автореферат диссертации по архитектуре, 18.00.01, диссертация на тему:Поселения российских немцев.

ВВЕДЕНИЕ.,.

Глава I. ВНУТРЕННЯЯ КОЛОНИЗАЦИЯ В РОССИИ И ВОЛНЫ РАССЕЛЕНИЯ ИНОСТРАНЦЕВ В XVIII — XVIII ВВ.

1.1. Внутригосударственная колонизация, мотивы иммиграционной политики.

1.2. Кампании поселения иностранцев.

Глава II. ФОРМИРОВАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ОСНОВНЫХ АРЕАЛОВ ПРОЖИВАНИЯ РОССИЙСКИХ НЕМЦЕВ II. 1. Система немецких поселений (колоний) в регионах

II. 1.1. Поволжье.

II. 1.2. Причерноморье и Приазовье.

II. 1.3. Санкт-Петербургская губерния.

II.2. Миграции российских немцев в конце XIX — начале XX в. и новые формы расселения

11.2.1. Внутригосударственные миграции.

11.2.2. Страны Северной Америки.

11.2.3. Страны Латинской Америки.

Глава III. АРХИТЕКТУРНЫЕ ПРОТОТИПЫ

И ОСОБЕННОСТИ ИХ ТРАНСЛЯЦИИ

III. 1. Материал наследования.

III.2. Воспроизведение и адаптация черт традиционного зодчества.

Глава IV. ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА И ГОСУДАРСТВО IV. 1. Государственное регулирование архитектурно-строительного процесса в колониях

IV. 1.1. Стартовая поддержка, заселение.

IV. 1.2. Регламентация, контроль, образцовое строительство.

IV.1.3. Профессиональное проектирование, стиль.

IV. 2. Практика массового строительства

IV. 2.1. Планировка поселения и двора.

IV.2.2. Типы жилого дома.

IV.2.3. Культовые здания.

IV.2.4. Строительные навыки и умения.

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью фундаментального изучения традиционного зодчества полиэтнических регионов России, определения условий устойчивости и изменчивости материальной культуры; связана с обеспечением историко-теорети-ческой базы анализа и моделирования современных расселенческих процессов.

Результаты исследовательских проектов, предпринятых теоретиками и историками зодчества в последние годы, убеждают в том, что картина архитектурного процесса лишь условно может быть воспроизведена по традиционным критериям классификации (стиль, канон, направление и другие). Такие стройные конструкции грешат приблизительностью; главенство общих закономерностей заслоняет собой, затеняет сомножество факторов, делающих любой историко-архитек-турный фрагмент неповторимым, разносторонним и подвижным.

Расширение поля исследований, круга работ по региональной тематике, дающих науке новый или даже неожиданный фактический материал, обнаруживает существование сильных подспудных «пластов», изредка вырывающихся на поверхность архитектурного процесса, но корректирующих его, подчас до неузнаваемости. Такого рода «пласты» оказываются куда более самодостаточными, стабильными, чем хрестоматийный верхний слой.

Это относится, например, к традиционной архитектуре1, особенно к архитектурной среде сложных по этническому составу регионов. Опосредованность ее эволюции многими обстоятельствами и условиями, разнонаправленность динамических моментов, наслоение неоднородных или полярных тенденций усложняют задачи анализа, но и придают этой сфере исследований дополнительную привлекательность.

Один из показательных примеров, дающих обширный материал для исследования — архитектурно-строительная культура немецкой диаспоры в России. Наиболее полно этническая традиция реализовалась в регионах (Поволжье, Причерноморье, Приазовье), где немцы проживали компактными ареалами в специальных поселениях — колониях. Их устройство началось по инициативе государства (заселение и хозяйственное освоение свободных окраинных земель) с 1760-х гг. Процесс продолжался и в XIX в. — к его исходу число немецких селений в империи (без учета Прибалтики и Царства Польского) достигало 1600, с общим числом жителей до 1 150 600 человек, в том числе в Поволжье — 402 565, в прочих частях России (Урал, Сибирь и другие)

104 423, в Причерноморье и Приазовье — 377 780, в остальных частях Украины (Волынь и другие) — 209 073, на Кавказе — 56 729.

