. разных лет / M. М. Бахтин. — М., 1975. — С. 6—71.

24. Бахтин M. М. Формальный метод в литературоведении : Критическое введение в социальную поэтику / M. М. Бахтин ; подгот. П. Н. Медведев. — М. : Лабиринт, 2003. — 191, 1. с.

25. Беленький И. Л. К проблеме изучения идейного контекста «Методологии истории» А. С. Лаппо-Данилевского // Археогр. ежегодник за 1994 год. — М., 1996. — С. 274—276.

26. Бердяев Н. А. Смысл истории / Н. А. Бердяев. — М. : Мысль, 1990. — 173, 2. с.

27. Бернал Д. Наука в истории общества / Дж. Бернал ; пер. с англ.A. М. Вязьминой, Н. М. Макаровой, Е. Г. Панфилова ; общ. ред. Б. М. Кедрова, И. В. Кузнецова. — М. : Изд-во иностр. лит., 1956. — 735 с.

28. Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки/B. И. Вернадский. — М. : Наука, 1981. — 359 с.

29. Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление/ В. И. Вернадский ; науч. ред. А. Л. Яншин. ; АН СССР. — М. : Наука, 1991. —271 с.

30. Виндельбанд В. Избранное: Дух и история : пер. с нем. / Вильгельм Виндельбанд. — М. : Юрист, 1995. — 687 с. — (Лики культуры).

31. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1 : пер. с нем / Людвиг Витгенштейн ; сост., вступ. ст. и коммент. М. С. Козловой. — М. : Гнозис, 1994. — XXI, 520, 1. с.

32. Возникновение русской науки о литературе / АН СССР, Ин-т мировой лит. ; ред. кол.: П. А. Николаев (отв. ред.) и др.. — М. : Наука, 1975. —463, 1. с.

33. Гадамер Г. Г. Истина и метод : Опыт философской герменевтики : пер. с нем. / X. Г. Гадамер ; общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. — М. : Прогресс, 1988. —699, 1. с.

34. Герман И. А. Введение в лингвосинергетику : моногр. / И. А. Герман, В. А. Пищальникова ; Алтайск. гос. ун-т. — Барнаул : Изд-во Алтайск. гос. ун-та, 1999. — 130 с.

35. Голосенко И. А. Историко-социологические взгляды Н. И. Кареева: предисловие. // Кареев Н. И. Основы русской социологии / Н. И. Кареев. — СПб., 1996. — С. 5—26.

36. Гумбольдт В. Язык и философия культуры : пер. с нем. /B. Гумбольдт ; сост., общ. ред., вступ. статьи А. В. Гулыш и Г. В. Рамишвили. — М. : Прогресс, 1985. — 451 е., 1 л. ил. — (Языковеды мира).

37. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология : Введение в феноменологическую философию // Вопр. философии. — 1992. — № 7. — С. 136—176.

38. Деревицкий А. Н. О начале историко-литературных занятий в Древней Греции / А. Н. Деревицкий. — Харьков : Тип. Адольфа Дарре, 1891,—226 с.

39. Дильтей В. Категории жизни // Вопр. философии. — 1995. — № 10. —С. 129—143.

40. Жуковская Л. П. Развитие славяно-русской палеографии (в дореволюционной России и в СССР) / Л. П. Жуковская ; АН СССР, Ин-т рус. яз. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 142 с.

41. Замошкин Ю. А. Взаимоотношение идеологии и науки // Социологические проблемы науки. — М., 1974. — С. 87—110.

42. История лингвистических учений. Древний мир / АН СССР, Ин-т языкознания, Ленингр. отд-ние ; отв. ред. А. В. Десницкая,C. Д. Кацнельсон. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1980. — 258 с.

43. История лингвистических учений. Средневековая Европа / АН СССР, Ин-т языкознания, Ленингр. отд-ние ; отв. ред. А. В. Десницкая, С. Д. Кацнельсон. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1985. —288 с.

44. История лингвистических учений. Позднее средневековье / АН СССР, Ин-т языкознания, Ленингр. отд-ние ; отв. ред. А. В. Десницкая. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1991. — 263,[2] с.

45. Каменцева Е. И. История вспомогательных исторических дисциплин : учеб. пособие / Е. И. Каменцева ; Моск. гос. ист.-арх. ин-т. — М., 1979.— 42 с.

46. КанкеВ.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия / В. А. Канке. — М. : Логос, 2000. — 320 с.

47. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. 4.1. Сущность и задачи философии истории / Н. И. Кареев. — 2-е, перераб. изд. — СПб. : Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1887. — УП, 346 с.

48. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. Ч. 2. Научные основы теории прогресса / Н. И. Кареев. — 2-е, перераб. изд.— СПб. : Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1887. — 311 с.

49. Кареев Н. И. Историка : (Теория исторического знания)/ Н. И. Кареев. — 2-е изд. — Пг. : Тип. M. М. Стасюлевича, 1916. — 281 с. — (Из лекций по общей теории истории ; ч. 1).

50. Кареев Н. И. Основы русской социологии / Н. И. Кареев ; Ин-т социологии РАН, С.-Петерб. филиал. — СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. —368 с.

51. Каштанов С. М. Русская дипломатика / С. М. Каштанов. — М. : Высш. шк., 1988. —231 с.

52. Кедров Б. М. Проблемы логики и методологии науки / Б. М. Кедров, С. М. Шелютин. — М. : Наука, 1990. — 345 с.

53. Конт О. Дух позитивной философии / Огюст Конт ; гл. ред. и авт. вступ. ст. Б. Г. Соколов. — СПб. : С.-Петерб. филос. о-во, 2001. — XIV, 146, [16] с. — (Schola philosophiae).

54. Концепция виртуальных миров и научное познание / Ин-т философии РАН ; отв. ред. И. А. Акчурин, С. Н. Коняев. — СПб. : Изд-во Рус. христиан, гуманит. ин-та, 2000. — 320 с.

55. Культура Византии, вторая половина VII—XII в. / АН СССР, Ин-т всеобщ, истории ; отв. ред. 3. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин. — М. : Наука, 1989. —680 с.

56. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун ; пер. с англ. И. 3. Налетова ; общ. ред. и послесл. С. Р. Микулинского и А. А. Марковой. — 2-е изд. — М. : Прогресс, 1977. — 300 с. : ил.

57. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории : посмерт. изд. / А. С. Лаппо-Данилевский. — Пг., 1923. — Вып. 1. — 278 с.

58. Леви-Стросс К. Структурная антропология / Клод Леви-Стросс ; пер. с фр. В. В. Иванова. — М. : ЭКСМО-Пресс, 2001. — 510, 1. с. — (Психология без границ).

59. Левочкин И. В. Основы русской палеографии / И. В. Левочкин. — М.: Кругъ, 2003. — 175, 1. с.: ил., факс.

60. Лотман Ю. М. Люди и знаки: (вместо предисловия) // Семиосфера / Ю. М. Лотман. —СПб., 2001, —С. 5—10.

61. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // Там же. — С. 150—390.

62. Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры // Там же. — С. 392—459.

63. Малинов А. В. Александр Лаппо-Данилевский: историк и философ/ А. В. Малинов, С.Н.Погодин ; Социол. ин-т РАН. —СПб. : Искусство—СПб., 2001. — 285 с. — (Территория культуры: История).

64. Маихейм К. Избранное: Социология культуры : пер. с англ. / Карл Манхейм ; Акад. исслед. культуры. — М. ; СПб. : Университетская книга, 2000. — 505 с. — (Книга света).

65. Маркова JI. А. Трансформация оснований историографии науки // Принципы историографии естествознания. XX век / отв. ред. И. С. Тимофеев. — СПб., 2001. — С. 69—124.

66. Медушевская О. М. Методология истории А. С. Лаппо-Данилевского и современное гуманитарное познание // Археогр. ежегодник за 1994 год. — М., 1996. — С. 238—255.

67. Микешина Л. А. Философия познания : полемические главы / Л. А. Микешина. — М. : Прогресс-Традиция, 2002. — 624 с.

68. НикифоровА. Л. Философия науки: история и методология : учеб. пособие / А.Л.Никифоров. — М. : Дом интеллектуал, кн., 1998. — 276 с.

69. Никифоров А. Л. Философско-методологические основания историографии науки // Принципы историографии естествознания. XX век / отв. ред. И. С. Тимофеев. — СПб., 2001. — С. 7—33.

70. Огурцов А. П. Социальная история науки: стратегии, направления, проблемы // Принципы историографии естествознания. XX век / отв. ред. И. С. Тимофеев. — СПб., 2001. — С. 34—68.

71. Огурцов А. П. Дисциплинарная структура науки: ее генезис и обоснование / А. П. Огурцов. — М.: Наука, 1988. — 256 с.

72. Ойзерман Т. И. Марксизм и утопизм / Т. И. Ойзерман ; Ин-т философии РАН. — М. : Прогресс-Традиция, 2003. — 568 с.

73. Осипова Е. В. Огюст Конт и возникновение позитивной социологии / Е. В. Осипова ; Ин-т соцал.-полит. иссслед. РАН. — М. : РИЦ—ИСПИ, 1995. — 37 с.

74. Осипова Е. В. Социология Герберта Спенсера / Е. В. Осипова ; Ин-т соцал.-полит. иссслед. РАН. — М.: РИЦ—ИСПИ, 1995. — 28 с.

75. Поппер К. Нищета историцизма / Карл Поппер. — М. : Прогресс, 1993. — 185, 1. с. — (Библиотека журнала «Путь»),

76. Пресняков А. Е. Александр Сергеевич Jlano-Данилевский / А. Е. Пресняков. — Пб. : Колос, 1922. — 94 с. — (Биографическая библиотека).

77. Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. 1. Античность / Дж. Реале, Д. Антисери ; пер. с итал. С. Мальцевой ; науч. ред. Э. Соколов. — СПб. : ТОО ТК «Петрополис», 1994. —XIV, 320 с.

78. Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. 3. Новое время (От Леонардо до Канта) / Дж. Реале, Д. Антисери ; пер. с итал. С. Мальцевой ; науч. ред. Э. Соколов. — СПб. : ТОО ТК «Петрополис», 1996. —XVIII, 713 с.

79. РиккертГ. Философия истории / Г. Риккерт ; пер. с нем. С. Гессена ; с предисл. авт. к рус. изд. — СПб. : Изд. Д. Е. Жуковского, 1908. — 154 с.

80. Румянцева М. Ф. Методология истории А. С. Лаппо-Данилевского и современные проблемы гуманитарного познания // Вопр. истории. — 1999. —№8. —С. 138—146.

81. Сафронов Б. Г. Н. И. Кареев о структуре исторического знания / Б. Г. Сафронов. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1995. — 271, 1. с. : портр.

82. Семенов Ю. И. Философия истории: общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней / Ю. И. Семенов. — М. : Современные тетради, 2003. — 775 с. — (Научная библиотека «Современных тетрадей». Философия).

83. Сорокин Ю. А. Смысловое восприятие текста и библиопсихо-логия // Теоретические и прикладные проблемы речевого общения / Ю.А.Сорокин, Е.Ф.Тарасов, А. М. Шахнарович. — М., 1979. — С. 234—287.

84. Сорокин Ю. А. Теоретические построения М. М. Бахтина и Н. А. Рубакина как основа герменевтической и психологической гносеологии // Введение в психопоэтику / В. А. Пищальникова, Ю. А. Сорокин. — Барнаул, 1993. — С. 162—173.

85. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике / Фердинанд де Соссюр ; пер. с фр. Б. П. Нарумова ; общ. ред., вступ. ст. и коммент. Н. А. Слюсаревой. — М. : Прогресс, 1990. — 274, 1. с. : ил. — (Языковеды мира).

86. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / Фердинанд де Соссюр ; пер. с фр. А. Сухотина ; коммент. Тулио де Мауро. — Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 1999. — 426 с. : ил., портр.

87. Софинов П. Г. Из истории русской дореволюционной археографии : краткий очерк / П. Г. Софинов ; Гл. арх. упр. — М., 1957.— 157 с.

88. Тарнас Р. История западного мышления / Р. Тарнас ; пер. с англ. Т. А. Азаркович. — М. : Крон-пресс, 1995. — 448 с.

89. Тихомиров М. Н. Русская культура X—XVIII веков / М. Н. Тихомиров. — М. : Наука, 1968. — 447 е., 2 л. портр. : ил.

90. Тураев Б. А. Египетская литература. Т. 1. Исторический очерк древнеегипетской литературы / Б. А. Тураев. — М. : Изд. М. и С.Сабашниковых, 1920. — 282 с.— (Памятники мировой литературы. Творения Востока ; т. 1. Древнеегипетская литература).

91. Философия и методология науки / под ред. В. И. Купцова. — М. : Аспект-пресс, 1996. — 550, 1. с. — (Открытая книга — открытое знание — открытое общество).

92. Философия культуры и философия науки: проблемы и гипотезы : межвуз. сб. науч. тр. / под ред. С. Ф. Мартыновича ; Сарат. гос. ун-т. — Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1999. — 199 с.

93. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие/ Юрген Хабермас ; пер. с нем под ред. Д. В. Складнева. — СПб. : Наука, 2000. — 377, [2] с.

94. Хайдеггер М. Бытие и время / Мартин Хайдеггер ; пер с нем. В. В. Бибихина. — М. : Ad Marginem, 1997. — XI, 451 с.

95. Ханзен-Лёве Ore А. Русский формализм: методологическая реконструкция развития на основе принципа отстранения / OreA. Ханзен-Леве ; пер. с нем. С. А. Ромашко. — М. : Языки русской культуры, 2001. — 669 с. : схем. — (Studia philologica).

96. Шаховский В. И. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы: (межкультурное понимание и лингвоэкология) / В. И. Шаховский, Ю. А. Сорокин, И. В. Томашева. — Волгоград, 1998. — 148 с.

97. Шмаков В. С. Структура исторического знания и картина мира /B. С. Шмаков. — Новосибирск : Наука, 1990. — 186 с.

98. Шмит Ф. И. Проблемы методологии искусствоведения // Проблемы социологии искусствоведения : сб. Комитета социол. изучения искусств / Гос. ин-т истории искусств. — Л., 1926. — С. 9—71.

99. Щепкин В. Н. Русская палеография : учеб. для вузов / В. Н. Щепкин. — 3-е доп. изд. — М. : Аспект Пресс, 1999. — 270 с. — (Серия «Классический учебник»).

100. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук : Карл Поппер и его критики / сост. Д. Г. Лахути и др. ; пер. с англ. Д. Г. Лахути ; вступ. ст и общ. ред. В. Н. Садовского ; послесл. В. К. Финна. — М.: Эдиториал УРСС, 2000. — 464 с.

101. Эко У. Отсутствующая структура : Введение в семиологию / Умберто Эко ; пер. А. Г. Погоняйло, В. Г. Резник ; ред. М. Г. Ермакова. — [СПб.] : ТОО ТК «Петрополис», 1998. — 432 с.

102. Эрлих В. Русский формализм: история и теория / В. Эрлих ; пер. с англ. А. В. Глебовской ; науч. ред. В. Н. Сажин. — СПб. : Гуманит. агенство «Академический проект», 1996. — 352 с. — (Серия «Современная западная русистика»).

103. Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность / Э. Г. Юдин. — М. : Эдиториал УРСС, 1997. — 444 с. — (Философы России XX века).

104. Яковенко Б. Вильгельм Виндельбанд // Виндельбанд В. Избранное: Дух и история / Вильгельм Виндельбанд. — М., 1995. — С. 659—670.Впервые опубл.: Вопросы философии и психологии. — 1916.— Кн. 132/133.

105. Ясперс К. Всемирная история философии. Введение / Карл Ясперс ; пер. с нем. К. В. Лощевский. — СПб. : Наука, 2000. — 272 с.Слово о сущем).Работы по книговедению, библиографоведению, библиотековедению

106. Аблов Н. Н. Классификация книг, ее история и методы в связи с классификацией наук вообще / Н. Н. Аблов. — Иваново-Вознесенск : Лит.-изд. секция при кн. складе Губ. отд. нар. образования, 1921. — 67,31 с.

107. Аблов Н. Н. К столетию первой «официальной» попытки регистрации печати в России (1837—1855 гг.) // Сов. библиогр. — 1937. —№ 1. —С. 95—108.

108. Абрамов К. И. Библиотечное строительство в первые годы советской власти, 1917—1920 / К. И. Абрамов ; Гос. б-ка СССР им.B. И. Ленина. — М. : Книга, 1974. — 263 с.

109. Анастасевич В. Г. О библиографии // Улей. — 1811. — Ч. 1, № 1. —С. 14—28.

110. Анастасевич В. Г. О книгопечатании // Там же. — Ч. 1, № 3. —C. 204—214.

111. Анастасевич В. Г. Из французской библиографии: Кребильон; Барбье, книгохранитель Французского Государственного совета // Там же. —Ч. 2, №9. с. 181—186.

112. Анастасевич В. Г. О начале ведомостей и повременных изданий (газет и журналов) в Европе // Там же. — 1812. — Ч. 3, № 14. — С. 99—106.

113. Анастасевич В. Г. О повременных изданиях // Там же. — № 15. — С. 196—217.

114. Анастасевич В. Г. О необходимости в содействии русскому книговедению // Благонамеренный. — 1920. — Т. 10, № 7. — С. 32— 42.

115. Анастасевич В. Г. О словесности // Тр. Казан, о-ва любителей отечеств, словесности. — 1815. — Кн. 1. — С. 296—308.

116. Арефьева Е. П. Пропаганда книги и руководство чтением в трудах Н. А. Рубакина // Книга : исслед. и материалы. — 1966. — Вып. 12. — С. 93—112.

117. Аркадьев Е. И. Словарь библиофила, т.е. слов, касающихся книжного и печатного дела / Е. И. Аркадьев. — М., 1890. — 88 с.То же. — 2-е изд. — Сызрань, 1903. — 100 е., 20 л. портр.

118. Астахова Jl. В. Библиография как научный феномен : моногр. / Л. В. Астахова ; Моск. гос. ун-т культуры. — М., 1997. — 338 с.

119. Ашукин Н. Библиография // Лит. энцикл. — М.; Л., 1925. — Т. 1. —Стб. 104—105.

120. Базили К. М. Библиогнозия, библиография и библиология// Энциклопедический лексикон / А. А. Плюшар. — 1836. — Т. 5. — С. 484—486.

121. Базили К. М. Библиомания, библиоман, библиофил, библиограф// Там же. — С. 488—489.

122. Балика Д. А. Б1блютека в минулому : (культ.-icT. нарис) / Д. А. Балика ; Укр. наук, ш-т книгознавства. — Кшв. : Держ. вид-во Украши, 1925. — 118 с. — (Науково-популярна б1блютека книгознавства; вип. 3).

123. Балика Д. А. Еще о научной постановке изучения читателя// Красный библиотекарь. —1925. — № 11. — С. 29—42.

124. Балика Д. А. Ают^защя роботи в наукових бiблioтeкax // Б1бл. зб. / Всенар. б-ка Украши при Укр. Акад. наук. — Кшв, 1926. — Ч. 1. —С. 89—98.

125. Балика Д. А. Аналггичний та синтетичний метод вивчення читач1вства // Б1*блюл. BicTi. — 1926. — № 1. — С.— 16—35. — На рус. яз.: Библ. обозрение. — 1927. — Кн. 1/2. — С. 39—69.