Переселенческая архитектура»2, в массе непрофессиональная, вызрела за полтора столетия в узнаваемую тенденцию, обрела собственный выразительный язык, отличавший ее от первоисточника, выделявший ее в новом контексте. Устойчивость и потенциал явления иллюстрируют поселения «второго порядка», основанные в конце XIX начале XX в., в ходе новой (центробежной) фазы миграций российских немцев (в Азиатскую часть России, страны Северной и Южной Америки): их материальная среда представляла собой почти точный слепок с поволжского, причерноморского и других оригиналов. Можно допустить, что термин «переселенческая архитектура» собирательно характеризует динамическое целое — значительную ветвь «внешней» (негерманской) немецкой материальной культуры, прямо или опосредованно связанную с Россией.

Предметом анализа является процесс трансляции традиционной архитектуры, ее развития в поликультурном пространстве регионов — от привнесения образца, через формирование самостоятельности явления, к дальнейшему переносу, распространению и видоизменению его признаков.

Объект исследования — расселенческая и архитектурно-строительная практика, выразившаяся в размещении, планировке и застройке немецких поселений в важнейших российских ареалах, а также в исходных (немецкие государства) и некоторых наследных (внутренних и зарубежных) по отношению к ним регионах.

Границы исследования. Хронологические — обнимают более полутора столетий — с середины XVIII в. до 1930-х гг. Географические — охватывают основные, показательные ареалы, связанные процессом трансляции явления: земли Баден-Вюртемберг, Гессен, Рейнланд-Пфальц и некоторые другие (Германия), регионы Нижнего Поволжья, Северного Причерноморья и Приазовья, Сибири (Россия, Украина, Казахстан), отдельные штаты и провинции государств Америки (США, Канада, Аргентина, Бразилия). Тематические — вмещают вопросы истории развития переселенческой архитектуры, а также теории формирования, существования и наследования материальной культуры характерного этнического сообщества, выраженной в архитектуре.

Изученность вопроса. Фон, на котором развивалось явление, рисуют исследования обширного тематического диапазона, обращенные к периоду XVIII — XX вв. в истории России3. К сожалению, трудно опереться на актуальную историографию российско-германских связей — межгосударственные отношения лишь косвенно (и, чаще, неблагоприятно), влияли на бытование этнических немцев в России.

Для корректировки понятийного ряда существенны труды по теории национальной культуры, проблемам ее формирования, «внешней» — и самоидентификации, устойчивости как социально-исторического, мировоззренческого, поведенческого феномена4.

Методология изучения архитектуры как важнейшей части национальной культуры разработана коллективом ученых ЦНИИТИА— ВНИИТАГ—НИИТАГ5, а также представителями некоторых региональных научных школ6.

Литература собственно о немцах в России широка по географии (отечественным и зарубежным специалистам знакомы практически все, от основных до самых малозаметных, исторические районы проживания российских немцев, пути их межрегиональных, межгосударственных и межконтинентальных миграций) и тематике (от крупномасштабных источниковедческих, статистических, экономгеографиче-ских, культурологических, этнографических работ до фамильных историй); она систематизирована в различных библиографиях [I—116; I—123; I—177; I—193; I—207], основные из которых используются в настоящей работе.

Фундаментальные общие труды — «Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России» А.А. Клауса [I—50], «Из истории иностранной колонизации в XVIII в. (по неизданным архивным документам)» Г.Г. Писаревского [I—74], «Die Auswanderung aus Deutschland nach RulSland 1763 — 1863» К. Штумпа [I—210] и некоторые другие7 — содержат базовую, хрестоматийную информацию для изучения культуры российских немцев. Опорные исследования существуют и по группам поселений, сосредоточенным в важнейших регионах — в Поволжье8, Причерноморье9, Петербургской губернии10, Сибири11 — а также по городскому немецкому населению12.

Представительны работы по гомогенным группам, образованным российскими немцами по переселении их на рубеже XIX — XX вв. в США и Канаду13, страны Южной Америки14 (в частности, в Аргентину и Бразилию).

На таком фоне особенно заметна скудность трудов, затрагивающих архитектурно-градостроительную историю выбранного нами этнического сообщества. Эта практика до недавнего времени даже не была определена как самостоятельный объект научного интереса и, в силу различных для российских и германских исследователей причин, мало изучена специально. Фактическое табу на исследования истории российских немцев, существовавшее в СССР в 1940-е — 1980-е гг., не способствовало интересу советских ученых к этому фрагменту архитектурного наследия; соответственно для германских специалистов осложнялись возможности доступа к архивным материалам или проведения натурных обследований. Существенно и то, что лишь относительно недавно наметился поворот отечественной историко-архитек-турной науки к тематике региональной (в том числе непрофессиональной) архитектуры. Немногочисленные публикации касаются отдельных сторон, фрагментов явления либо отдают предпочтение проблематике истории, этнографии и других смежных наук, изредка интегрируя в нее архитектуроведческие вопросы.

Этот недлинный ряд открывается работой Э. Коха (1931 г.): специальный раздел своей диссертации [I—159. С.24—32] он отвел рассмотрению архитектурно-строительных особенностей немецких колоний под Санкт-Петербургом: планировки селений, участков-домовладений, типов жилых и хозяйственных построек; представил аналитические схемы типов дома и двора.

Один из разделов книги Й. Штаха (1938 г.) о немцах в Азиатской части России [I—203. С.80—91] посвящен строительным отличиям колоний, расположенных в Сибири.

Почти одновременно (1939 г.) появилась публикация К. Крамера «Die Architektur in den wolgadeutschen Dorfern» [I—126]. Несмотря на малый объем, обзорность изложения, она знаменательна тем, что впервые назвала имя явления.

После долгого перерыва, в 1960 г., публикуется статья А.В. Малиновского «Жилище немцев-колонистов в Сибири» [I—55] — первый отечественный опыт обращения к архитектурно-строительной практике немецких колоний в России. Наш интерес к работе связан еще и с тем, что значительная часть немецких сел в Сибири была основана в конце XIX — начале XX в. переселявшимися туда волжскими колонистами. В статье установлены особенности характерных жилых построек в немецких селах Новосибирской области; рассмотрены их типология, планировочные и объемно-пространственные решения, строительные приемы; указывается на заданность такой архитектуры поволжским источником.

Весомы работы Й. Шнурра, в особенности статья «Die Siedlung, der Hof und das Haus der Russlanddeutschen» (1968 г.), с подзаголовком «Eine geographisch-volkskundliche Betrachtung» («Фольклорно-геогра-фический аспект») [I—199]. Он привлек и проанализировал большой материал по застройке колоний в регионах России (в том числе Поволжье, Причерноморье), их планировочным особенностям, приемам организации участков-домовладений, устройству жилых домов, конструктивным решениям и декору. Особенно пристально рассмотрено влияние бытового уклада колонистов на планировку и внутреннее убранство зданий. Заслуживают внимания, в нашем контексте, и другие труды этого специалиста: в двухчастной монографии (1978, 1980 гг.) по истории евангелическо-лютеранской и католической церквей в России [I—197; I—198] обнаруживается немало атрибуций, описаний культовых построек в колониях и городах.

Интересные и разносторонние исследования разворачиваются усилиями украинских ученых: Г.П. Петришина, О.П. Олешко и другие обращаются к архитектурно-градостроительному наследию немецких колоний Галиции; В.И. Тимофеенко публикует материалы по строительству колонистских церквей на Юге Украины [I—99].

Можно упомянуть недавнюю публикацию Е.А. Горобцовой «Классическое жилище поволжского немца в конце XIX — начале XX вв.» [I— 29], где с позиций этнографа представлены наблюдения планировки и интерьера типичных домов, собранные сотрудниками Саратовского областного музея краеведения в ходе экспедиций в районы Саратовской области (1993, 1995 гг.).