126. Балика Д. А. Изучение читателей : опыт методики / Д. А. Балика, Н. Я. Фридьева ; под ред. М. А. Смушковой ; Главполитпросвет. — М. ; Л. : «Долой неграмотность», 1927. — 117 с.То же. — 2-е изд., испр. и доп. — М.; Л., 1928. — 158 с.

127. Балика Д. А. Книгокористування // Б1*бл. зб. / Всенар. б-ка Украши при Укр. акад. наук. — Кшв, 1927. — Ч. 2. — С. 78—92.

128. Балика Д. А. Про классифшащю друюв за сощяльним призначенням // Б1бл1*ол. вкгп. — 1927. — № 1. — С. 5—36.

129. Балика Д. А. Про рекомендацшну б1блюграфш // Б1бл. зб. / Всенар. б-ка Укра'ши при Укр. акад. наук. — Кшв, 1927. — Ч. 3 : Б1блюграф1я на Укра'пп. — С. 94—114.

130. Балика Д. А. Б1блюлопчна педагопка: (вивчення, предмет, меяа) // Журн. б!блютекознавства та б1блюграфн. — 1928. — № 2. — С. 96— 107 ; То же : отд. отт. / Всенар. б-ка Укра'ши при Укр. акад. наук. — Кшв, 1928.— 14 с.

131. Балика Д. А. Рекомендацшна й критична б1блюграф1я // Укра'шська б1блюграф1я : методол. зб. — Кшв, 1928. — Вип. 1. — С. 200—231.

132. Балика Д. А. Рекомендательная (критическая) библиография// Библиография. — 1929. — № 2/3. — С. 41—71.

133. Балика Д. А. О классификации печатных произведений по социальному признаку // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М.,1929. — С. 89—94 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 97—113.

134. Балика Д. А. Б1блюлопчна педагопка як наука // Б1блюл. BicTi. —1930. —№2. —С. 15—28.

135. Балика Д. А. Инстинктивно-эмоциональное поведение и процесс чтения // Элементы общей психологии: (основные механизмы человеческого поведения) / под ред. К. Н. Корнилова. — М., 1930. — С. 221—229.

136. Балика Д. А. Механизмы мышления и процесс чтения: (пути изучения их взаимозависимости) // Там же. — С. 230—238.

137. Балика Д. А. Библиологическая социология: определение, предмет, методы // Сов. библиогр. — 1933. — Вып. 1/3. — С. 39—69.

138. Балика Д. А. Библиологическая педагогика: (к вопросу о теории учебника, теории книги для детей, теории научно-популярной книги).Б. м., 1934. — 37 с. — Машинопись. — (Хранится в РНБ. Фонд библиотековедения. Шифр: Бт / К 2000 / Б-204).

139. Дмитро Андршович Балика (1894—1971) // Б1блютекознавство та б1блюгр. — 1971. — Вип. 10. — С. 101—106.

140. Баренбаум И. Е. К вопросу о предмете библиографической науки // Сов. библиогр. — 1962. — № 4. — С. 34—43.

141. Баренбаум И. Е. Состояние историографии истории книги в СССР// Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1964. — Т. 15. — С. 57—83.

142. Баренбаум И. Е. Место библиотековедения и библиографоведения в системе книговедения // Книга : исслед. и материалы. — 1972. — Сб. 24. — С. 5—22.

143. Баренбаум И. Е. Михаил Николаевич Куфаев (1888—1948)// Книга : исслед. и материалы. — 1973. — Сб. 27. — С. 189—196.

144. Баренбаум И. Е. К вопросу о методах книговедческих дисциплин / И. Е. Баренбаум, А. И. Барсук // Книга : исслед. и материалы. — 1974.Сб. 29. —С. 20—45.

145. Баренбаум И. Е. Библиографоведение как наука книговедческого цикла// Сов. библиогр. — 1976. —№ 4. — С. 47—56.

146. Баренбаум И. Е. Система «книга — читатель» и некоторые актуальные задачи советского книговедения // Актуальные проблемы книговедения / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. — М., 1976. — С. 17—27.

147. Баренбаум И. Е. М. Н. Куфаев (1888—1948) // Избранное/ М. Н. Куфаев. — М., 1981. — С. 3—20.

148. Баренбаум И. Е. История книги : учеб. для библ. ф-тов ин-тов культуры и пед. вузов / И. Е. Баренбаум. — 2-е изд., перераб. — М: Книга, 1984, —248 с.

149. Баренбаум И. Е. Основы книговедения : учеб. пособие / И. Е. Баренбаум; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1988. — 90, 2. с. : ил.

150. Баренбаум И. Е. Книга и исторический процесс // Книга : исслед. и материалы. — 1989. — Сб. 59. — С. 29—46.

151. Баренбаум И. Е. Некоторые методологические проблемы книговедения на современном этапе // Проблемы методологии и методики изучения библиотечной отрасли. — СПб., 1994. — С. 39— 50. — (Сборник научных трудов / С.-Петерб. гос. акад. культуры ; т. 144).

152. Баренбаум И. Е. О соотношении теории, истории, методики и практики книжного дела : (историко-прогност. обзор) // Книга : исслед. и материалы. — 1994. — Сб. 68. — С. 5—18.

153. Баренбаум И. Е. Н. М. Лисовский и становление книговедения в России // Книга : исслед. и материалы. — 1995. — Сб. 70. — С. 41—51.

154. Баренбаум И. Е. Всеобщая история книги. 4.1. С древнейших времен до XVIII века : учебник / И. Е. Баренбаум, И. А. Шомракова ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1996. — 168 с.

155. Баренбаум И. Е. Всеобщая история книги. Ч. 2. Книга в XIX веке : учебник / И. Е. Баренбаум, И. А. Шомракова ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1998. — 113, 1. с.

156. Баренбаум И. Е. М. Н. Куфаев и проблемы изучения читателей// Книга : исслед. и материалы. — 1999. — Сб. 77. — С. 81—94.

157. Баренбаум И. Е. А. М. Ловягин как историк книги // Книжное дело в России в XIX—начале XX века : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2000. — Вып. 10. — С. 208—219.

158. Баренбаум И. Е. Всеобщая история книги. Ч. 3. Книга в первой половине XX века : учебник / И. Е. Баренбаум, И. А. Шомракова ; С.-Петерб. ун-т культуры и искусств. — СПб., 2001. — 122, 1. с.

159. Барсук А. И. Жизненные вопросы теории и практики библиографии // Сов. библиография. — 1967. — № 2. — С. 3—26.

160. Барсук А. И. О книговедении как комплексной науке: (книговедение и библиография) // Книга : исслед. и материалы. — 1968. — Сб. 17. — С. 35—54.

161. Барсук А. И. Вопросы общей теории книговедения // Книга: исслед. и материалы. — 1971. — Сб. 22. — С. 5—34.

162. Барсук А. И. История библиографии и книговедение // Книга: исслед. и материалы. — 1972. — Сб. 24. — С. 23—38.

163. Барсук А. И. Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин : методол. очерк / А. И. Барсук. — М. : Книга, 1975. — 206 с.

164. Барсук А. И. Основные виды библиографии и общекниговедческая типология литературы // Книга : исслед. и материалы. — 1975. — Сб. 31. —С. 5—33.

165. Барсук А. И. Книговедение и современные информационные теории: (к вопросу о книговедческо-информационной концепции библиографии) // Актуальные проблемы книговедения / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. — М., 1976. — С. 5—17.

166. Барсук А. И. Советское библиографоведение: состояние, проблемы, перспективы / А. И. Барсук, О. П. Коршунов. — М. : Книга, 1977. — 108 с.

167. Барсук А. И. Теоретико-методологические проблемы общего библиографоведения : автореф. дис. . д-ра пед. наук / А. И. Барсук. — М„ 1978. —33 с.

168. Барыкин В. Е. О некоторых аспектах культуры книги в современных условиях // Книга : исслед. и материалы. — 1997. — Сб. 74. —С. 81—98.

169. Безъязычный В. И. M. Н. Куфаев и его книга «Библиофилия и библиомания» // Библиофилия и библиомания / M. Н. Куфаев. — М„ 1980. —С. 1—14.

170. Белинский В. Г. Ничто о ничем, или Отчет г. издателю «Телескопа» за последнее полугодие (1835) русской литературы// Собр. соч. : в 9 т. / В. Г. Белинский. — М., 1976. — Т. 1. — С. 216— 257.

171. Белинский В. Г. Русские журналы // Там же. — М., 1977. — Т. 2. — С. 406—412,425—448.

172. Белинский В. Г. Общее значение слова "литература" (1843) // Там же. — М., 1981. — Т. 6. — С. 493—529.

173. Белов А. М. Публичный курс библиографии, читанный в VII году Французской республики // Библиография. — 1929. — № 1. — С. 57— 63.

174. Беловицкая А. А. Основные этапы развития книговедения в СССР : учеб. пособие по курсу «Общее книговедение» для специальности 1727 «Книговедение и организация книжной торговли»/ А. А. Беловицкая ; Моск. полиграф, ин-т. — М., 1983. — 89 с.

175. Беловицкая А. А. Общее книговедение : учеб. пособие для студентов вузов, обуч. по специальности «Книговедение и организация книжной торговли» / А. А. Беловицкая.— М. : Книга, 1987. — 256 с. — (Книговедение и организация книжной торговли).

176. Бельчиков И. Ф. Библиография и археография // Библиография. — 1929. —№2/3. —С. 5—14.

177. Бем A. JI. Суб'ективний характер б{блюграфи // Книгарь. — 1919. —Ч. 25/26. — Стб. 1661—1666.

178. Бем A. JI. 1деал вичерпуючо!' б1блюграфп // Книгарь. — 1919. — Ч. 27. —Стб. 1815—1820.

179. Бем A. JI. Задачи славянской библиографии // Congres Internationale des bibliothécaires et des amis du livre tenu à Prague du 28 juin au 13 juillet 1926. — Prague, 1928. — T. 2. — P. 20—25.

180. Бендерский И. JI. Книга, библиотека и общественное сознание в России от кончины Петра Великого до восстания декабристов (1725— 1825) // Книжное знание XVIII—XX веков : сб. ст. / Рос. гос. б-ка. — М., 1994. —С. 57—87.

181. Бери Р. де. Philobiblon («Любокнижие») : отрывки / Ричард де Бери ; ред., введ. и пер. А. И. Малеина // Альманах библиофила. — Л., 1929, —С. 289—313.

182. Бери Р. де. Филобиблон / Ричард де Бери ; ред. лат. текста, пер., примеч. и ввод. ст. Я. М. Боровского. — М. : Книга, 1984. — 462 с. : ил.

183. Берков П. Н. Развитие истории книги как науки // Труды / Музей кн., док. и письма. — Л., 1931. — Вып. 1. — С. 47—79.

184. Берков П. Н. Идеологическая позиция В. С. Сопикова в «Опыте российской библиографии» // Сов. библиогр. — 1933. — № 1/3. — С. 139—155.

185. Берков П. Н. Предмет и объект истории книги как науки // Труды / Ин-т кн., док. и письма. — Л.,1936. — С. 13—27.

186. Берков П. Н. История советского библиофильства (1917—1967)/ П. Н. Берков ; науч. ред. В. А. Петрицкий. ; Всесоюз. добровол. о-во любителей книги. — [2-е изд.]. — М. : Книга, 1983. — 280 с.

187. Беспалов В. М. Возможности практической методики Н. А. Рубакина в современных условиях // Науч. и техн. б-ки. — 1992. — №8. — С. 40—46.

188. Беспалов В. М. Библиопсихология Н. А. Рубакина : методологические и методические аспекты // Библиотековедение. — 2002. — № 3. — С. 76—80.

189. Беспалова Э. К. Проблемы и перспективы деятельностного подхода к исследованию библиографии // Теоретико-методологические проблемы современного советского библиографоведения : межвуз. сб. науч. тр. / Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1981. — С. 41— 57.

190. Беспалова Э. К. Первый форум советских библиографов 1984.// Избранное. Статьи за 20 лет. П. История библиографии / Э. К. Беспалова. — М., 1994. — С. 11—24.

191. Беспалова Э. К. А. М. Ловягин — теоретик книжного дела и библиографии // Проблемы книговедения и истории книги : межвуз. сб. науч. тр. / Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1985. — С. 26—46.

192. Беспалова Э. К. «На службу народным трудящимся массам» : (к 60-летию II Всероссийского библиографического съезда) 1987.// Избранное. Статьи за 20 лет. II. История библиографии / Э. К. Беспалова. — М., 1994. — С. 24—34.

193. Беспалова Э. К. Формирование библиографической мысли в России (до 60-х годов XIX в.) : моногр. / Э. К. Беспалова. — М.: Изд-во МГУ культуры, 1994. — 282 с.

194. Беспалова Э. К. «Самый честный русский библиограф» : (к 135-летию со дня рождения К. Н. Дерунова) // Библиотековедение. — 2001.—№5. —С. 75—82.

195. Беспалова Э. К. Теоретическое введение в историю библиографии : лекция по курсу «Библиографоведение. Общий курс». Ч. 2. История библиографии / Э. К. Беспалова ; Моск. гос. ун-т культуры и искусств. — М., 2003. — 39 с.

196. Беспалова Э. К. Б. С. Боднарский и его вклад в русскую библиографию // Биографический жанр в библиографии : персоналия библиографов / Э. К. Беспалова. — М., 2003. — С. 101—120.

197. Библиография // Справочный энциклопедический словарь / под ред. А. Старчевского. — СПб. : Изд. К. Крайя, 1847. — Т. 2. — С. 331—332.

198. Библиография // Настольный словарь для справок по всем отраслям знания / под ред. Ф. Тол ля. — СПб., 1863. — Т. 1. — С. 257—258.

199. Библиография // Энциклопедический всенаучный словарь / под ред. В. Клюшникова. — СПб. : Изд. X. К. Небе, 1878. — 4.1. — С. 230.

200. Библиография / M. М. // Новый энциклопедический словарь/ Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. — СПб., 1912. — Т. 6. — Стб. 421—432.

201. Библиография восточная // Энциклопедический лексикон/ А. А. Плюшар. — 1836. — Т. 5. — С. 487—488. — Без подписи.

202. Библиография и политическое просвещение // Бюллетень книги. — 1922. —№ 1/2. —С. 4—6.192. «Б1'блюлопчш bîctî», 1923—1930 : сист. анот. покаж. / Нац. парлам. б-ка Украши ; уклад. Г. I. Ковальчук ; наук. ред. С. I. Бтокшь. — Khïb : Абрис, 1996. — 159 с.

203. Библиотека : сб. ст. / под ред. А. И. Калишевского, Н. Ф. Яницкого и А. Д. Эйхенгольца. — М. ; Л. : Госиздат, 1927 1926. — 171 е., 4 л. ил. : ил, портр. — (35 лет библиотечной деятельности Л. Б. Хавкиной).

204. Библиотека в контексте истории : тез. докл. и сообщ. науч. конф., Москва, 8—10 июня 1995 г. / сост. М. Я. Дворкина ; Рос. гос. гуманит. ун-т и др.. — М. : РГГУ, 1995. — 98 с.

205. Бшоюнь С. «Б1блшопчш вютЬ> : Мюце в культур 1// «Б1блюлопчш вютЬ>, 1923—1930 : сист. анот. покаж. — Кшв, 1996. — С. 5—11.

206. Биковський Л. Ю. Б1блюграф1я: (що таке б1блюграф1я) // Наш шлях. — Кам'янець-Подшьський, 1920. — 12 лютого (Ч. 27).

207. Биковський Л. Ю. Украшська б1блюграф1я на ем1грацн // Укр. книгознавство. — Подебради, 1922. — 36. 1. — С. 3—32.

208. Биковський Л. Ю. Книговживання // Там же. — 36. 2. — С. 4—19.

209. Биковський Л. Ю. Замтш про книгознавство та книговживання / Л. Б. — Подебради : Укр. книгознавство, 1923. — 1., VI, 88 с. — (Kнигoзбipня Украшського б1блюграф!чного мжроба ; ч. 2).Рец.: Меженко Ю. О. //Ыблюл. вЬсти — 1923. —№>4.— С. 71—74.

210. Биковський Л. Ю. Б1блютечна справа в Чехословаччиш // Б1бл1ол. вють — 1925. — № 1/2. — С. 82—92.

211. Биковський Л. Ю. Книжна справа в Чехословаччиш // Б1блюл. вють — 1926. —№2. —С. 5—31.

212. Биковський Л. Ю. Книгознавство, б1блюграф1я та бiблioтeкo-знавство : програми / Лев Биковський. — Калил, 1933. — 32 с.

213. Биковський JI. Ю. Книгознавство // Укр. кн. — Льв1в, 1939. — С. 5—9.

214. Бибиков М. В. Рукописная традиция греческих списков прототипа Изборника Святослава 1073 г. // Визант. временник. — 1993. — Т. 54. — С. 105—126.

215. Битовт Ю. Ю. Руководство к библиографическому описанию книг: необходимое пособие для библиотекарей, владельцев библиотек и библиофилов / Ю. Ю. Битовт. — М. : Антикв, кн. магазин М. Я. Параделова, 1902. — 2., II, IV, 156 е., 1 л. табл.

216. Блюменау Д. И. Проблемы свертывания научной информации / Д. И. Блюменау; Весоюз. ин-т науч. и техн. информ. АН СССР. — Л. : Наука, 1982.— 166 с.

217. Блюммер Л. П. Задачи современного библиографического журнала / Леон. Книжник // Кн. вестн. — 1861. — № 9. — С. 7—8.

218. Бобылева Н. В. Библиотековедение: социокультурный подход : моногр. / Н. В. Бобылева ; Моск. гос. ун-т культуры и искусств ; под науч. ред. Э. К. Беспаловой. — М., 2002. — 313 с.

219. Богданович М. М. Философия книги М. Н. Куфаева// Библиография. — 2003. — № 5. — С. 69—80.

220. БоднарскийБ. С. Библиография // Энциклопедический словарь/ Т-во «Бр. А. и И. Гранат». — 1911. — Т. 5. — Стб. 549—551 ; То же // Энциклопедический словарь / Рус. библиогр. ин-т Гранат. — 11-е стереотип, изд. —М., 1922. — Т. 5. — Стб. 549—551.

221. Боднарский Б. С. Классификация библиографии. (Библиография, библиотековедение, библиофилия, книжное дело) // Библиогр. изв. — 1913. —№ 1. —С. 26—39.

222. Боднарский Б. С. Библиография, как синтез книжной мысли// Библиогр. изв. — 1916. — № 3/4. — С. 83—90.

223. Боднарский Б. С. Международные библиографические схемы классификации // Библиогр. изв. — 1918. —№ 3/4. — С. 71—86.

224. Боднарский Б. С. О децимальной системе классификации // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 55—59 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 103—114.

225. Боднарский Б. С. Унификация каталографии // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 93—100 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 66—92.

226. Боднарский Б. С. О центре документации // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 135—141 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 141—144.

227. Боднарский Б. С. «Manuel» Международного библиографического института : (историко-библиогр. справка) // Сов. библиогр. — 1934. — Вып. 2. — С. 93—97.

228. Боднарский Б. С. Сущность и значение документации // Сов. библиогр. — 1937.—№ 1. —С. 41—50.