Самостоятельную группу составляют несколько архитектуровед-ческих статей, опубликованных в национальных сборниках и журналах американскими исследователями15, обозревающими особенности поселений и построек немцев — выходцев из России. Отмечается массовый (folk-) характер явления, подтверждается его устойчивость в новой среде, выявляются привнесенные (immigrant-) черты планировки, застройки и декора, публикуется убедительный графический материал. Акцентируется «американизация» приемов расселения — переход от крупных сел к фермам (укажем, впрочем, на аналогию — хутора и отруба в России начала XX в.); отмечаются изменения типологического ряда — в сторону увеличения доли и расширения диапазона производственных объектов. Основательны также изыскания Р. Фризена по постройкам меннонитов, опубликованные в канадской периодике.

Однако в целом представленный коллаж далеко недостаточен для объемного представления о явлении; труды, в которых оно рассматривалось бы комплексно, совсем не встречаются; многие положения обозреваемых работ требуют интерпретации в категориях архи-тектуроведческой науки. Очевидна необходимость сопоставления хода эволюции переселенческой архитектуры в нескольких показательных ареалах, а также активного привлечения материалов по традиционной архитектурной культуре германских государств и территорий, характеризующих базу немецкого этнического зодчества в России.

Научная новизна. В диссертации впервые рассмотрена динамика трансляции традиционной немецкой архитектуры как важной части национальной культуры: от привнесения опорных образцов, через их естественную адаптацию, корректировку и усложнение в полиэтнической среде, к накоплению нового качества, новой выразительности. Материал исследования позволяет проследить и ранее не изучавшееся «эхо» процесса: очередной перенос уже интегрированного в новый контекст явления в «третьи» регионы.

Определено понятие немецкой переселенческой архитектуры в России; предпринята попытка разносторонней реконструкции и комплексного анализа архитектурно-градостроительного наследия российских немцев.

Цель исследования — выявить особенности и характер переселенческой архитектуры как системного явления, представленного и получившего развитие в конкретных регионах. Сформулированная таким образом цель подразумевает две группы задач. Базовые задачи: реконструировать механизм и формы трансляции архитектуры как части народной культуры; установить роль традиции в формировании этнического зодчества; выявить важнейшие факторы (конфессиональные нормы, бытовой уклад, строительные умения и другие), определяющие характер явления; рассмотреть способы и результаты взаимодействия этнической архитектуры и государственных институтов; определить условия устойчивости и изменчивости переселенческой архитектуры в сложной по этническому составу культурной среде.

Подчиненные задачи: провести анализ немецких прототипов, послуживших одним из источников переселенческой архитектуры в России (планировка поселений; типы жилых домов и дворов; виды традиционных общественных построек); обозначить признаки и черты своеобразия переселенческой архитектуры; исследовать пути и результаты переноса явления из «старых» поселенческих ареалов в «новые» (конец XIX — начало XX в.). Методика и источники исследования. Используется комплексный подход к привлечению, анализу, обобщению материалов: научной литературы и дополнительных источников, архивной документации, результатов натурных обследований. При недостаточности объема проектных документов, объяснимой преобладанием в изучаемом объекте доли непрофессионального строительства, существенно возрастает значение методов и подходов смежных областей науки — истории, культурологии, этнографии (например, антропологический, историко-демографический) — и связанных с ними групп источников.

Работа базируется на проведенных в последние годы источниковедческих изысканиях в архивах, музеях и библиотеках России и Германии16, а также на результатах натурных обследований характерных поселений и построек. В научный оборот вводится большой объем новых документов", фактических данных и аналитических результатов.

К основным источникам относятся исследования традиционной архитектурно-строительной культуры немецких земель, в том числе: библиографии; энциклопедии, альбомы, атласы; монографические и диссертационные труды (А. Хельбока, В. Маркса, Р. Мильке, К. Тиде, Г. Винтера, Г. Вольфа и др.); научные сборники; сериальные издания журнальные статьи, промежуточные публикации продолжающихся исследований17).