229. Боднарский Б. С. Роль А. М. Ловягина в науках о книге : докл., прочит на засед. Рус. библиогр. о-ва 14 дек. 1925 г., посвящ. памяти А. М. Ловягина. / публ. Э. К. Беспаловой // Книга : исслед. и материалы. — 1983. — Сб. 47. — С. 159—169.

230. Боровский Я. М. Ричард де Бери и его книга // Бери Р. де. Филобиблон / Ричард де Бери. — М., 1984. — С. 401—424.

231. Брискман М. А. В. Г. Анастасевич и вопросы теории библиографии // Труды / Ленингр. гос. библ. ин-т. — 1956. — Т. 1. — С. 135—158.

232. Брискман М. А. В. Г. Анастасевич (1775—1845) / М. А. Брискман. — М. : Изд-во Всеосюз. кн. палаты, 1958. — 276 с. — (Деятели книги).

233. Брискман М. А. О рекомендательной библиографии для специалистов / М. А. Брискман, В. И. Гранский // Сов. библиогр. — 1960. — № 4. — С. 32—43.

234. Брискман М. А. Спорные вопросы теории библиографии и построение учебника «Общая библиография» // Сов. библиогр. — 1960. — Вып. 3. — С. 78—95.

235. Брискман М. А. Советская теория библиографии в 20—30-е годы // Труды / Ленингр. гос. библ. ин-т. — 1961. — Т. 9. — С. 97—125.

236. Брискман М. А. О понятиях общей и специальной библиографии // Теория и история библиографии : сб. ст. в память К. Р. Симона. — М., 1969. —С. 39—57.

237. Брискман М. А. Критическая библиография в «Московском журнале» Н. М. Карамзина // Книга : исслед. и материалы. — 1972. — Сб. 23. —С. 211—217.

238. Брискман М. А. Критическая библиография. Есть ли она?// Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1976. — Т. 30. — С. 179— 207.

239. Булгакова Л. В. Институт книговедения (октябрь 1920 — октябрь 1926)//Книга о книге.—Л., 1927. —Вып. 1. —С . 1-^4.

240. Булгакова Л. В. Научно-исследовательский институт книговедения за два года (октябрь 1926 — октябрь 1928 ) // Книга о книге. — Л., 1929. — Вып. 2. —С. 1—74.

241. Булгакова Л. В. Обзор деятельности Научно-исследовательского института книговедения (октябрь 1928 — декабрь 1930 г. ) // Книга о книге.—Л., 1932, —Вып. 3. —С. 1—100.

242. Буринский Е. Ф. Опыт книжной статистики // Рос. библиогр. — 1879. —№9/10. —С. 25—27.

243. Буринский Е. Ф. По поводу возражений на статью «Опыт книжной статистики» // Рос. библиогр. — 1879. — № 17. — С. 59—61.

244. Буринский Е. Ф. Рецензия. // Рос. библиогр. — 1879. — № 20. — С. 71—73. — Рец. на кн.: Русская библиография, 1878 : год 1-й, вып. 1 / Изд. кн. магазина «Нового времени».

245. Буш В. В. История книги / В. В. Буш. — Пг. : Изд. Гос. учеб. произв. школы-типографии им. тов. Алексеева, 1923. — 47 с.

246. Вакуловский Н. Н. Что желательно от русской библиографии // Рос. библиогр. — 1879. — № 16. — С. 51—52.

247. Ванеев А. Н. Развитие библиотековедческой мысли в СССР / А. Н. Ванеев. — М. : Книга, 1980. — 232 с.

248. Ванеев А. Н. Развитие библиотековедческой мысли в России в XI—XVIII веках : учеб. пособие / А. Н. Ванеев ; С.-Петерб. гос. ин-т культуры. — СПб., 1992. — 61 с.

249. Ванеев А. Н. Библиотековедение в России в первой половине XIX века : учеб. пособие / А. Н. Ванеев ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1995. —60 с.

250. Ванеев А. Н. Библиотековедение в России во второй половине XIX века : учеб. пособие / А. Н. Ванеев ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1999. —70 с.

251. Ванеев А. Н. Развитие библиотековедческой мысли в России в начале XX века : учеб. пособие / А. Н. Ванеев ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1999. — 70 с.

252. Варбанец Н. В. Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе : опыт нового прочтения материала / Н. В. Варбанец. — М. : Книга, 1980.— 303 с.: ил.

253. Васильев В. И. История книжной культуры как научное направление отечественной истории и книговедения // Книга : исслед. и материалы. — 2004. — Сб. 82. — С. 5—24.

254. Васильев В. И. Книжная культура в теоретическом, историческом и практическом аспектах / В.И.Васильев, А.Ю.Самарин//Проблемы философии книги ; Книга в процессе общения / М. Н. Куфаев. — М., 2004. — С. 9—14.

255. Васькова Н. И. Б. С. Боднарский и Русское библиографическое общество // Книга : исслед. и материалы. — 1989. — Сб. 59. — С. 110—129.

256. Везирова J1. А. Переписка Н. А. Рубакина и И. В. Владиславлева // Книга : исслед. и материалы. — 1978. — Сб. 36. — С. 104—125.

257. Везирова JI. А. И. В. Владиславлев (1880—1962) / Л. А. Везирова. — М.: Книга, 1978. — 190 с. — (Деятели книги).

258. Венгеров С. А. Наша задача // Sertum bibliologicum в честь. проф. А. И. Малеина. —Пб., 1922. —С. 1—4.Рец.: Кашин Н. // Печать и революция. — 1923. — Кн. 4. — С. 254—257.

259. Вербина Н. Ф. Л. Н. Троповский и проблемы становления и развития советской библиографии : дис. . канд. пед. наук/ Н. Ф. Вербина ; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1980.Гл. 1 : Л. Н. Троповский и советское библиографоведение. — С. 17—80.

260. Винер Е. Н. Библиографический журнал «Книжный вестник» (1860—1867) / Е. Н. Винер ; Гос. публ. б-ка. — Л., 1950. — 200 с.

261. Виноградова Л. А. История книжного дела в России (988—1917) : курс лекций / Л. А. Виноградова ; под ред. А. А. Говорова. ; Моск. полиграф, ин-т. — М.: Изд-во МПИ, 1991. — 95, [2] с.

262. Витберг Ф. А. Нужды и задачи нашей библиографии // Библиогр. зап. — 1892. —№ 9. — С. 635—639; № 10. — С. 722—726.

263. Владимиров JI. И. Всеобщая история книги. Древний мир. Средневековье. Возрождение. XVII век / JI. И. Владимиров ; пер. с литов. Н. JI. Владимировой ; науч. ред. В. К. Ронин. — М. : Книга, 1988. —311 с.

264. Владиславлев И. В. Методология библиографии и теория диалектического материализма // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 19—37; Прения по докл., резолюции. — С. 37—59.

265. Владиславлев И. В. «Сущность» книговедения и коллекционероведения // Сов. библиогр. — 1933. — № 1/3. — С. 329—335.

266. Владиславлев И. В. А. В. Мезьер и гибель ее «Словарного указателя по книговедению» / публ. А. Н. Веревкиной, А. М. Водопьянова ; примеч. Г. А. Алексеевой // Библиография. — 1993. — № 3. — С. 90—109.

267. Вовченко И. А. Становление советской теории и методики библиографии на Украине в 20-х годах // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1978. — Т. 41 : Развитие библиографической науки в советский период. — С. 68—83.

268. Вовченко И. А. На заре украинского советского книговедения: (украинская книговедческая периодика 20-х годов) / И. А. Вовченко,И. Я. Каганов // Книга : исслед. и материалы. — 1972. — Сб. 23. — С. 155—161.

269. Володин Б. Ф. Всемирная история библиотек / Б. Ф. Володин. — СПб. : Профессия, 2002. — 352 е., 32 цв. вкл. : ил. — (Серия: Библиотека).

270. Вольтер Э. А. Что такое библиология // Библиогр. изв. — 1917. — № 1/2, —С. 15—18.

271. Вохрышева М. Г. Библиографическая деятельность: структура и эффективность / М. Г. Вохрышева. — М. : Изд-во Кн. палата, 1989. — 200 с.

272. II Всероссийский библиографический съезд : тез. к докл., проекты порядка дня и регламента съезда. — М. : Изд. Орг. бюро по созыву II всерос. библиогр. съезда, 1926. — 49 с.

273. Гельб И. Е. Возникновение письма : (Основы грамматологии) / И. Е. Гельб ; пер. с англ. Л. С. Горбовицкой, И. М. Дунаевской ; под ред. и с предисл. И. М. Дьяконова. — М. : Радуга, 1982. — 366 с. : ил.

274. Геннади Г. Н. Литература русской библиографии : опись библиографических книг и статей, изданных в России / Г. Н. Геннади.СПб. : В тип. Имп. Акад. Наук, 1858. — 196 с. — Из содерж.: Предисл. — С. 3—5 ; Послесл. — С. 185—192.

275. Гиляревский Р. С. Электронная книга: современное состояние и перспективы развития // Книга : исслед и материалы. — 1997. — Сб. 74. —С. 51—60.

276. Гломбёвский К. Функциональная наука о книге / пер. с пол. Ю. А. Лабынцева // Проблемы общей теории книговедения : сб. ст. / под ред. и со вступ. ст. Е. Л. Немировского. — М., 1978. — С. 25—43.

277. Говоров А. А. Из истории книгоиздательства и книжной торговли за рубежом в XVI—XIX вв. : учеб. пособие / А. А. Говоров ; Моск. полиграф, ин-т. — М., 1970. — 52 е., 13 л. ил.

278. Говоров А. А. История книжной торговли в СССР : учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Книговедение и организация книжной торговли» / А. А. Говоров. — М. : Книга, 1976. —399, 1. е.: ил.

279. Годкевич М. А. За советское книговедение // Книга и революция.1929. — № 10. — С. 34—37.

280. Годкевич М. А. На методолопчному poздopiжжi : нотатки про сучастне книгознавство // Критика. — 1929. — № 9. — С. 59—69.Рец.: Меженко Ю. О. Нотатки до «нотаток» // Критика. — 1930. —№2.— С. 89—94.

281. Годкевич М. А. Б1бл1*ограф1"я, книгар та б1'блютекар / М. А. Годкевич. — Харюв. : Держ. вид-во Укра'ши, 1929. — 40 с.

282. Голубева О. Д. Н. Я. Марр / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2002. —280 е., 1 л. портр. — (Деятели Российской национальной библиотеки).

283. Гольдберг A. J1. Немецкий просветитель в екатерининской России : о Г. Л. X. Бакмейстере. // История СССР. — 1970. — №1. — С. 217—219.

284. Гордукалова Г. Ф. Документальный поток в библиографической деятельности: история, теория, технология освоения : дис. д-ра . пед. наук / Г. Ф. Гордукалова ; С.-Петерб. гос. ин-т культуры. — СПб., 1992. —506 с.

285. Греч Н. И. Опыт краткой истории русской литературы / Николай Греч. — СПб. : В тип. Н. Греча, 1822. — 4., VI, 394 .

286. Греч Н. И. Ответ на замечания Кавказского корреспондента Ж. К. / Издатель «Сына Отечества» // Сын Отечества. — 1823. — Ч. 83, № 4. — С. 192—194 (Отд. Современная русская библиография).

287. Гречихин А. А. Истоки формирования книговедения как науки : (к постановке проблемы) // Актуальные проблемы книговедения. — М., 1977. — Вып. 2.— С. 22—37.

288. Гречихин А. А. Современные проблемы типологии книги / А. А. Гречихин. — Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1989. — 248 с.

289. Гречихин А. А. Книжное дело как система. — М., 1990. — 80 с. — (Издательское дело : обзор, информ. / Информпечать ; вып. 4).

290. Гречихин А. А. Возникновение типологии книги как книговедческой дисциплины // Книга : исслед. и материалы. — 1993. — Сб. 65. —С. 35—58.

291. Гречихин А. А. Особенности развития типологии книги в условиях становления советского книговедения // Современные проблемыкниговедения, книжной торговли и пропаганды книги. — 1993. — Вып. 9. — С. 29—69.

292. Гречихин А. А. Слово о Куфаеве // Проблемы философии книги ; Книга в процессе общения / M. Н. Куфаев. — М., 2004. — С. 15—58.

293. Григорьев И. К. Некоторые вопросы теории библиофильства// Книга : исслед. и материалы. — 1994. — Сб. 67. — С. 215—224.

294. Григорьев И. К. Концепция истории библиофильства : (к постановке вопроса) // Актуальные проблемы теории и истории библиофильства : тез. сообщ. 5-й междунар. науч. конф. — СПб., 1995. —С. 17—18.

295. Григорьев Ю. В. Совещание по теоретическим вопросам библиотековедения и библиографии (1936г.) // Библиотеки СССР: опыт работы. — 1967. — Вып. 35. — С. 55—65.

296. Григорьев Ю. В. А. Н. Оленин о классификации книг : (к 225-летию со дня рождения / публ. и предисл. Ю. Н. Столярова. // Книга : исслед. и материалы. — 1989. — Сб. 59. — С. 121— 129.

297. Грин Ц. И. Статья Н. А. Рубакина «Книжный поток» и ее значение для изучения истории книги в России // Книжное дело в России вовторой половине XIX—начале XX века : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка.СПб., 1992. — Вып. 6. — С. 7— 19.

298. Грин Ц. И. «Время собирать камни». (Изучение истории русской библиографии в Публичной библиотеке : некоторые итоги и наблюдения // Историко-библиогр. исслед. : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 1994. — Вып. 4. — С. 5—64.

299. Гудовщикова И. В. Вопросы теории библиографии в Польской Народной республике // Труды / Ленингр. гос. библ. ин-т. — 1958. — Т. 3. —С. 247—273.

300. Гудовщикова И. В. Функции национальной библиографии и функциональная структура библиографии : (опыт подхода) / И. В. Гудовщикова ; Гос. респ. б-ка Лит. ССР. — Вильнюс, 1979. — 27 с.

301. Гутман Н. Н. Вопросы теории библиографии в работах И. В. Владиславлева // Проблемы библиографии и библиотековедения : сб. аспирант, работ/ Ленигр. гос. ин-т культуры. —Л.,1976. —Вып. 12.С. 42—57.

302. Гучнинский М. Г. Развитие социологических идей в теории книговедения А. М. Ловягина и М. Н. Куфаева // Книга : исслед. и материалы. — 1996. — Сб. 72. — С. 51—60.

303. Гучнинский М. Г. К вопросу о развитии теории библиологии (книговедения) в дореволюционных работах А. М. Ловягина // Книжное дело в России в XIX—начале XX века : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 1996. — Вып. 8. — С. 18—28.

304. Гучнинский М. Г. Гипотеза академика Н. Я. Марра о происхождении и эволюции книги // 11-е Смирдинские чтения : Книга. Культура. Общество : тез. докл. междунар. конф. — СПб., 1999. —С. 23—28.

305. Гучнинский М. Г. Становление и развитие общих вопросов теории отечественного книговедения 1917—1941 гг. : автореф. дис. . канд. филол. наук / М. Г. Гучнинский. — СПб., 2000. — 22 с.

306. Декрет Совнаркома о передаче библиографического дела в РСФСР Народному комиссариату просвещения // В. И. Ленин и библиотечное дело. — Изд. 2-е., перераб. и доп. — М., 1977. — С. 270—271.

307. Дерунов К. Н. К вопросу об упорядочении журнальной библиографии // Избранное / К. Н. Дерунов. — М., 1972. — С. 190— 204. — Впервые опубл.: Рус. школа. — 1909. — № 11. — С. 86—104 (отд. 1).

308. Дерунов К. Н. Жизненные задачи библиографии: (итоги и уроки прошлого русской библиографии за 200 лет) // Избранное / К. Н. Дерунов. — М., 1972. — С. 10—61. — Впервые опубл.: Библиогр. известия. — 1913. —№ 1. —С. 3—25; №2. —С. 89—120.

309. Дерунов К. Н. Несколько слов к вопросу о библиографии русских рецензий // Библиогр. изв. — 1916. — № 3/4. — С. 91—94.

310. Дерунов К. Н. Библиография русских рецензий (1850—1924): (вместо доклада — к съездам библиотекарей и библиографов)/ К. Н. Дерунов. — Орел, 1924. — 36 с.

311. Дерунов К. Н. У истоков мировой библиографии : предисловие 1928. // Избранное / К. Н. Дерунов. — М., 1972. — С. 225—232.

312. Добролюбов Н. А. «Собеседник любителей российского слова» 1856. // Собр. соч. / Н. А. Добролюбов. — М.; Л., 1934. — Т. 1. — С. 29—132.

313. Добролюбов Н. А. «Поденыцина.», «Пустомеля.», «Кошелек.» 1858. : [рецензия] // Собр. соч. / Н. А. Добролюбов. — М.; Л., 1934.Т. 1. — С. 482—486.

314. Довгань К. А. За марксистське книгознавство // Критика. — 1930.7/8. —С. 20—47.

315. Довгань К. А. Принципы критико-б1блюграф1чно!' ощнки / К. Довгань ; Укр. наук, ин-т книгознавства. — Кшв, 1934. — 87 с.

316. Ельников М. П. Методология книговедения: (предпосылки формирования) // Книга : исслед. и материалы. — 1993. — Сб. 66. — С. 39—62.

317. Ельников М. П. Методология книги: (науковедческий аспект)// Книга : исслед. и материалы. — 1997. — Сб. 74. — С. 99—128.

318. Ельников М. П. Понятие научного метода в книговедении// Книга : исслед. и материалы. — 2004. — Сб. 82. — С. 25—50.

319. Ермолаева М. А. Из истории русско-немецких историко-книжных связей в XVIII столетии // Бибилотековедение. — 2003. — № 1. — С. 67—70.

320. Живний Л. Я. Б1блюграф1я й завдання б1блюграф1чних шститупв // Б1блюл. В1сть — 1927. — № 4. — С. 5—8.

321. Живний Л. Я. Нове завдання книгозб1рень та шформацшш установи / Ладислав Ж1вний ; переклав с чеського Л. Биковський. — Калил, 1930. —46 с.

322. Замков Н. К. «Улей», журнал В. Г. Анастасевича / Николай Замков// ЗегШт ЫЫюк^сит в честь. проф. А. И. Малеина. — Пб., 1922. — С. 39—70.

323. Здобнов Н. В. Введение // Основы краевой библиографии/ Н. В. Здобнов. —Л., 1926. — С. 9—30.

324. Здобнов Н. В. Борьба за библиографическую грамотность 1926. // Избранное / Н. В. Здобнов. — М., 1980. — С. 28—40 ; Прения по докладу и резолюции // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. —С. 66—76.

325. Здобнов Н. В. Библиография в «Большой советской энциклопедии» 1929. // Избранное / Н. В. Здобнов. — М., 1980. — С. 47—72.

326. Здобнов Н. В. Проблемы экономики книги : (в порядке постановки вопроса) 1929. // Там же. — С. 73—92.

327. Здобнов Н. В. Введение // Основы краевой библиографии: практич. руководство / Н. В. Здобнов. — 2-е изд., перераб. и расшир.М.; Л., 1931. —С. 7—16.

328. Здобнов Н. В. Формализм в библиографии : тез. докл. к теорет. конф. по библиогр. (1936) // Избранное / Н. В. Здобнов. — М., 1980.С. 176—177.

329. Здобнов Н. В. Библиография как историческая дисциплина 1937. // Там же. — С. 178—195.

330. Здобнов Н. В. История русской библиографии до начала XX века / Н. В. Здобнов. — 3-е изд. — М. : Госкультпросветиздат, 1955. — 608 с.

331. Здобнов Н. В. Синхронистические таблицы русской библиографии 1700—1928 со списком важнейших библиографических трудов : материалы для истории рус. библиогр. / Н. В. Здобнов ; под ред. Б. С. Боднарского. — М. : Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1962. — 192 с.

332. Зотов В. Р. Очерк библиографической истории русской словесности в 1847 году // Хрестоматия по русской библиографии с XI века по 1917 год/С. А. Рейсер. — М., 1956. —С. 139—140.

333. Зусьман О. М. Библиографические исследования науки / О. М. Зусьман ; С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств ; науч. ред. В. А. Минкина. — СПб., 2000. — 216 с.

334. Зусьман О. М. Библиографические исследования как функция библиографической деятельности : опыт историко-научного анализа // Историко-библиогр. исслед. : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2000. — Вып. 8. — С. 39—69.

335. Из истории советского книговедения : (переписка Б. С. Боднарского и А. Г. Фомина) / публ. М. Д. Эльзона // Книга : исслед. и материалы. — 1967. — Сб. 34. — С. 149—154.

336. Из отзывов печати на журнал «Библиографические известия» за 5-летие (с 1913 г.) // Библиогр. изв. — 1917. — № 3/4. — С. 145—146.

337. Известие от некоторых любителей российского словесного учения. // Собрание новостей. — 1775. — Дек. — С. 46—47.

338. Ильинский Г. А. Авторефераты как тип библиографии // Лит. вестник / Рус. библиол. о-во. — 1901. — Т. 1, кн. 4. — С. 403—406.

339. Императорская Публичная библиотека за сто лет, 1814—1914. — СПб.: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1914. — 481, XXVI с.

340. Инькова Л. М. Библиографическая периодика Главполитпросвета // Советская библиография : сб. ст. — М., 1960. — С. 86—100.

341. Искрин М. Г. Петербургский библиограф В. Г. Анастасевич // Сов. славяноведение. — 1990. —№ 4. — С. 99—102.

342. История книги : учеб. для вузов / А. А. Говоров, О. В. Андреева, Л. Л. Волкова и др. ; под ред. А. А. Говорова, Т. Г. Куприяновой. — М. : Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. — 346 с.

343. История книги : учеб. для вузов / О. В. Андреева, Л. Л. Волкова,A. А. Говоров и др. ; под ред. А. А. Говорова, Т. Г. Куприяновой. — М. : Федер. прогр. книгоизд. России, 2001.— 399 с.

344. История книги в СССР, 1917—1921 / АН СССР, Науч. совет по истории мировой культуры и др. ; [под ред. Е. Л. Немировского,B. И. Харламова. — М.: Книга, 1983—1986. — Т. 1—3.

345. Истрин В. А. Возникновение и развитие письма / В. А. Истрин. — М. : Наука, 1965. — 599 е., 8 л. ил. : ил., карт.

346. К вопросу о стиле советской библиографии : краткое изложение и обсуждение докл. П. X. Кананова. // Сов. библиогр. — 1940. — № 1. —С. 170—175.

347. Как читать книги : сб. ст. / под ред. М. Н. Куфаева. — Л. : Начатки знаний, 1929. — 167 с.

348. Калишевский А. И. Иностранная библиография / А. И. Калишевский. — М., 1926. —56 с.

349. КаминерЛ. В. Библиография и критико-библиографические журналы во Франции периода Просвещения, 1750—1789/ Л. В. Каминер ; ред. К. Р. Симон. — М. : Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1959. —246 с.

350. КасинецьЕ. Юрш О. 1ванов-Меженко (1862—1969). Б1блюграф1чна д1яльнють кшвського перюду, 1919—1933 / пер. с англ. Н. В. Стр1шенець // Книжник. — 1992. — № 4. — С. 37—43.

351. Кацпржак Е. И. История книги / Е. И. Кацпржак. — М. : Книга, 1964. —422 с.

352. Кеппен П. И. Обозрение источников для составления истории российской словесности / П. И. Кеппен. — СПб. : Мед. тип., 1819. — 92 с. — (Материалы для истории просвещения в России ; ч. 1.).

353. Кеппен П. И. Библиографические листы. — 1825. — № 1—42. — СПб., 1825—1826. — (Материалы для истории просвещения в России ; ч. 2.).

354. Кеппен П. И. Библиогнозия и библиография, славянская и русская// Энциклопедический лексикон / А. А. Плюшар. — 1836. — Т. 5. —С. 486—488.

355. Кеппен Петр Иванович // Русский биографический словарь. — СПб., 1897.—Т. 8. —С. 616—619.

356. Kißinap Т. Степан С1рополко // Б1бл. вюник / Нац. б-ка Украши iM. В. I. Вернадського Нац. акад. наук УкраУни. — 1997. — № 6. — С. 32—35.

357. Класова боротьба в книгознавств! : стенограма засщання Кшв. т-ва войовничих матер1алют1в-д1алектиюв, 29 травня—1 червня 1931 року / з передмовою М. В. Золотарьова. — Кшв, 1932. — 86 с.

358. Книга в России, 1861—1881 : в 3 т. / под общ. ред. И. И. Фроловой. — М. : Книга, 1988—1991. — Т. 1—3.

359. Книга в России, 1881—1895 / под общ. ред. И.И.Фроловой. — СПб, 1997. —430 с.

360. Книга и книжная культура в славистических исследованиях : науч.-анапит. обзор / Н. Ф. Кодак ; Ин-т философии АН УССР, Отд. науч. информ. по обществ, наукам. — Киев, 1989. — 42 с.

361. Книголюб (1927—1932) : хронол. розпис / упорядник та друкар М. А. Грузов. — Кшв : Маг, 1993. — 20 с.

362. Кобленц И. Н. А. И. Богданов (1692—1766) / И. Н. Кобленц. — М. : Изд-во АН СССР, 1958. — 214 с.

363. Кобленц И. Н. Н. Н. Бантыш-Каменский (1737—1814) и его материалы по русской библиографии // Теория и история библиографии : сб. ст в память К. Р. Симона. — М., 1969. — С. 177— 189.

364. Кобленц И. Н. Источники и деятели русской библиографии XV— XVIII вв. / И.Н.Кобленц ; отв. ред. Я. Н. Щапов.; АН СССР, Отд-ние истории, Архив АН СССР. — М. : Наука, 1991. — 136 с.

365. Ковалевский Ю. Г. Практическое руководство по библиотековедению / Г. Г. Ковалевский, Ю. А. Иванов-Меженко. — Пг. : Мысль, 1923. — 203 с.

366. Ковалевський Ю. Г. Б1блюграф1я й Украшський бiблioгpaфiчний шститут // Книгарь. — 1919. — Ч. 22. — Стб. 1433—1442.

367. Ковалевський Ю. Г. Правила карткографи / Ю. Ковалевський ; передмова Ю. О. Меженка. — Кшв, 1923. — 70 с.

368. Ковальчук Г. I. Видавнича д1яльнють Укра'шського наукового щстатуту книгознавства // Б1бл. вюник / Нац. б-ка Украши 1м. В. I. Вернадського Нац. акад. наук Украши. — 1997. — № 6. — С. 28—31.

369. Ковальчук Г. I. 1стор1я розвитку книгознавства в УСРР в 20—30 рр. : автореф. дис. . канд. ют. наук / Г. I. Ковальчук ; 1н-т ¡сторп Укра'ши АН Укра'ши. — Кшв, 1991. — 15 с.

370. Колмаков П. К. Александр Михайлович Ловягин : (к столетию со дня рождения) // Книга : исслед. и материалы. — 1971. — Сб. 21. — С. 209—220.

371. Колмаков П. К. Поль Отле // Книга : исслед. и материалы. — 1969.Сб. 18. —С. 225—234.

372. Коршунов О. П. Проблемы общей теории библиографии : (моногр.) / О. П. Коршунов. — М.: Книга, 1975. — 191 с.

373. Коршунов О. П. Исследование оснований общей теории библиографической (вторично-документальной информации) : автореф. дис. . д-ра пед. наук / О. П.Коршунов ; Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1977. — 46 е.: схем.

374. Котляревский А. А. На память будущим библиографам // Отеч. зап.1862. —Т. 145, № 11. —С. 78—86.

375. Крусман В. Э. Английский библиофил XIV в. // Изв. Одес. библиогр. о-ва. — 1914. —№ 1, —С. 1—26.

376. Крылова Т. Д. Е. И. ИГамурин и проблемы текущей государственной библиографии // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1978. — Т. 41 : Развитие библиографической науки в советский период. — С. 120—134.

377. Крылова Т. Д. Общекниговедческие проблемы в трудах Е. И. Шамурина // Проблемы книговедения и истории книги : межвуз. сб. науч. тр. / Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1985. — Вып. 64. — С. 37—46.

378. КумановаА. В. Видовая струкутра библиографии как связь и взаимодействие видов библиографии : (на основе теорий европейских социалистических стран) // Библиотековедение и библиогр. за рубежом. — 1989. — Вып. 123. — С. 28—35.

379. Куманова А. В. Введение в гуманитарную библиографию. Т. 1. Философско-науковедческая картина гуманитарного знания: библиографовед. исслед. / А. В. Куманова. — СПб., 1995. — 252 с.

380. Кунин В. В. Ричард де Бери: (из истории книжного собирательства) // Книга : исслед. и материалы. — 1968. — Сб. 16. — С. 210—223.

381. Кунин В. В. Жизнь и слава «Филобиблона» // Филобиблон / Ричард де Бери. — М„ 1984. — С. 425—452.

382. Куприянова Т. Г. Гражданская книга в России в первой четверти XVIII века / Т. Г. Куприянова ; М-во образования Рос. Федерации, Моск. гос. ун-т печати. — М. : Моск. гос. ун-т печати, 2001. — 295 с.

383. Куприянова Т. Г. Ранние византийские и славяно-русские источники по истории книги // Мир библиогр. — 2003. — № 3. — С. 28—32.

384. Курсы книговедения : проспект / Ленингр. ин-т книговедения. — Л., 1924/1925. — 12 с.

385. Куфаев М. Н. История // Школа для всех. — 1914. — № 2. — С. 38—42.

386. Куфаев М. Н. Проблемы философии книги 1924. // Избранное/ М. Н. Куфаев. — М., 1981. — С. 21—38.Рец.: Фабрикант М. И. // Гравюра и книга. — 1925. — №3/5. — С. 49—53.

387. Куфаев М. Н. История и книговедение 1924. // Избранное/ М. Н. Куфаев. — М., 1981. — С. 61—68.

388. Куфаев М. Н. Координирование научно-библиографических работ различных учреждений 1924. // Там же. — С. 94—100 ; Прения по докладу и резолюции // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. —С. 44—54.

389. Куфаев М. Н. Задача большой важности : о I Всерос. библиогр. съезде. // Печать и революция. — 1924. — № 1. — С. 164—166.

390. Куфаев М. Н. Библиография как наука и как прикладное знание 1925. // Избранное / М. И. Куфаев. — М., 1981. — С. 71—93.

391. Куфаев М. Н. Библиография — наука 1926. // Избранное/ М. Н. Куфаев. — М., 1981. — С. 119—127 ; Прения и резолюции по докладу // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 37—59.

392. Куфаев М. Н. Предмет и границы библиографии и принципы ее методологии 1927. // Избранное / М. И. Куфаев. — М., 1981. — С. 101—118.Рец.: Кривцов С. //Красная печать. — 1928. — №8. — С. 57— 58 ; Банк В. Э. //Библиогр. — 1929. 2/3. — С. 65—70.

393. Куфаев М. Н. Библиофилия и библиомания : (Психофизиология библиофильства) / М. Н. Куфаев. — Л. : Изд. автора, 1927. — 120 с. ; То же : репродукц. изд. — М. : Книга, 1980. — 120 с.Рец.: Шамурин Е. И. // Науч. работник. — 1927. — № 3. — С. 126—127.

394. Куфаев М. Н. История русской книги в XIX веке / М. Н. Куфаев. — JI. : Начатки знаний, 1927. — 354 с.Рец.: Малеин А. //Книга о книге. — JI., 1929. — Вып. 2. — С. 219— 226; Муратов М. //Библиогр. — 1929. — №1.— С. 68—69.

395. Куфаев М. Н. Книга в процессе общения / М. Н. Куфаев. — М. : Изд. П. Витязева, 1927. — 108 с.См. также № 390.Рец.: Державин В. //Критика. — 1928. — № 9. — С. 130—132. — Укр. яз.

396. Куфаев М. Н. Библиографические учреждения / М. Куфаев, Н. Яницкий // БСЭ. — 1927. — Т. 6. — Стб. 114—118.

397. Куфаев М. Н. Книговедение в 1924 году // Книга в 1924 году в СССР/под ред. Н. Ф. Яницкого. — Л., 1925, —С. 159—197.

398. КуфаевМ. H. Книговедение в 1925 году : (библиогр. обзор)// Книга в 1925 году : ежегодник Гос. центр, кн. палаты РСФСР. — M., 1927. —Вып. 1. —С. 9—39.

399. КуфаевМ. Н. Книговедение в 1926 году : (библиогр. обзор)// Книга в 1926 году : ежегодник Гос. центр, кн. палаты РСФСР. — М., 1928. — Вып. 2. — С. V—XXXIX.

400. Куфаев M. Н. Книговедение в 1927 году : (библиогр. обзор)// Книга в 1927 году : ежегодник Гос. центр, кн. палаты РСФСР. — М., 1929. — Вып. 3. — С. III—XLVII.

401. Куфаев M. H. Книговедение в 1928 году : (библиогр. обзор)// Книга в 1928 году : ежегодник Гос. центр, кн. палаты РСФСР. — М. ; Д., 1930. — Вып. 4. — С. VII—LV.

402. Куфаев M. Н. Книговедение в 1929 году : (библиогр. обзор)// Книга в 1929 году : ежегодник Гос. центр, кн. палаты РСФСР. — М. ; Д., 1931. —Вып. 5. — С. V—LVII.

403. Куфаев M. Н. Введение // Теория библиографии : указ. лит. за десять лет, 1917—1927/ M. Н. Куфаев. — М., 1928. —С. 3—15.

404. Куфаев M. Н. Введение // Очерк истории библиографии : (гл. V из кн. «Handbuch der Bibliographie») / Г. Шнейдер. — M., 1929. — С. 5— 15.

405. Куфаев M. Н. А. С. Пушкин — библиофил // Альманах библиофила / Ленингр. о-во библиофилов. — Л., 1929. — С. 49—108; То же : факсим. изд. —М., 1983.

406. Куфаев M. Н. О чтении книг : (методические заметки) 1929.// Избранное / M. Н. Куфаев. — М., 1981. —С. 176—195.

407. Лаппа-Старженецкая Е. А. К истории библиотековедения // Библ. обозрение. — 1926. — Кн. 1/2. — С. 58—64.

408. Л асу некий О. Г. К истории создания Ленинградского общества библиофилов / О. Г. Ласунский, И. Ф. Мартынов // Книга и графика.М., 1972. —С. 295—302.

409. Ласунский О. Г. Из наблюдений над современным состоянием библиофильства в России // Актуальные проблемы теории и истории библиофильства : материалы IX Междунар. науч. конф. — СПб., 2003.С. 64—67.

410. Лаух А. Бакмейстер и русский читатель эпохи Просвещения / пер. с нем. Л. Э. Найдич // XVIII век. — 1975. — Сб. 10. — С. 64—69.

411. Лебедев А. А. О библиографии // Кн. вестник. — 1903. — № 18. — Стб. 545—546.

412. Лебедев А. А. Библиография как наука // Библиогр. листок. —1906. —№ 1.

413. Левин Л. А. Библиография и ее использование в массовой библиотеке // Красный библиотекарь. — 1937. — № 8. — С. 49—59.

414. Левочкин И. В. Русская рукописная книга XI—XVI вв. : историко-книговед. исслед. : автореф. дис. . д-ра ист. наук / И. В. Левочкин ; Моск. полиграф, ин-т. —М., 1992. —31 с.

415. Левшун Л. В. История восточнославянского книжного слова XI— XVII вв. / Л. В. Левшун. — Минск : Экономпрогресс, 2001. — 352 с.

416. Леликова Н. К. Основные проблемы общей теории библиографии в трудах советских исследователей (1917—1941 гг.) : дис. . канд. пед. наук / Н. К. Леликова ; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1983. — 237 с.

417. Леликова Н. К. «В Начале было Слово» : (к 100-летию со дня рождения М. Н. Куфаева) // Сов. библиогр. — 1988. — № 5. — С. 53— 60.

418. Леликова Н. К. Михаил Николаевич Куфаев (1888—1948)// Выдающиеся деятели отечественной библиографии : учеб. пособие / С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1995. — С. 74—83.

419. Леликова Н. К. «Мой бог — украинская книга независимо от направлений и партий.» : (к 100-летию со дня рождения Льва Быковского) // Историко-библиогр. исслед. : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — 1996. — Вып. 6. — С. 148—174.

420. Леликова Н. К. К истории формирования теоретических представлений о библиографии в России XVIII—первой половины XIX века // Историко-библиогр. исслед. : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — 1998. — Вып. 7. — С. 5—32.

421. Леликова H. К. Принцип историзма в библиографии // Историзм в культуре : материалы Междунар. науч. конф., С.-Петербург, 24—25 ноября 1997 г. / С.-Петерб. гос. акад. культуры. — М., 1998. — С. 259—265.

422. Леликова Н. К. Национальный репертуар библиографических пособий // Библиотековедение. — 1999. — № 1. — С. 70—75.

423. Леликова Н. К. Эволюция теоретических представлений о россике // «Беспримерное отделение «Россика» : материалы науч. конф., 14 янв. 2000 г. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2000. — С. 19—27 ; То же // Библиография. —. 2000. — № 5. — С. 136—141.

424. Леликова H. К. Библиофильские взгляды M. H. Куфаева // Библиофил. — 2001. — Вып. 2 (5). — С. 19—36.

425. Леликова Н. К. Михаил Николаевич Куфаев — книговед, библиограф, историк // Книга : исслед. и материалы. — 2001. — Сб. 9. — С. 235—253.

426. Леликова Н. К. Основные этапы развития книговедческой и библиографической науки в России в XIX—первой трети XX в. // Библиотековедение. — 2004. — № 4. — С. 112—118.

427. Леликова Н. К. Книговедческий контекст «Опыта российской библиографии» В. С. Сопикова // Библиотековедение. — 2004. — № 5.

428. Леликова Н. К. Становление и развитие книговедческой и библиографической наук в России в XIX—первой трети XX века : моногр. / Н. К. Леликова ; [ред. Н. Г. Захаренко] ; Рос. нац. б-ка. — СПб., 2004.—414 с.

429. Леонов В. П. Реферирование и аннотирование научно-технической литературы / В. П. Леонов ; отв. ред. Б. С. Елепов ; ГПНТБ СО АН СССР. — Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1986. — 176 с.

430. Леонов В. П. Библиотечно-библиографические процессы в системе научных коммуникаций / В. П. Леонов ; РАН, Б-ка РАН. — СПб. : БАН, 1995. —139 с.

431. Леонов В. П. Судьба библиотеки в России : роман-исслед. / В. П. Леонов ; РАН, Б-ка РАН. — СПб., 2000. — 415 с.

432. Леонов В. П. Пространство библиотеки : Библиотечная симфония /B. П. Леонов ; БАН. — М. : Наука, 2003. — 123 с.

433. Лепехин М. П. Инок Чудова монастыря Евфимий — отец славянорусской библиографии // Книга в России. Из истории духовного просвещения : сб. науч. тр. / БАН. — СПб., 1993. — С. 40—64.

434. Линниченко И. А. Задачи библиографии // Изв. Одес. библиогр. о-ва при Новорос. ун-те. — 1911. — Т. 1,вып. 1. — С. 10—18.

435. Лисовский Н. М. Библиография и библиографическое общество // Библиограф, — 1884. —№ 1. —С. 1—7.

436. Лисовский Н. М. К вопросу об организации библиографического труда // Библиограф. — 1890. — № 9/10. — С. 111—120.

437. Лисовский Н. М. Материалы для «Словаря русского книговедения» : вместо предисловия // Библиограф. — 1891. — № 1. — С. 18—21.

438. Лисовский Н. М. Книговедение // Новый энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. — СПб., 1914. — Т. 21. — Стб. 952—954.

439. Лисовский Н. М. Книговедение как предмет преподавания, его сущность и задачи // Библиогр. изв. — 1914. — № 1/2. — С. 1—24.

440. Лисовский Н. М. Книговедение, его предмет и задачи // Sertum bibliologicum в честь. проф. А. И. Малеина. — Пб., 1922. — С. 5— 21.

441. Н. М. Лисовский и его библиографическая деятельность : докл. Б. С. Боднарского, А. Г. Фомина, А. И. Малеина и С. И. Синебрюхова, чит. на заседаниях о-ва / Рус. библиогр. о-во при Моск. гос. ун-те. — М., 1925. — 46 е., 1 л. портр.

442. Ловягин А. М. Н. М. Лисовский : (к 30-летию его деятельности)// Лит. вестн. — 1902. — Т. 4, кн. 7. — С. 191—196; 1903. — Т. 5, кн. 1.С. 72—79; То же : отд. отт. — СПб. : Типо-лит. А. Э. Винеке, 1903.15 с.

443. Ловягин А. М. О содержании библиологии или библиографии // Лит. вестн. — 1901. —Т. 1,кн. 1. —С. 6—17.

444. Ловягин А. М. О труде библиографа и библиолога // Библиогр. изв.1914. —№3/4. —С. 177—184.

445. Ловягин А. М. Социобиблиологический институт. Цели и задачи социологической библиологии / А. М. Ловягин, Э. А. Вольтер ; Ин-т библиологии социальных наук. — Пг., 1918. — 8 с. — Отд. отт. из: Библиол. вести. — 1918. —№ 1 (15 ноября).

446. Ловягин А. М. Что такое библиология // Библиогр. изв. — 1923. — № 1/4. — С. 3—12; То же : отд. отг. — М., 1925. — 12 с.

447. Ловягин А. М. Библиологическая наука : (вступление к лекциям на Курсах книговедения) // Курсы книговедения : проспект/ Ленингр. ин-т книговедения.—Л., 1924/1925. — С. 15—18.

448. Ловягин А. М. История книжной торговли в Западной Европе и Америке : отд. отт. из пособия для работников кн. дела «Книжная торговля». — М., 1925. — С. 25—72.

449. Лукашов И. В. Анализ взглядов американских специалистов на статус библиотековедения (по публикациям 70—80-х гг.) // Библиотековедение и библиогр. за рубежом. — 1993. — Сб. 133. — С. 21—38.

450. Лукашов И. В. Анализ взглядов отечественных библиотековедов первой половины 20 века на статус библиотечной науки : автореф. дис. . канд. пед.наук / И. В. Лукашов ; Моск. гос. ун-т культуры. — М., 1996. —16 с.

451. Лукашов И. В. Периодизация процесса возникновения библиотечной науки в России // Библиотека в контексте истории : материалы 4-й Междунар. науч. конф., Москва, 24—26 окт. 2001 г. — М., 2001, —С. 55—59.

452. Луппов С. П. Книга в России в XVII в. / С. П. Луппов ; под ред. С. Н. Валка. — Л. : Наука, 1970. — 224 с.

453. Луппов С. П. Книга в России в первой четверти XVIII века/ С. П. Луппов ; АН СССР, БАН СССР. — Л. : Наука, 1973. — 374 с.

454. Луппов С. П. Книга в России в послепетровское время, 1725—1740 / С. П. Луппов ; АН СССР, БАН СССР. — Л. : Наука, 1976. — 380 с.

455. Люблинский В. С. Книга в истории человеческого общества : сб. избр. книговед, работ / В. С. Люблинский. — М. : Книга, 1972. — 326 с.

456. Ляхов В. Н. Очерки теории искусства книги / В. Н. Ляхов. — М. : Книга, 1971, —254 с.

457. Ляхов В. Н. Искусство книги. Иллюстрация, книга, графика (проблемы теории и истории). Графика на выставке и в книге : избр. историко-теорет. и критич. работы / В. Н. Ляхов. — М. : Сов. художник, 1978. — 248 е., 60 л. ил.

458. Лященко А. И. Несколько слов памяти Л. Н. Майкова // Лит. вестник. — 1901. —Т. 1,кн. 1. —С. 60—65.

459. Малеин А. И. Начала библиографии в Греции и «Таблицы» Каллимаха / М. // Библиограф. — 1892. — № 4/5. — С. 173—181.

460. Малеин А. И. О термине «библиография» // Библиогр. листы Рус. библиол. о-ва. — 1922. — Лист 1. — С. 2—3.

461. Малеин А. И. О термине «библиофильство» // Там же. — Лист 3. — С. 1—2.

462. Малеин А. И. К истории термина «библиология» // Книга и революция. — 1923. — № 3. — С. 46—47.

463. Малеин А. И. Краткий очерк истории иностранной библиографии / А. И. Малеин ; Ленингр. ин-т книговедения. — Л.: Начатки знаний, 1925. —39 с.

464. Малеин А. И. Ричард де Бери и его «Филобиблон» // Анатолий Федорович Кони (1844—1924) : юбил. сб. — Л., 1925. — С. 195—206.

465. Малеин А. И. Исторический очерк развития библиографии и современное состояние ее на Западе и в СССР // Библиографическое дело. — М. ; Л., 1927. — С. 24—42.

466. Малеин А. И. О библиофильстве в древности // Альманах библиофила. — Л., 1929. — С. 1—16.

467. Малеин А. И. Библиограф-революционер: (эпизод из истории библиографии в эпоху Французской революции) // Книга о книге. — Л., 1929. — Вып. 2. — С. 193—206.

468. Малыхин Н. Г. Общественное значение книги // Книга : исслед. и материалы. — 1960. — Сб. 3. — С. 139—169.

469. Малыхин Н. Г. Очерки по истории книгоиздательского дела в СССР / Н. Г. Малыхин ; Моск. полиграф, ин-т. — М. : Книга, 1965. — 448 с.

470. Марков И. Г. О предмете и методе библиографии : опыт постановки вопроса // Труды / Моск. гос. библ. ин-т. — 1948. — Вып. 4. —С. 101—134.Рец.: Фонотов Г. П. // Библиотекарь. — 1950. — Kq 12. — С. 25—30.

471. Марр Н. Я. Происхождение терминов «книга» и «письмо» в освещении яфетической теории // Книга о книге. — Л., 1927. — Вып. 1. —С. 45—82.

472. Мартынов И. Ф. «Опыт исторического словаря о российских писателях» Н. И. Новикова и литературная полемика 60—70-х гг. ХУП1 в.//Рус. лит. — 1968. —№3. —С. 184—191.

473. Мартынов И. Ф. К истории возникновения и становления библиографии в русских периодических изданиях XVIII в. // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1970. —Т. 21. — С. 113—136.

474. Мартынов И. Ф. Русское библиологическое общество в годы советской власти (1917—1931 гг.) // Книга : исслед. и материалы. — 1974. — Сб. 29. — С. 98—113.

475. Мартынов И. Ф. Становление библиографии в первых русских журналах: основные тенденции // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1976. — Т. 30. — С. 101—116.

476. Мартынов И. Ф. Книгоиздатель Николай Новиков / И. Ф. Мартынов. — М. : Книга, 1981. — 176 с. — (Деятели книги).

477. Масанов Ю. И. Белинский, книга и библиография // Сов. библиогр.1948. —Вып. 6. —С. 3—18.

478. Масанов Ю. И. Добролюбов и Чернышевский о библиографии и библиографическом направлении в литературной критике // Сов. библиогр. — 1954. — Вып. 37. — С. 25—39.

479. Маслов С. I. Hoei робота з icTopiï украшського друкарства// Б1блюл. BicTi. — 1927. — № 2. — С. 97—101.

480. Матвеева И. Г. А. М. Ловягин и становление российского книговедения : автореф. дис. . канд. филол. наук / И. Г. Матвеева ; С.-Петерб. гос. акад. культуры. — СПб., 1997. — 16 с.

481. Машкова М. В. Н. В. Здобнов (1888—1942) : очерк жизни и деятельности / М. В. Машкова ; под ред. и с предисл. П. Н. Беркова.М. : Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1959. — 132 с.

482. Машкова М. В. История русской библиографии начала XX века (до октября 1917г.) / М.В.Машкова ; Гос. публ. б-ка. — М. : Книга, 1969. —492 с.

483. Машкова M.B. Изучение истории дореволюционной и советской библиографии в Советском Союзе // Сов. библиогр. — 1973. — № 3.С. 3—23.

484. Машкова М. В. Николай Васильевич Здобнов (1888—1942)// Избранное / Н. В. Здобнов. — М., 1980. — С. 4—27.

485. Меженко Ю. О. М1жнародня дещмальна б1блюграфична кляыфжащя : скорочеш таблиц! з абетковим показчиком i пояснюючий текст / Ю. 1ванов-Меженко ; Гол. кн. палата. — Кшв, 1919. —92 с.

486. Меженко Ю. О. Про один з б1блюлопчних фроштв // Ei6nion. bíctí.1923. — Ч. 3. —Стб. 14—18.

487. Меженко Ю. О. Пщсумки i де-яш перспективи в украшськш б1блюлопчнш робот! // Б1блюл. bíctí. — 1925. — № 1/2. — С. 40—46.

488. Меженко Ю. О. Теоретичш передумови оргашзацн украшсько!' б1блюграф1чно'1 робота // Б1блюл. bíctí. — 1926. — № 4. — С. 48—57.

489. Меженко Ю. О. Актуальш питания украшсько! б{блюграфп // Життя й револющя. — 1927. — № 9. — С. 284—287.

490. Меженко Ю. А. Державна бiблioгpaфiя та потреби науково1 робота // Б{блюл. bíctí. — 1930. — № 4. — С. 5—14.

491. Меженко Ю. О. До питания про виявлення динамиси литературного процесу б1блюграф!чним методом // Б1блюл. bíctí. — 1930. — № 2. — С. 5—14.

492. Межов В. И. История русской и всеобщей словесности : библиогр. материалы. с 1855 по 1877 год. /В. И. Межов. — СПб.: Изд. Рус. кн. торговли, 1872. — Из содерж.: Предисловие. — С. XV—XXIII; Раздел. : Библиография. — С. 123—164.

493. Межов В. И. Практические советы начинающим заниматься библиографией // Рос. библиогр. — 1881. — №23 (99). — С. 540— 546.

494. Мезьер А. В. Словарный указатель по книговедению/ А. В. Мезьер. — Л.: Колос, 1924. — 926 с.

495. Мезьер А. В. Словарный указатель по книговедению/ А. В. Мезьер.—М. ; Л., 1931—1934. — Т. 1—3.Рец.: Кривцов С., Слуховский М. // Книга и пролетарская революция. — 1933. —№9. — С. 13—21.

496. Мигонь К. Наука о книге : очерк проблематики / К. Мигонь ; пер. с пол. О. Р. Медведевой и др. ; науч. ред. Е. Л. Немировский. — М. : Книга, 1991. —197, 1. с.

497. Минцлов Р. И. Что такое библиография и что от нее требуется// Библиогр. зап. — 1858. — Т. 1, № 12. — Стб. 382—384.

498. Михеева Г. В. История русской библиографии, 1917—1921гг.: (текущая базисная библиография непериодических изданий) / Г. В. Михеева ; Гос. публ. б-ка. — СПб., 1992. — 393 с.

499. Намавичюс 3. В. Лелевель. — М. : Юрид. лит., 1991. — 110, 2. с.

500. Немировский Е. J1. Очерки историографии русского первопечатания // Книга : исслед. и материалы. — 1963. — Сб. 8. — С. 5—42.

501. Немировский Е. J1. Возникновение книгопечатания в Москве. Иван Федоров / Е. JI. Немировский. — М. : Книга, 1964. — 404 е., 15 л. ил.

502. Немировский Е. JI. Начало славянского книгопечатания / Е. J1. Немировский. — М. : Книга, 1971. — 269 с. : ил.

503. Немировский Е. J1. Проблемы общей теории книговедения в трудах зарубежных ученых : вступ. ст. // Проблемы общей теории книговедения : сб. ст. : пер. с нем. и пол. яз. / под ред. Е. Л. Немировского. — М., 1978. — С. 3—18.

504. Немировский Е. Л. К вопросу о предмете истории книги // Книга и культура / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. — М., 1979. — С. 32—50.

505. Немировский Е. Л. Труд Фрица Функе и его место во всеобщей историографии книги и книжного дела // Книговедение : ист. обзор кн. дела / Ф. Функе ; пер. с нем. Б. П. Боссарта. — М., 1982. — С. 9—21.

506. Немировский Е. Л. Труд Кшиштофа Мигоня и его место в литературе по общей теории книговедения // Наука о книге : очерк проблематики / К. Мигонь ; пер. с пол. О. Р. Медведовой и др.. — М., 1991. —С. 3—24.

507. Немировский Е. Л. Историография книги // Книга : энциклопедия. — M., 1999. — С. 258—260.

508. Немировский Е. Л. Книга // Там же. — С. 299—303.

509. Немировский Е. Л. Книговедение // Там же. — С. 304—309.

510. Неопубликованные материалы, связанные с жизнью и деятельностью В. С. Сопикова // Сов. библиогр. — 1973. — № 6. — С. 40—70.

511. Никифоровская Н. А. Библиографическое описание в России : очерк истории до середины XIX в. / Н. А. Никифоровская ; под ред. С. П. Луппова ; БАН СССР. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1981. — 127 с.

512. Никольский Н. К. Предисловие // Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV века / сообщение Николая Никольского. — СПб., 1897. — С. I—ЫХ.

513. Новиков Н. И. Предисловие / Н. // Санктпетербургские ученые ведомости на 1777 год. — 2-е изд. — СПб., 1873. —№ 1. — С. 1—5.

514. Новосадский И. В. Против механических и идеалистических теорий в книговедении // Красный библиотекарь. — 1931. — № 8. — С. 24—25.

515. Новосадский И. В. Против буржуазных теорий в советском книговедении //Красный библиотекарь. — 1931. — № 10. — С. 18—26.

516. Новосадский И. В. Теория книговедения и марксизм : Критика современного книговедения // Труды / Музей кн., док. и письма. — Л., 1931. —Вып. 1. —С. 3—46.

517. Об издательской работе : постановление ЦК ВКП (б) от 15 августа 1931 г. по докладу ОГИЗа. — Саратов : ОГИЗ РСФСР : Нижневолж. краев, изд-во, 1932. — 8 с.

518. Общая библиография : учеб. для библ. ин-тов. — М. : Сов. Россия, 1957. —464 с.

519. Огар Э. И. Степан Сирополко — книговед и библиограф // Историко-библиографические исследования : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2002. — Вып. 9. — С. 97—111.

520. Оленев С. М. Истоки библиографии : Вглядываясь в даль веков // Мир библиогр. — 1998. —№3, —С. 13—15.

521. Омилянчук С. П. Системно-информационный подход в книговедении: некоторые принципы и общие методы : (на примере типологии изоизданий) // Книга : исслед. и матеориалы. — 2001. — Сб. 78. —С. 65—107.

522. Опыт нового библиографического порядка для Санкпетербургской императорской библиотеки / представлен от действит. стат. советника А. Н. Оленина и утв. Гл. начальством в 1808 году. — СПб. : В Тип. губ. правления, 1809. — 109. 2. с.

523. Орлов А. С. Предисловие / акад. А. Орлов // Труды / Музей кн., док. и письма. —JL, 1931. — Т. 1. — С. 1—2.

524. Острой О. С. История искусствоведческой библиографии в России (XI—начало XX вв.) / О. С. Острой ; Гос. публ. б-ка. — Д., 1991. — 224 с.

525. Острой О. С. История искусствоведческой библиографии в России, 1917—1991 / О. С. Острой ; Рос. нац. б-ка. — СПб., 1994. — 232 с.

526. От редакции : задачи журнала. // Библиогр. изв. — 1913. — № 1. — С. 1—2.

527. Ответ редакции "Библиографических записок" на статью Р. И. Минцлова. // Библиогр. зап. — 1858. — Т. 1, № 13. — Стб. 416— 418. —См. №.518.

528. Отле П. Организация научной работы : пер. с фр. / Поль Отле ; предисл. Б. Бабина-Кореня. — М. : РИО ВЦСПС—ЦИТ, 1925. — 52 с. — (Орга-Библиотека ЦИТ ; № 13).

529. Отле П. Труды по библиотековедению: Руководство для общественных библиотек ; Организация умственного труда ; Руководство к администрированию : практ. пособие / Поль Отле ; авт. вступ. ст. и науч. ред. Ю. Н. Столяров. — М. : Либерея, 2002. — 232 с.

530. Пайчадзе С. А. Книжное дело на Дальнем Востоке. Дооктябрьский период / АН СССР, Сиб. отд-ние, Гос. публ. науч.-техн. б-ка. — Новосибирск : ГПНТБ, 1991. — 268 с.

531. Пакуль H. М. Книга : ист. очерк / H. М. Пакуль. — Харьков : Главполитпросвет УССР, 1923. — 131 с. : ил.

532. Панфилов M. М. «.Между молотом и наковальней.»: (книжная историософия Михаила Куфаева) // История русской книги в XIX веке / M. Н. Куфаев. — М., 2003. — С. 3—20.

533. Пекарский П. П. Журналистика во Франции до первой революции // Современник. — 1861. — Т. 86, № 3. — С. 139—174; т. 87, № 5. — С. 111—146.

534. Пекарский П. П. Журналистика во Франции во времена консульства и империи // Современник. — 1862. — Т. 92, № 3. — С. 177—212.

535. Первые государственные совещания по библиотечному делу (июнь 1918 г. — январь—февраль 1919 г.) : док. и материалы / Рос. гос. б-ка. Центр, гос. арх. РСФСР ; сост. К. И. Абрамов ; ред. И. Л. Бендерский. — М., 1993. — 204 с.

536. I Всероссийский библиографический съезд : (доп. тез. к докл.) / Комитет по созыву I Всерос. библиогр. съезда. — М., 1925. — 12 с.

537. Петрицкий В. А. Старейшая в стране : к истории Секции книги и графики Ленинградского Дома ученых им. М. Горького АН СССР // Книга и время : сб. ст. — М., 1980. — С. 116—150.

538. Петрицкий В. А. Библиофиловедение в системе книговедения // Актуальные проблемы теории и истории библиофильства. —Л., 1989.С. 13—17.

539. Петрицкий В. А. Библиофильство в системе культуры : тез. докл. // Актуальные проблемы теории и истории библиофильства : материалы VI Междунар. науч. конф. — СПб., 1997. — С. 9—11.

540. Петрицкий В. А. Смена социокультурных парадигм и библиофильство / Велимир Петрицкий // Библиофилы России: альманах. — 2004. — Т. 1.— С. 11—20.

541. Полевой Н. А. Библиография русской литературы // Моск. телеграф. — 1826. — Ч. 12, №21. — С. 56—57 (раздел: Библиография).

542. Полевой Н. А. Взгляд на русскую литературу 1825 и 1826 гг.: (письмо в Нью-Йорк к С. Д. П.) // Моск. телеграф. — 1827. — Ч. 13, № 1. —С. 5—19 ;№З.С. 198—208.

543. Полидора Виргилия Урбинскаго, О первых изобретателех всех вещей. Две части / Иждивением Н. Новикова и Компании ; перевел И. Н. Тредьяковский. — М. : В университетской типографии, у Н. Новикова, 1782. — Ч. 1—2.

544. Полотовская И. J1. Социальная обусловленность библиографической деятельности // Историзм в культуре : материалы Междунар. науч. конф., С.-Петербург, 24—25 нояб. 1997 г. — М., 1998. —С. 266—271.

545. Полотовская И. J1. Новый взгляд на творчество М. Н. Куфаева// Мир библиогр. — 2001. — № 1. — С. 30—34.

546. Поляков А. С. К столетию «Опыта российской библиографии»B. С. Сопикова (1813—1913) // Рус. библиофил. — 1914. — № 5. —C. 53—60.

547. Посадсков A. JI. О периодизации истории книжного дела в СССР (1917—1941 гг.) // Сов. библиотековедение. — 1974. — № 1. — С. 104—114.

548. Посадсков A. JI. Нерешенные вопросы истории советской книги в годы строительства социализма (1917—1941) // Книга и культура. — М., 1979. —С. 112—120.

549. Посадсков А. Л. Книжное дело в Сибири, 1919—1923. — Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1979. — 352 с.

550. Предуведомление от издателей // Собрание новостей. — 1775. — Сент. — С. 3—6. — Первые четыре книги журнала изд. также под названием «Зритель света».

551. Прения по докладам M. Н. Куфаева, Н. Ю. Ульянинского, И. В. Владиславлева на Втором Всероссийском библиографическом съезде. // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 37—59.

552. Проблемы общей теории книговедения : сб. ст. : пер. с нем. и пол. яз. / под ред. и со вступ. ст. Е. Л. Немировского. — М. : Книга, 1978. — 125 с.

553. Протоколы 409—411 заседаний Общего собрания Русского библиографического общества при Московском университете, 30 мая—6 июня 1927 г. (РНБ. Фонд литературы по библиотековедению. Шифр рукописи : Б Б290/ 3 464).

554. Пыпин А. Н. Мои заметки / А. Н. Пыпин ; под ред В. А. Ляцкой ; с портр. и факсим. А. Н. Пыпина. — М. : Изд. Л. Э. Бухгейм, 1910. — IV, 312 с.

555. Равич Л. М. Из истории государственной регистрации произведений печати в дореволюционной России // Труды / Ленингр. гос. библ. ин-т. — 1957. — Т. 3. — С. 207—225.

556. Равич Л. М. Библиография в «Журнале Министерства народного просвещения»: (из истории русской журналистики) // Там же. — 1959. — Т. 5. —С. 47—67.

557. Равич Л. М. Текущая библиографическая регистрация в русских литературных журналах первой половины XIX века // Там же. — 1961. —Т. 9. —С. 127—143.

558. Равич Л. М. М.Л.Михайлов и его место в истории русской библиографии 50—60-х годов XIX века // Сов. библиогр. — 1969. — №2. —С. 50—67.

559. Равич Л. М. Г. Н. Геннади и проблема репертуара русской книги // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1970. — Т. 21. — С. 81—112.

560. Равич Л. М. О некоторых спорных вопросах истории и теории библиографии // Сов. библиогр. — 1970. — № 2. — С. 57—63.

561. Равич Л. М. А. Н. Афанасьев и журнал "Библиографические записки" : (к 100-летию со дня смерти А. Н. Афанасьева) // Сов. библиогр. — 1971. — № 6. — С. 45—60.

562. Равич Л. М. Пути развития журнальной библиографии : опыт постановки вопроса // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1976. — Т. 30. — С. 152—168.

563. Равич Л. М. О некоторых вопросах истории советской библиографии // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1978. — Т. 41 : Развитие библиографической науки в советский период. — С. 17—26.

564. Равич Л. М. Петр Александрович Ефремов // Сов. библиогр. — 1980. —№6. —С. 46—56.

565. Равич Л. М. Г. Н. Геннади (1826—1880) / Л. М. Равич. — М. : Книга, 1981. — 127 с. — (Деятели книги).

566. Равич Л. М. Собиратели книг в России (вторая половина XIX века) / сост., авт. биогр. очерков, коммент. и аннотир. указ имен.Л. М. Равич ; рец. А. Э. Мильчин ; худож. В. А. Корольков. — М. : Книга, 1988. —296 с.

567. Равич Л. М. Для Петропавловской крепости недосягаема: Библиография и цензура в России // Библиография. — 1993. — № 5. — С. 98—109.

568. Равич Л. М. Михаил Лонгинов, библиофил и ученый // Книга: исслед. и материалы. — 1996. — Сб. 72. — С. 160—197.

569. Равич Л. М. Злоключения Клио в лесах российской библиографии // Историко-библиогр. исслед. : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — 1998. — Вып. 7. — С. 33—62.

570. Равич Л. М. Русская библиография в 50—70-е годы XIX века : рукопись. — 124 л. (ОР РНБ. Ф. 1456, ед. хр. 20).

571. Рассмотрение всех рецензий, помещенных в ежемесячном издании под названием: Московский журнал, изданный на 1797 и 1799 год Н. М. Карамзиным // Сев. вестн. — 1804. — Ч. 3, № 8. — С. 141—158.

572. Рассмотрение всех рецензий, помещенных в ежемесячном издании под названием: Московский Меркурий, издаваемый на 1803 год// Сев. вестн. — 1804. — Ч. 3, № 9. — С. 294—314.

573. Резолюции Совещания по книговедению, 27—31 дек. 1931 г. — М. :ГИЗ, 1932. —22 с.

574. Рейворд У. Б. Универсум информации : Жизнь и деятельность Поля Отле / У. Бойд Рейворд ; пер. с англ. ; под ред. и с предисл. Р. С. Гиляревского. — М. : Книга, 1976. — 402 е., 1 л. портр.

575. Рейсер С. А. Хрестоматия по русской библиографии с XI века по 1917 год / С. А. Рейсер. — М. : Госкультпросветиздат, 1956. — 447 с.

576. Реннер П. Книгопечатание как искусство : пер. с нем / Пауль Реннер ; предисл. М. И. Щелкунова. — М. ; Л. : Госиздат, 1925. — 192 с. : ил.

577. РожноваВ. И. «Книговедение» — журнал Московского библиографического кружка // Книга : исслед. и материалы. — 1989. — Сб. 57. — С. 118— 133.

578. Розов Н. Н. Книга в России в XV веке / Н. Н. Розов ; под ред. С. П. Луппова. — Л. : Наука, 1981. — 153 с.

579. Рубакин Н. А. Среди книг. Предисловие к первому изданию 1906. // Избранное/Н. А. Рубакин. —М., 1975.— Т. 1. — С. 107—115.

580. Рубакин Н. А. Среди книг. Предисловие к первому тому второго издания 1911.// Там же. — С. 116^123.

581. Рубакин Н. А. Теория подбора книг // Среди книг / Н. А. Рубакин.2.е изд., доп. и перераб. — М., 1911. — С. 1—191.

582. Рубакин Н. А. Введение. Книжные богатства, их изучение и распространение : науч.-библиол. очерк // Избранное / Н. А. Рубакин.М., 1975. —Т. 1. —С. 124—210.

583. Рубакин Н. А. Этюды по психологии читательства: (внеклассное чтение и его организация) // Рус. школа. — 1919. — № 11. — С. 153— 188; № 12. —С. 148—177.

584. Рубакин Н. А. Что такое библиологическая психология? / Н. А. Рубакин. — Л. : Колос, 1924. — 64 с.

585. То же. — М. : Книга. 1977. — 264 с. — (Труды отечественных книговедов).

586. Рубакин М. О. Про наукову постановку самоосвгги з погляду 6i6nionorÍ4Hoí психологи // Б1блюл. bíctí. — 1926. — № 1.— С. 5—15.

587. Рубинштейн С. JI. Современное состояние и очередные задачи научной библиографии в СССР // Библиография. — 1929. — № 4. — С. 3—40.

588. Русская библиография / М. // Атеней. — 1858. — № 43. — С. 504— 511.

589. СавельеваЕ. А. Первые каталоги Библиотеки Академии наук// Книга в России XVI—середина XIX в. : материалы исслед. : сб. науч. тр./БАН.—Л., 1990. —С. 94—108.

590. Савельева Е. А. Библиотекарский помощник А.И.Богданов// Библиотеки Петербурга — Петрограда — Ленинграда : сб. ст. — СПб., 1993, —С. 9—20.

591. Сагарда М. И. Б1блюграф1чна робота в наукових б1блютеках // Ei6n. зб. — Кшв, 1926, —Ч. 1. —С. 42—54.

592. Сагарда М. И. Науково-дослщч1 завдання Всенародно! б1блютеки Украши // Б1'бл. зб. — КиГв, 1927. — Вып. 2. — С. 26—53.

593. Сагарда М. И. Организащя б1блюграфи на Укра'1'ш // Журнал б1блютекознавства та б1блюграфп. — 1927. — № 1. — С. 1—13.

594. Салтыков-Щедрин М. Е. Письма к тетеньке. Письмо двенадцатое // Собр. соч. : в 10 т. / М. Е. Салтыков-Щедрин. — М., 1988. — Т. 7. — С. 455—471.

595. Сапунов Б. В. Книга в России в XI—XIII вв. / Б. В. Сапунов ; под ред. С. П. Луппова. — Л. : Наука, 1978. — 231 с.

596. Сахаров И. П. Обозрение славяно-русской библиографии / И. П. Сахаров. — СПб. : В тип. Имп. Акад. наук, 1849. — Т. 1, кн. 2. — 2., VIII, 184 с.

597. Свойский М. Л. Институт книги, документа и письма АН СССР и его роль в становлении советского книговедения // Сов. историография книги. — М., 1979. — С. 74—82.

598. Свойский М. Л. Институт книги, документа и письма АН СССР : дис. . канд. филол. наук / М. Л. Свойский ; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1978. — 215 с.

599. Семеновкер Б. А. Древнеегипетские библиографические тексты // Восток. — 1994. — № 3. — С. 110—126.

600. Семеновкер Б. А. Библиографические памятники Византии / Б. А. Семеновкер. — М.: Археогр. центр, 1995. — 222 с.

601. Семеновкер Б. А. Библиографическая культура древней Месопотамии // Книга : исслед. и материалы. — 1999. — Сб. 76. — С. 80—111.

602. Семеновкер Б. А. Государственная библиография России, XVIII— XX вв. Петербургский период 1710—июнь 1920 г./ Б. А. Семеновкер ; Рос. гос. б-ка. — М. : Пашков Дом, 2002. — Вып. 1—2.

603. Семеновкер Б. А. Государственная библиография России, XVIII— XX вв. Московский период июль 1920—1963 г. / Б. А. Семеновкер ; Рос. гос. б-ка. — М.: Пашков Дом, 2000—2003. — Вып. 1—4.

604. Сидоров А. А. Искусство книги 1921. // Книга и жизнь : сб. книговед, работ/ А. А. Сидоров. — М., 1972. — С. 9—36.

605. Сидоров А. А. Искусство русской книги XIX—XX веков // Русская книга девятнадцатого века. — М., 1925. — С. 139—347. — (Книга в России ; ч. 2).

606. Сидоров А. А. Советская история книги // Книга и жизнь : сб. книговед, работ / А. А. Сидоров. — М., 1972. — С. 118—157. — Впервые опубл.: Книга : исслед. и материалы. — 1967. — Сб. 15. — С. 137—170.

607. Сикорский Н. М. Книга и наука о книге // Книга : исслед. и материалы. — 1965. — Сб. 11. — С. 5—16.

608. Симановский И. Б. Библиография и задачи научного библиотечного строительства // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 167—172 ; Прения по докладу и резолюции. — С. 189—198.

609. Симон К. Р. О нашей библиографической терминологии // Сов. библиогр.— 1937. —Вып. 15. —С. 51—61.

610. Симон К. Р. Объект, целевое назначение, методика и формы библиографии в их историческом развитии // Труды / БАН СССР и ФБОН АН СССР. — 1961. — Т. 5. — С. 7—23.

611. Симон К. Р. Вопросы периодизации истории библиографии : (по материалам докл., прочит, на засед. Ученого совета ФБОН АН СССР 2 окт. 1962 г.) // Сов. библиогр. — 1963. — Вып. 3. — С. 33—39.

612. Симон К. Р. История иностранной библиографии / К. Р. Симон ; ФБОН АН СССР. — М.: Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1963. — 736 с.

613. Симон К. Р. Библиография : основные понятия и термины / К. Р. Симон. —М.: Книга, 1968. — 159 с.

614. Симони П. К. Библиография русская // Новый энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. — СПб., 1912. — Т. 6. — Стб. 432—502.

615. Симоновский В. А. Становление и развитие советского книговедения в 1920—1930-е гг. (в связи с подготовкой книговедческих кадров) : автореф. дис. канд. филол. наук/B. А. Симоновский ; Ленингр. гос. ин- культуры. —Л., 1982. — 17 с.

616. С1рополко С. О. Книгознавство на В<еликш> Украпи // Книголюб.Прага, 1927. —Кн. 1. —С. 11—19.

617. Орополко С. О. Книгознавство в Галичиш (XX стол1ття) // Книголюб. — 1927. — Кн. 2. — С. 20—26.

618. Орополко С. О. «Прорив» на книгознавчому фронп Сов<етськш> Украпи // Книголюб. — 1931. — Кн. 3/4. — С. 124—129.

619. Орополко С. О. Рецензия. // Книголюб. — 1931. — Кн. 2. —C. 102—104. — Рец. на кн.: Фомин А. Г. Книговедение как наука: история и современное состояние / А. Г. Фомин — Л : Кубуч, 1931. — 115с.

620. Орополко С. О. Украшська бiблioгpaфiя на емпрацн// Книголюб.1932. — Кн. 1/2. — С. 41—48.

621. Слуховский М. И. Библиотечное дело в России до XVIII века: из истории книжного просвещения / М. И. Слуховский. — М. : Книга, 1968.— 231 с. : ил.

622. Слуховский М. И. Русская библиотека XVI—XVII веков / М. И. Слуховский. — М. : Книга, 1973. — 252 с. : ил.

623. Сляднева Н. А. Библиография в системе Универсума человеческой деятельности : опыт системно-деятельностного анализа : (моногр.) / Н. А. Сляднева. — М.: Изд-во МГИК, 1993. — 226 с.

624. Смирнова Б. А. Выдающийся русский книговед // Избранное / Н. А. Рубакин, —М., 1975. —Т. 1. —С. 17—32.

625. Соболевский С. А. Новые явления в русской библиографии // Рус. арх, — 1869, —Кн. 5. — Стб. 921—935.

626. Соколинский Е. К. Ю. А. Меженко : Библиограф на ветрах истории / Е. К. Соколинский. — СПб. : Изд-во Рос. нац. б-ки, 1998. — 247, 1. с. : ил. — (Деятели Российской национальной библиотеки).

627. Соколов А. В. Метатеория социальной коммуникации / А. В. Соколов ; Рос. нац. б-ка. — СПб., 2001. — 351 с.

628. Соколов А. В. Вехи и альтернативы русской библиографии // Библиография. — 2001. — №6. — С. 3—23.

629. Соловьев А. Н. Понятие о библиографии и значение ее как науки // Московский библиографический кружок : очерк деятельности. — М., 1892. — С. 9—12. — Без подписи.

630. Сомов Н. М. Критическая библиография: (история, теория и практика журнальной и газетной библиографии) : прогр. курса// Современник. — 1923. — Кн. 2. — С. 273—275.

631. Сомов Н. М. Карта знаний. (Новая классификация наук) : докл. в Рус. библиогр. о-ве при Моск. ун-те. / Н. М. Сомов. — М., 1927. — 19 с.: схемы.

632. Сомов Н. М. Критическая библиография : очерк газетной и журнальной библиографии / Н. М. Сомов. — М. : Изд. автора, 1928.87 с.

633. Сопиков В. С. Предуведомление // Опыт российской библиографии. / В. С. Сопиков ; ред., примеч., доп. и указ. В. Н. Рогожина. — 2-е изд.. — СПб., 1904. — Ч. 1. — С. XIII—ЬХН ; Предисловие // Там же. — Ч. 3. — С. V—VI.

634. Сорокин Ю. А. Библиопсихологическая теория Н. А. Рубакина и смежные науки : (к постановке вопроса) // Книга : исслед. и материалы. — 1968. — Сб. 17. — С. 55—68.

635. Сорокин Ю. А. Библиопсихологическая теория Н. А. Рубакина : (критич. очерк) // Психология читателя и книги / Н. А. Рубакин. — М., 1977.— С. 6—15.

636. Социологический и Социобиблиологический институт. Деятельность Социобиблиологического института за первый год его существования и преобразование его в Социологический институт. — Пг., 1919.—46 с.

637. Старчевский А. В. Очерк литературы русской истории до Карамзина / А. Старчевского. — СПб. : Тип. К. Жернакова, 1845. — 12,292 с.

638. Стойкович А. А. Библиогнозия ; Библиография ; Библиология / А. С-ч. // Русский энциклопедический словарь / под ред. И. Н. Березина. — СПб., 1873. — Т. 3, вып. 1. — С. 628—634 (отд. 1).

639. Столяров Ю. Н. Библиотековедение : Избранное, 1960—2000-е годы. — М. : Пашков дом, 2001. — 554 с.

640. Стрпиенець Н. В. Б1блюграф1чна спадщина Юр1я Меженка / Над1я Стр1шенець ; вщповщ. ред. О. Онищенко. ; Нац. б-ка iM. В. I. Вернадського HAH Укра'ши. — Кшв, 1997. — 144 с.

641. Талалакина О. И. История библиотечного дела за рубежом : учеб. для библ. фак. ин-тов культуры и пед. вузов / О. И. Талалакина. — М. : Книга, 1982. —272 с.

642. Таманцев Н. А. «Список запрещенных книг» Ватикана // Труды / Ленингр. гос. библ. ин-т. — 1956. — Т. 1. — С. 221—229.

643. Тарасенко И. Н. Журнал «Библиографические известия» и его роль в становлении советского книговедения // Книга : исслед. и материалы. — 1978. — Сб. 37. — С. 127—151.

644. Тарасов Ф. Т. Наша библиография // Сев. вестн. — 1890. — № 5. — С. 205—228.

645. Теория или практика? / М. // Книгоноша. — 1924. — № 44/45. — С. 3.

646. Теплов Д. Ю. Развитие взглядов на предмет библиографии в работах отечественных библиографов // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1968. — Т. 19. — С. 205—234.

647. Теплов Д. Ю. Некоторые вопросы теории библиографического описания // Сов. библиогр. — 1974. — № 5. — С. 73—79.

648. Теплов Д. Ю. Типизация в книговедении и библиографии: основные проблемы на примере научно-технической литературы и ее библиографии / Д. Ю. Теплов. — М.: Книга, 1977. — 190 с.

649. Тимощук В. «Библиограф» и его предшественники, 1825—1888/ В. Т-к// Рус. старина. — 1889. — № 2. — С. 401—414.

650. ТищенкоМ. Н. Роль Института книговедения (1920—1933 гг.) в развитии советской библиографии и библиографоведения : автореф. дис. . канд. пед. наук / М. Н. Тищенко ; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1990. — 16 с.

651. Толкачев Н. Т. Роль Л. Н. Троповского в развитии теории и методов советской библиографии // Л. Н. Троповский / Н. Т. Толкачев. — М., 1948. — С. 16—45.

652. Торопов А. Д. Опыт руководства к подробному описанию книг, согласно требованиям современной библиографии / А. Д. Торопов. — М., 1901. —95 с.

653. Троповский Л. Н. О связи теоретической и практической библиографии // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 172—173; Прения по докладу, резолюции. — С. 189—198.

654. Троповский Л. Н. О связи теоретической и практической библиографии : тез. к докл. // I Всероссийский библиографический съезд : (доп. тез. к докл.). —М., 1925. — С. 10—12.

655. Троповский Л. Н. Второй Всероссийский библиографический съезд // Красная печать. — 1926. — № 20. — С. 3—7.

656. Троповский Л. Н. Проблемы рекомендательной библиографии: тез. к докл. // II Всероссийский библиографический съезд : тез. к докл., проекты порядка дня и регламента съезда. — М., 1926. — С. 35—37.

657. Троповский Л. Н. Проблемы рекомендательной библиографии// Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 76—82 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 83—89.

658. Троповский Л. Н. Задачи советской библиографии// Библиотековедение и библиография. — 1930. — № 1—2. — С. 26—34.

659. Троповский Л. Н. Неотложные задачи библиографической работы // Книга и пролетарская революция. — 1932. — № 1. — С. 6—9.

660. Троповский Л. Н. Библиография // МСЭ. — 2-е изд. — М., 1933. — Т. 1.—Стб. 899—900.

661. Троповский JI. H. Вопросы библиографии на библиотечно-библиографическом совещании // Красный библиотекарь. — 1937. — № 4. — С. 52—80 ; № 8. — С. 45—49.

662. Троповский Л. Н. Основные проблемы советской библиографии : докл. на Совещ. по теоретическим вопросам библиотековедения и библиографии, 26 нояб.—2 дек. 1936 г.. (Хранится в личном архиве Н. Г. Чагиной).

663. Труды Первого Всероссийского съезда по библиотечному делу, состоявшегося в С.-Петербурге 1—7 июня 1911 г. — СПб., 1912. — Ч. 1—2.

664. Труды Первого Всероссийского библиографического съезда в Москве, 2—8 декабря 1924 года / Рус. библиогр. о-во при Моск. ун-те.М., 1926. — 263 с. — Ott. из журн: Библиогр. изв. — 1926. — № 1—4.

665. Труды II Всероссийского библиографического съезда Москва, 25 нояб.—1 дек. 1926 г. / Гос. центр, кн. палата РСФСР. — М., 1929.308 с.

666. Ульянинский Н. Ю. Основные предпосылки к построению науки библиографии//Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 225—233.

667. Ульянинский Н. Ю. Опыт теоретического обоснования вопроса о выводах библиографии // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 16—19 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 37—59.

668. Ульянинский H. Ю. О библиофилии: (факты и мысли) // Альманах библиофила. — Л., 1929. —С. 17—47.

669. Ундольский В. М. Очерк славяно-русской библиографии / В. М. Ундольский ; с доп. А. Ф. Бычкова, А. Е. Викторова. — М. : Изд. Моск. публ. и Румянц. музеев, 1871. — 4., IV е., 388 стб.

670. Усольцев Н. П. Библиографический съезд и библиотекари // Книгоноша. — 1924. — № 37. — С. 6.

671. Усольцев Н. П. Справочная работа в библиотеках : техника, методика и указ. пособий по ведению справ, работы / Н. П. Усольцев.М. : Новая Москва, 1925. — 62 с. — (Библиотека «Вестника просвещения»).

672. Фокеев В. А. Понятие «библиографическое знание» в контексте библиографоведческих парадигм XIX—XX веков // Книжное знание в отечественной культуре XVIII—XX веков : сб. ст. / Рос. гос. б-ка. — М., 1994, —С. 5—26.

673. Фокеев В. А. Природа библиографического знания : моногр. /B. А. Фокеев ; Рос. гос. б-ка. — М., 1995. — 352 с.

674. Фомин А. Г. Библиография : программа / А.Г.Фомин ; Высш. библ. курсы при Гос. публ. б-ке. — М., 1926. — 60, 2. с.

675. Фомин А. Г. Современное состояние русской библиографии и ее очередные задачи 1927. // Избранное / А. Г. Фомин. — М., 1975. —C. 14—34.

676. Фомин А. Г. Курс русской библиографии, читанный на Высших курсах библиотековедения в 1928 г. — 174 л. — (Арх. РНБ. Ф. 12, Т.-332).

677. Фомин Д. В. «Категория хватательных рефлексов»? Или?.: обсуждение доклада М. Н. Куфаева «Библиофилия и библиомания» в Библиологическом отделе ГАХН : с публ. текста обсуждения. // Библиофилы России : альманах. — М., 2004. — Т. 1. — С. 21—44.

678. Фрадкина 3. Л. В. И. Межов (1830—1894) / З.Л.Фрадкина ; под ред. А. Д. Эйхенгольца. — М. : Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1949. — 78 е., 1 л. портр. — (Деятели книги).

679. Франке Е. Работы советских книговедов и библиотековедов в польской литературе 1918—1939 гг. // Русско-польские связи в области книжного дела : сб. науч. тр. / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина, Нац. б-ка ПНР. — М., 1980. — С. 108—121.

680. Функе Ф. Книговедение : ист. обзор кн. дела / Фриц Функе ; под ред., со вступ. ст. и доп. Е. Л. Немировского ; пер. с нем. Б. П. Боссарта. —М.: Высшая школа, 1982. — 296 с.: ил.

681. ХавкинаЛ. Б. Международный библиографический институт// Библ. обозрение. — 1926. —Кн. 1/2, —С. 122—130.

682. Хомякова И. Г. Объект библиографической деятельности в трудах Н. А. Рубакина// Науч. и техн. б-ки. — 1992. — № 8. — С. 46—61.

683. Хомякова И. Г. Методологические проблемы библиографии в концепции Н. А. Рубакина. Библиопсихология как метод библиографии // Теоретико-методологические проблемы истории библиографии : сб. науч. ст. / Моск. гос. ин-т культуры. — М., 1994.С. 47—70.

684. Хомякова И. Г. Теоретико-методологические проблемы библиографии в трудах Н. А. Рубакина / И. Г. Хомякова. — М. : Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1996. — 220 с.

685. Хомякова И. Г. Международные библиографические связи Российской книжной палаты в 1920—1930-е годы / И. Г. Хомякова ; предисл. Г. И. Матрюхина ; ред. И. Н. Тарасенко. ; Рос. кн. палата. — М. : Изд-во Рос. кн. палаты, 2000. — 114, 1. с.

686. Хомякова И. Г. Поль Отле и русская библиография // Книга: исслед. и материалы. — 2001. — Сб. 78. — С. 108—140.

687. Хотеев П. И. О первом каталоге иностранных книг, продававшихся в Петербургской Академической книжной лавке // Историко-библиографические исследования : сб. науч. тр. / Рос. нац. б-ка. — СПб., 2000. — Вып. 8. — С. 103—106.

688. Чагина Н. Г. Совещание по теоретическим вопросам библиотековедения и библиографии // Сов. библиогр. — 1961. — № 5.С. 32—38.

689. Чепите Ю. А. Проблемы классифицирования библиографических пособий и библиографии : дис. . канд. пед. наук / Ю. А. Чепите; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1973. — 236 с.

690. Чепите Ю. А. Классификационные категории в библиографоведении // Теоретико-методологические проблемы современного советского библиографоведения. — М., 1981. — С. 57—72.

691. Червинский М. Система книги / Марцин Червинский. Зберский Т. Семиотика книги / Теодор Зберский ; под ред. и со вступ. ст. Е. Л. Немировского ; пер. с пол. Т. Я. Казавчинской. — М. : Книга, 1981. — 128 с.

692. Шамурин Е. И. О применении англо-американской инструкции в русской библиографической практике // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 100—103 ; Прения по докладу, резолюции. — С. 103—114.

693. Шамурин Е. И. Организация библиографического дела в РСФСР (1917—1927 гг.) // Библиография в СССР и книжные палаты : сб. ст. — Харьков., 1928. — С. 1— 83.

694. Шамурин Е. И. Очерки по истории библиотечно-библиографической классификации / Е. И. Шамурин. — М. : Изд-во Всесоюз. кн. палаты, 1955—1959. — Т. 1—2.

695. Шамурин Е. H. Словарь книговедческих терминов : для библиотекарей, библиографов, работников печати и книжной торговли / Е. И. Шамурин. — М. : Сов. Россия, 1958. — 340 с.

696. Шамурин Е. И. Книговедение, теория и история библиографии в советской литературе 1917—1958 годов // Теория и практика библиографии : указ. лит. / Ю. И. Масанов. — М., i960. — С. 3—36.

697. Шапарнева М. А. Роль журнала «Книга и пролетарская революция» в развитии советской теории библиографии // Труды / Ленингр. гос. ин-т культуры. — 1978. — Т. 41. — С. 94—108.

698. Шафир Я. М. Очерки психологии читателя / Я. М. Шафир. — М. ; Л. : Печатный Двор, 1927. — 86, 2. с.

699. Швецова Г. М. Документ i книга в систем! сощальних коммушкацш : автореф. дис. . д-ра icT. наук / Г. М. Швецова ; Нац. б-ка Украши \м. В. I. Вернадського Нац. акад. Украши. — Кшв, 2002. — 32 с.

700. Шнейдер Г. Очерк истории библиографии : (гл. V из кн. «Handbuch der Bibliographie») / Г. Шнейдер ; пер. И. М. Масюкова ; под ред., с введ. и примеч. M. Н. Куфаева. — М. : Гос. центр, кн. палата РСФСР, 1929. —56 с.

701. Шомракова И. А. Проблема историзма в изучении истории книги // Историзм в культуре : материалы Междунар. науч. конф., С.-Петербург, 24—25 нояб. 1997 г. — М., 1998. — С. 250—259.

702. Шрейдер Ю. A. Библиография — объект интереса и предмет познания // Библиография. —1998. — № 2. — С. 48—56.

703. Шторх А. К. Введение // Систематическое обозрение литературы в России в течение пятилетия с 1801 по 1806 год / А. Шторх, Ф. Аделунг. —СПб., 1810. — Ч. 1. — С. VII—XXXII.

704. Щелкунов М. И. Искусство книгопечатания в его историческом развитии / М. И. Щелкунов. — М. : Изд-во Моск. ин-та журналистики, 1923. —VIII, 216 е., 16 л. ил.

705. Щелкунов М. И. Классификация библиологии // Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 233—238.

706. Эггер Э. История книги от ее появления до наших дней : пер. с 3-го фр. изд. : с примеч. пер. / Эмиль Эггер. — СПб. : Тип. М. А. Хана, 1882.— 4., 244 с.То же. — СПб. : Тип. И. М. Комелова., 1900. — [2], 243 с.

707. Эйхенгольц А. Д. Задачи научной работы в области библиографии 1946. // Избранное / А. Д. Эйхенгольц. — М., 1982. — С. 82—94.

708. Эйхлер Ф. Библиотековедение высшего порядка в его отношении к методам научного исследования и преподавания / Ф. Эйхлер ; пер. с нем. С. И. Бернштейна ; под ред. Э. А. Вольтера. — СПб. : Изд. газ. «Школа и жизнь», 1913. — 47 с.

709. ЭльзонМ. Д. А.Г.Фомин (1887—1939) : Жизнь и библиографическая деятельность : дис. . канд. пед. наук/ М. Д. Эльзон ; Ленингр. гос. ин-т культуры. — Л., 1972. — 172 е., прил.

710. Эльзон М. Д. Литературное наследие А. Г. Фомина // Избранное / А. Г. Фомин. — М., 1975. — С. 4—13.

711. Эскарпи Р. Революция в мире книг / Р. Эскарпи ; сокращ. пер. с фр. изд. 1969 г. А. А. Тарасовой и И. И. Емельяновой ; предисл. авт. к совет. изд. переведено Е. С. Сорокиной ; ред. перевода П. К. Колмаков. — М. : Книга, 1972. — 127 с.

712. Яковкин И. И. Изучение книжного дела на Западе (Германия, Бельгия, Франция) // Книга о книге. — Л., 1927. — Вып. 1. — С. 83—98.

713. Яковлев А. Я. Е. И. Шамурин как книговед : к 100-летию со дня рождения // Книга : исслед. и материалы. — 1989. — Сб. 59. — С. 137—145.

714. Якушева О. В. Сравнительный анализ библиографических терминосистем Великобритании и России / О. А. т. е. В. Якушева // Современные проблемы книговедения : межвед. сб. науч. тр. / Моск. гос. акад. печати. — М., 1996. — Вып. 11. — С. 27—42.

715. Якушева О. В. Понятие «библиография» в концепциях британских ученых//Библиография. — 1997. — № 2. — С. 136—145.

716. Ямчук К. Т. Книга в коммуникационном процессе : (ценностный подход) // Книга : исслед. и метериалы. — 1994. — Сб. 68. — С. 38—8.

717. Яницкий Н. Ф. I Всероссийский библиографический съезд// Книгоноша. — 1924. — № 44/45. — С. 2.

718. Яницкий Н. Ф. Теория, основанная на практике // Книгоноша. — 1924. —№46. —С. 2.

719. Яницкий Н. Ф. Исчерпывающая регистрация печатного материала// Тр. Первого Всерос. библиогр. съезда. — М., 1926. — С. 132—134 ; Прения по докладу и резолюции. — С. 134—144.

720. Яницкий Н. Ф. Библиография // БСЭ. — 1927. — Т. 6. — Стб. 119—121.

721. Яницкий Н. Ф. Библиография // МСЭ. — 1929. — Т. 1. — Стб. 717—718.

722. Яницкий Н. Ф. Текущие задачи государственной библиографии в РСФСР // Тр. Второго Всерос. библиогр. съезда. — М., 1929. — С. 113—117 ; Прения по докладу и резолюции. — С. 124—135.

723. Яновский А. Е. Библиография // Энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. — СПб., 1891. — Т. За, полутом 6. — С. 709—785.

724. Яновский М. Ф. О книге: опыт анализа понятия «книга» / М. Ф. Яновский ; с предисл. С. И. Маслова. — Киев : Культура, 1929. — 188 с.

725. Ясинський М. I. Б1блюграф1чна робота на Радянськш УкраУш в 1926 рощ // Журнал б1блютекознавства та б1блюграфи. — 1927. — № 1. — С. 64—72 ; То же : отд. отт. / Всенар. б-ка УкраУни при Укр. акад. наук. — КиУв, 1927. — 31 с.

726. Ясинський М. I. Головш момента з icTopii украУнськоУ б1блюграф1У // Б1бл. зб. / Всенар. б-ка УкраУни при Укр. акад. наук. — КиУв, 1927. — Ч. 3. — С. 8—34.

727. Bibliographe // Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers. — 1751. — T. 2. — P. 227—228.

728. Bibliomane ; Bibliomanie // Idem. — P. 228.

729. Bibliothécaire // Idem. — P. 228.

730. Bibliothèque // Idem. — P. 228—240.

731. Bykowski L. Dymitr Balyka // Bibljotekarz : Biul. Bibl. publ. m. st. Warszawy. — 1934/1935. — Rocz. 6, N 12. — S. 123—124.

732. Bykowski L. Ksiq.zka a pedagogika / Léon Bykowski. — Warszawa, 1934. —8 s.

733. Bykowski L. Pedagogika biblioteczna : (progr.) / Léon Bykowski. — Warszawa, 1939. — 4 s.

734. Bykowski L. W sprawie pedagogiki bibliotecznej : szkis progr.-dyskus. / Léon Bykowski. — Warszawa, 1938. — 19 s. — (Fundusz Wyd-wa im. F. Czerwijowskiego ; № 3).

735. Bykowski L. Wspôlczesna polityka bibljoteczna w zakresie publicznych bibljotek oswiatowych : szkis dyskus. / Léon Bykowski. — Warszawa, 1936. — 48 s. — (Wydawnictwa Biblioteki Publicznej m. st. Warszawy ; № 65).

736. Bykowski L. Zakres i zadania pedagogiki bibliotecznej : réf. dyskus. / Léon Bykowski. — Warszawa, 1938. — 12 s.

737. Bystron J. S. Czîowiek i ksi^zka / Jan Stanisîaw Bystron. — Warszawa etc. : Naklad Gebetnera i Wolfa, [1916]. — 157 s.

738. Cassiodori Senatoris Institutiones / Ed. from the manuscript by R. A. B. Mynors. — Oxford : Clarendon press, 1937. — LVI, 193 p.

739. Catalogue // Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers. — 1751. — T. 2.-—P. 759—763.

740. Catalogue systématique des livres de la bibliothèque de Paul Demidoff. arrangé suivant son systeme bibliographique. — M., 1806. — LXXIII, 275 c.V

741. Cejpek J. Knihovëdna teorie Ladislava Zivného // Knihovna. — 1962. — Sv. 4. — S. 157—169.

742. Clarke J. A. Gabriel Naudé (1600—1653) / J. A. Clarke. — Hamden, 1970.— 183 p.

743. De Bure G. F., le jeune. Bibliographie instructive, ou Traité de la connaisance des livres rares et singuliers. Disposé par ordre des matièries et des facultés. —Paris, 1763—1768.— T. 1—7.

744. Delisle L. Biblionomie de Richard de Fournival. Milieu du XIII-e siècle// Le cabinet des manuscrits de la Bibliothèque Nationale / par L. Delisle. — Paris, 1874. — T. 2. — P. 518—535.

745. Denis M. Einleitung in die Bücherkunde. Erster Theil. Bibliographie. Zweiter Theil. Literargeschichte / M. Denis. — Wien, 1777—1778. — 277 S.; 423 S.

746. Durey de Noinville J. B. Dissertation sur les bibliothèques. Table alphabétique des dictionnaires / J. B. Durey de Noinville. — Paris, 1758.90 p.

747. Ebert F. A. Vorrede // Allgemeines bibliographisches Lexicon / F. A. Ebert.—Leipzig, 1821. —Bd. 1. —S. IX—XVI.

748. Ebert F. A. Bibliographie // Allgémeine Enzyklopädie der Wissenschaften und Künste / J. S. Ersch, J. G. Gruber. — Leipzig, 1823.Th. 10. —S. 47—48.

749. Glombiowski K. O funkcjonaln^koncepcjç nauki o ksi^zce // Studia o Ksiqzce. — Wroclaw. — 1970. — T. 1. — S. 5—24.

750. Glombiowski K. Ksi^zka w procesie komunikacji spolecznej / Karol Glombiowski. — Wroclaw : Wyd-wo Polskiej Akademii nauk, 1980. — 183 s.

751. GrabowskaJ. Leona Bykowskiego koncepcja ksi^goznawstwa i bibliotekoznawstwa : praca magisterska / Joanna Grabowska. — Wroclaw, 1974. — 82 s.Rozd. 4 : Naukowa dzialalnosc Leona Bykowskiego. — S. 45—71.

752. Haarmann H. Universalgeschichte der Schrift / H. Haarmann. — 2., durchges Aufl. — Frankfurt; New York : Campus Verlag, 1991. — 576 S.

753. Hörne Th. H. An introduction to the study of bibliography, to which is prefixed a Memoir on the public libraries of the Ancients / Th. H. Home.1.ndon : Cadell and Davies, 1814. — Vol. 1—2.

754. Jackson H. The anatomy of bibliomania / by Holbrook Jackson. — New ed. — London, 1950. — 657 p.

755. Kasinec E. Ivan Ohienko (Metropolitan Ilarion) as a Bookman and Book Collector: the years in the Western Ukraine and Poland // Slavic Books and Bookmen : papers and essays / E. Kasinec. — New York, 1984.S. 49—59.

756. Kipel Z. Z. Development of book studies in Byelorussia, 1917—1935 // Books, libraries and information in Slavic and East European studies : proc. of the Second Intern. Conf. of Slavic Librarians and Inform. Specialists. — N. Y., 1986. — P. 28—34.

757. Labarre A. Histoire de livre / Albert Labarre. — 4 ed. mise à jour. — Paris : Presses universit. de France, 1985. — 126 p.

758. Le Gallois P. Traitté des plus belles bibliothèque de l'Europe / Par le sieur Le Gallois. — Paris, 1680. — 210, 28. p.

759. Lelewel J. Bibliograficznych ksi^g dwoje / J. Lelevel. — Wilno, 1823—1826. —T. 1—2.

760. Libraire ; Librairie // Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers. — 1765. — T. 9. — P. 478—479.

761. Livre//Idem. — P. 601—613.

762. Malcles L. N. La bibliographie / Louise Noëlle Malcles. — 3-me ed., corrigée. — Paris : Presses universit. de France, 1967. — 136 p.

763. MigonK. Ksiçgoznawstwo ukrainskie w dwudziestoleciu miçdzywojennym // Studia o Ksi^zce. — Wroclaw, 1970. — T. 1. — S. 25—41.

764. Migori K. Nauka o ksiqzce wsrôd innych nauk spolecznych / K. Migon ; red. tomu: Jan Trzynadlowski. — Wroclaw, 1976. — 177 s. — (Prace Wroclawskiego Towarzystwa Naukowego. Ser. A ; № 188).

765. MoczarskiZ. Wstçp do bibliografïi / Zygmunt Moczarski. — Warszawa, 1919/1920. — 26 s.

766. Moczarski Z. Definicje bibliografïi, bibliologii i bibliognozii J. J. Riv'a// Silva Rerum. — Krakow, 1925. — T.l, zecz. 2. — S. 34.

767. Naudé G. Advis pour dresser une bibliothèque, présenté a Monseigneur le President du Mesme / par G. Naudé P. — Paris : cher François Targa, 1627. — 167 p.

768. Née de la Rochelle J. F. Discours sur la Science Bibliographique et sur les devoirs du Bibliographe // Bibliographie instructive / par G. F. de Bure, le jeune. —Paris, 1782. —T. 10. —P. XI-XXXII.

769. Otlet P. L'avenir du Livre et de la Bibliographie // Bull. Inst. Intern, de Bibliographie. — 1911. — T. 16. — P. 275—296.

770. Otlet P. Traité de Documentation : Le livre sur le Livre : théorie et pratique / Paul Otlet. — Bruxelles, 1934. — 421, VIII p.

771. Otlet P. Selected essays of Paul Otlet / transi, and ed. with an introduction by W. Boyd Rayward. — Amsterdam etc. : Elsevier, 1990. —XIII, 1., 256 p.

772. Peignot E. G. Dictionnaire raisonné de Bibliologie. / par G. Peignot. — Paris, 1802. —T. 1—2 ; Supplément. — Paris, 1804.

773. Polard A. W. Bibliography // Encyclopedia Britannica. — 14th ed. — 1929. — Vol. 3. — P. 539—541.

774. Prâce ruské, ukrainské a bëloruské emigrace vydané v Ceskoslovensku, 1918—1945. — Praha, 1996. —Dil l,sv. 1—2.

775. RulikowskyM. Zakres i zadania ksiçgoznawstwa / Mieczyslaw Rulikowsky. — Warszawa, 1916. — 36 s.

776. Rulikowsky M. Kurs ksiçgoznawstwa / Mieczyslaw Rulikowsky. — Warszawa, 1917. — 107 s.

777. Shifflet O. L. Clio's claim: The role of historical research in library and information science // Libr. Trends. — 1984. — Vol. 32, N 4. — P. 385— 406.

778. Schmidt Ch. Un cours de bibliographie à la fin du XVIII sciècle // Le bibliographe moderne. — 1899. — T. 3. — P. 113—127.

779. Schneider G. Handbuch der Bibliographie / G. Schneider. — 3. univer. Aufl. — Leipzig, 1926. — XVI, 544 S.

780. Stohryn D. M. The rice and fall of book studies in Ukraine // Books, libraries and information in Slavic and East European studies : proc. of the Second Intern. Conf. of Slavic Librarians and Inform. Specialists. — N. Y., 1986.— P. 17—27.

781. Vrtel-Wierczynski S. Teoria bibliografii w zarysie / Stefan Vrtel-Wierczynski. — Wroclaw : Wyd-wo Zakladu Narodowego imenia Ossolinskich, 1951. —278 s.V V

782. Zivny L. J. Bibliografie cizi a ceska / Ladislav J. Zivny. — V Praze : Cesky bibliograficky üstav, 1919. — 30, 2. s.V r

783. Zivny L. J. Tridëni bibliologické : Uvod do theorie a praxe tridëni• Vbibliotecniho a bibliologického / Ladislav J. Zivny. — V Praze : Stanislav Minarik, 1920. — 173, 1. s.V

784. Zivny L. J. Nové poslâni knihoven ä üstavy informacni / LadislavV (J. Zivny. — V Praze : Prometeus, 1923. — 37, 1. s.— (Sbirka prednâsek a rosprav technickych a hospodärskych ; sv. 10).V

785. Zivny L. J. Rukovét' bibliografie. I. Nauka o popisu / Ladislav J. Zivny. — V Praze : Naklad. Kvasnicka a HampI, 1924. — 210, 4. s.

786. Zivny L. J. Rukovét' bibliografie. II. Nauka o katalogu / Ladislav J. Zivny. — V Praze : Spolek ceskoslovenskych kníhovnikú satní tiskárna, 1932. —32 s.

787. Sborník vénovany oslavé Zivného / red. B. Koutnik. — V Praze : NakI. Ustíedního spolku ceskoslovenskych kníhovnikú, 1935. — 240 s.

788. Ladislav Jan Zivny (1872—1949) // Ctenár. —1989. — Roe. 41, c. 5. —S. 164—165.Архивные материалыАрхив РНБ:

789. Ф. 2, оп. 12, ед. хр. 17. (Штаты и смета расходов НИИ книговедения при Государственной публичной библиотеке на 1928— 1929 гг.).

790. Ф. 2, оп. 16, ед. хр. 161. (Краткий отчет о работе НИИ книговедения за период с 1920 по 1932 год включительно).

791. Ф. 7, 1923, ед. хр. 56. (Биографические материалы М. Н. Куфаева)

792. Ф. 10/1, л. д. 2232. (Личное дело М. Н. Куфаева).Отдел рукописей РНБ (ОР РНБ):

793. Ф. 41, ед. хр. 45. (Гребенщиков Я. П. К небольшому курсу по библиографии : материалы и заметки, 26 февр. —10 марта 1924 г.).

794. Ф. 41, ед. хр. 163. (Письмо Я.П.Гребенщикова В. Э. Банку, 1928 г.).

795. Ф. 44, ед. хр. 108, 109. Материалы В. Э. Банка по теории библиографии (1930-е гг.), в т. ч. тезисы доклада «Основные вопросы теории библиографии, имеющие актуальное значение».

796. Ф. 76, ед. хр. 58. (Ленинградское общество экслибрисистов. Протоколы (№ 1—172) общих собраний общества, 1922—1929).

797. Ф. 76, ед. хр. 65. (Ленинградское общество библиофилов. Протоколы (№ 1—50) общих собраний общества, 1923—1926).

798. Ф. 76, ед. хр. 67—69. (Ленинградское общество библиофилов. Протоколы (№ 52—143) общих собраний общества, 1927—1931).

799. Ф. 76, ед. хр. 71. (Ленинградское общество библиофилов. Издательская комиссия. Материалы по организации и деятельности, 1923—1931).

800. Ф. 76, ед. хр. 86. (Всероссийское общество филателистов. СевероЗападный отдел. Секция библиофилов и эклибрисистов. Протоколы (№ 1—46) общих заседаний секции).

801. Ф. 76, ед. хр. 95. (Ленинградское общество коллекционеров. Секция библиофилов и экслибрисистов. Протоколы 93 заседаний, 1933—1937).

802. Ф. 76, ед. хр. 141. (Ленинградское общество коллекционеров. Материалы по ликвидации общества, 1939 г.).

803. Ф. 76, ед. хр. 430. (Письма М. Н. Куфаева к А. Г. Биснеку).

804. Ф. 316, ед. хр. 67. (Состав НИИ книговедения в 1927/1928 академическом году

805. Ф. 316, ед. хр. 73. (НИИ книговедения. Приказы по реорганизации структуры института; темы научных работ, 1933 г.).

806. Ф. 316, ед. хр. 83. (НИИ книговедения: реорганизация деятельности, 1925—1926 гг.).

807. Ф. 316, ед. хр. 206 (НИИ книговедения. Протоколы пленарных заседаний, 1926—1933).

808. Ф. 316, ед. хр. 318. (Ильинский Л. К. Рецензия на кн.: Фомин А. Г. Библиография : программа. Л., 1926).

809. Ф. 316, ед. хр. 330. (Рецензия К. Довганя на кн.: Фомин А. Г. Книговедение как наука. Л., 1931).

810. Ф. 316, ед. хр. 364. ( Заседания I и II секций НИИ книговедения, 1926 г.).

811. Ф. 316, ед. хр. 367. (НИИ книговедения. Секция теории, методологии и истории книговедения. Протоколы заседаний, 1928— 1930).

812. Ф. 316, ед. хр. 393. (НИИ книговедения. Секция по изучению экономики, производства и социальной роли книги. Протоколы заседаний, 1927—1929 гг.).

813. Ф. 1236, ед. хр. 2. (Письма Н. В. Здобнова, Н. К. Никольского и др. к М. Н. Куфаеву).Отдел рукописей РГБ (ОР РГБ):

814. Ф. 457, картон 4, ед. хр. 3. (Троповский Л. Н. Замечания по итогам работы I Всероссийского библиографического съезда, 1926 г.).

815. Ф. 457, картон 4, ед. хр. 7. (Троповский Л. Н. Значение библиографии : тез. докл., 1938 г.).

816. Ф. 457, картон 5, ед. хр. 19. (Троповский Л. Н. Библиография и комплектование массовых библиотек: план-проспект учеб. пособия, 1935 г.).

817. Ф. 477, картон 2, ед. хр. 9. (Ульянинский Н. Ю. Лекции по библиографии).

818. Ф. 477, картон 4, ед. хр. 36. (Письма М. Н. Куфаева Н. Ю. Ульянинскому, 1926—1931 гг.).

819. Ф. 477, картон 5, ед. хр. 50. (Куфаев М. Н. Библиология: план работы, 1926).

820. Ф. 573, картон 2, ед. хр. 17. (Боднарский Б. С. Библиография как наука: доклад, готовившийся к I Всероссийскому библиографическому съезду).

821. Ф. 573, картон 3, ед. хр. 4. (Боднарский Б. С. Преподавание книговедения в России и СССР: материалы).

822. Ф. 573, картон 36, ед. хр. 38. (Письма Б. С. Боднарского к Полю Отле).

823. Ф. 573, картон 41, ед. хр. 55. (Письма М. Н. Куфаева к Б. С. Боднарскому, 1921—1933).

824. Ф. 573, картон 43, ед. хр. 36. (Письма Поля Отле к Б. С. Боднарскому).

825. Ф. 573, картон 44, ед. хр. 62. (Письма С. О. Сирополко к Б. С. Боднарскому).Рукописный отдел Института русской литературы (РО ИР ЛИ):

826. Ф. 147, ед. хр. 35. (Русское библиологическое общество. Протоколы заседаний).

827. Ф. 147, ед. хр. 36. (Русское библиологическое общество. Журналы заседаний, 1924—1926 гг.)

828. Ф. 147, ед. хр. 111. (Писарев А. Л. О библиографии и понятиях, с ней связанных: рукопись).

829. Ф. 153, ед. хр. 1—3. (Лисовский Н. М. Заметки по библиографии: наброски, материалы).

830. Ф. 153, ед. хр. 5. (Лисовский Н. М. Заметки по книговедению и библиотековедению).

831. Ф. 153, ед. хр. 52. (Лисовский Н. М. Биографическая заметка: о начале работы над указателем «Русская периодическая печать».).

832. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 1. Материалы А.Г.Фомина по истории русской библиографии XI—XVII и частично XVIII вв..

833. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 4—6. Материалы А.Г.Фомина по истории русской библиографии XIX—XX вв..

834. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 25, 26. Материалы А. Г. Фомина по теории библиографии.

835. Ф. 568, ед. хр. 28—31. Материалы А. Г. Фомина по методологии и методике библиографии.

836. Ф. 568, ед. хр. 47. Материалы А. Г. Фомина по книговедению — конспект работы К. Довганя, выписки, отзывы.

837. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 173—174. (Научно-исследовательский институт книговедения : материалы, протоколы заседаний).

838. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 196. (1-й и 2-й Всероссийские библиографические съезды: материалы, докладные записки).

839. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 276. (Автобиография M. Н. Куфаева, 1920/1921 гг.).

840. Ф. 568, on. 1, ед. хр. 510. Л. 177—171 об, 181—186. (Фомин А. Г. Русская библиография в 1917—1927 гг.: докл., тез. докл., изложение докл. и его обсуждение 25 нояб. 1927 г. в Русском библиологическом обществе.).

841. Ф. 568, оп. 2, ед. хр. 53—56. (Письма Б. С. Боднарского к А. Г. Фомину).

842. Ф. 568, оп. 2, ед. хр. 155. (Письма Я.П.Гребенщикова к А. Г. Фомину).

843. Ф. 568, оп. 2, ед. хр. 197. (Письма Н. В. Здобнова к А. Г. Фомину).

844. Ф. 568, оп 2, ед. хр. 285. (Письма M. Н. Куфаева к А. Г. Фомину, 1920—1923 гг.).

845. Ф. 568, оп. 2, ед. хр. 346. (Письма Ю. А. Меженко к А. Г. Фомину, 1928—1929 гг.).Центральный государственный архив литературы и искусства.С.-Петербургский филиал (ЦГАЛИ СПб.):

846. Ф. 306, on. 1, ед. хр. 381. (Материалы об организации Техникума печати при НИИ книговедения).

847. Ф. 306, оп. 2, ед. хр. 45 (Государственная публичная бибилиотека (ГПБ). Анкеты, автобиографии сотрудников, 1924—1925 гг.).

848. Ф. 306, оп. 2, ед. хр. 56 (ГПБ. Автобиографии, переписка с ГПБ).

849. Ф. 306, оп. 2, ед. хр. 65 (ГПБ. Автобиографии, заявления, 1929—1930 гг.).

850. Ф. 306, оп. 2, ед. хр. 90. (НИИ книговедения. Материалы 1920-х гг. по 1931 г.).

851. Ф. 306, оп. 2., ед. хр. 226. (Личное дело M. Н. Куфаева со сведениями о его работе в Российской книжной палата и НИИ книговедения).С.-Петербургский филиал Архива РАН (ПФА РАН):

852. Ф. 4, оп. 4, ед. хр. 1574. (Биографические матералы M. Н. Куфаева).

853. Ф. 158, оп. 7, ед. хр. 828. Тезисы доклада М. П. Николаевой-Бергиной по вопросам видовой структуры библиографии.Центральный государственный архив историко-политическихдокументов, г. Санкт-Петербург (ЦГАИПД):

854. Ф. 1728, ед. хр. 537079 (Личное дело П. И. Болдина)

855. Ф. 9, on. 1, ед. хр. 109. (Северо-Западное бюро ЦК ВКП (б). Общий отдел. Протоколы заседаний).Научно-библиографический архив Российской книжной палаты,г. Москва (НБА РКП):

856. Ф. 1, оп. 19, ед. хр. 1. Материалы о работе М. Н. Куфаева в качестве представителя Российской центральной книжной палаты в Ленинграде, 1922—1931.

857. Ф 1, оп. 19, ед. хр. 4. Обследование М. Н. Куфаевым типографий и организаций Главлита, а также книгохранилищ в городах Казани, Омске, Томске, Иркутске, Чите, Хабаровске, Владивостоке.

858. Ф. 1, оп. 19, ед. хр. 7. О работе М. Н. Куфаева в редколлегии журнала «Библиография».

859. Ф. 1, оп. 19, ед. хр. 8. (Переписка М. Н. Куфаева с РЦКП по вопросам научной и общественной деятельности, 1923—апр. 1935 г.).

860. Ф. 1, оп. 19, ед. хр. 11. (Рецензия М. Н. Куфаева на книгу М. Ф. Яновского «О книге»).

861. Ф. 1, оп. 19, ед. хр. 16. Замечания (в основном идеологического характера) по обзору М. М. Куфаева «Книговедение в 1927 году».

862. Ф. 1, оп. 35, ед. хр. 48. (Лисовский Н. М. Библиография: цикл лекций, прочит, в Ун-те им. А. Л. Шанявского в ноябре-декабре 1916 г.).Институт рукописей Национальной библиотеки УкраиныНациональной Академии наук Украины (г. Киев):

863. Ф. 47, ед. хр. 5. Положение об Украинском научном институте книговедения (УНИК).

864. Ф. 47, ед. хр. 27. Протоколы заседаний Децимальной комиссии Одесского библиотечного объединения.

865. Ф. 47, ед. хр. 90. Переписка Л. У. Быковского с УНИК.

866. Ф. 47, ед. хр. 91. Связи УНИК с зарубежными учреждениями и обществами, переписка с ними.

867. Ф. 47, ед. хр. 318. Рукопись Л. У. Быковского об Украинской книжной выставке в Праге.

868. Ф. 52, ед. хр. 349—350. Переписка Л. У. Быковского со Всенародной библиотекой Украины и ее директором С. Ф. Постернаком.