Используется обширная отечественная и зарубежная литература о немецких поселениях в регионах Российской империи и связанных с ними векторами трансляции явления других странах. Можно отметить, в частности, альманах Землячества немцев из России18, собирающий большой фактический материал, а также выходившие преимущественно в 1920-е гг. серии сборников научных трудов Deutsche Ausland-Institut19 (Штутгарт), которые содержали разностороннюю информацию о немецкой диаспоре во многих странах и регионах.

Дополнительные историографические источники представлены дореволюционными отечественными текстами с описаниями территорий и поселений (журналы научных экспедиций, записки современников, дневники путешественников, мемуары), а также официальными документами, научными материалами и публицистическими свидетельствами периода существования административно-территориальной Автономии немцев Поволжья (1918— 1941 гг.), сначала в форме области (АО), потом республики (АССР). Часть таких текстов опубликована, другие сохранились в архивных и музейных фондах. Архивы располагают и ведомственной перепиской, в том числе по вопросам строительства в колониях, служебными отчетами (описательными, статистическими) губернаторов, местных чиновников, министерских ревизоров и некоторыми другими документальными материалами 2-й половины XVIII — начала XX в.

Иконографические источники представлены картами, схемами (расселенческими, землеустроительными, конфессиональными), планами поселений, проектами построек (1760-х — 1930-х гг.), а также фотографиями и негативами (1880-х — 1930-х гг.). Отдельная группа включает графические реконструкции (профессиональные и любительские) планов колоний, панорам, фрагментов, деталей застройки; зарисовки, кроки, обмеры; современные натурные фотографии объектов.

Перечисленные основные и вспомогательные источники представляются достаточными для фактографического заполнения каркаса исследования; их совокупность позволяет проводить собственно архи-тектуроведческий анализ: составлять сквозные аналитические ряды (например, планировка традиционных сел в германских землях, немецких колоний в Поволжье, Причерноморье, Сибири, Северной и Латинской Америке), соотносить способы организации дворового пространства, композиционные типы построек. Вместе с тем, в контексте сформулированных задач, кажется правомерным построение исследования по проблемному (а не типологическому) принципу, — такой подход отражен в структуре работы.

На защиту выносятся следующие положения диссертационной работы: модель расселения российских немцев во 2-й половине XVIII — начале XX в.; модель переноса и устойчивого преемственного саморазвития традиционной культуры, выраженной в архитектуре. Апробация результатов исследования. Основные результаты, положения и материалы диссертации опубликованы в монографиях «Deutsche Architektur an der Wolga» (1993 г.) и «Поселения немцев в России. Архитектурный феномен» (1999 г.), в отечественных и зарубежных профессиональных изданиях (сборниках статей, журналах), представлены в докладах на международных, всероссийских и региональных научных конференциях, в публичных лекциях и докладах в университетах Бонна, Гейдельберга, Дюссельдорфа, Карлсруэ (Германия). Разделы исследования привлекались для подготовки научных отчетов НИИТАГ РААСН; материалы работы послужили основой написания статей для энциклопедии «Немцы России».

Фрагменты исследованной темы публиковались в СМИ (газеты, журналы), использовались в сценарии документального фильма «Формула флёра» (1992 г.) и цикла короткометражных телевизионных сюжетов о немецких историко-архитектурных памятниках в Поволжье (1992— 1995 гг.), привлекались при подготовке выставочных экспозиций различного характера.

Результаты исследования использовались при разработке следующих проектов: Проект планировки с. Щербаковка Камышинского района Волгоградской области (1991 г.); Архитектурное обоснование реставрации здания Консульства Германии в г. Саратове (1992 г.); Районная планировка группы административных районов компактного проживания немцев на территории Саратовской области (разделы «Историческая записка», «Вариантная модель расселения на территории АССР НП», 1993 г.); Проект реставрации евангелическо-лютеран-ской церкви в г. Марксе (историческая записка, 1993 г.); Комплексная оценка территорий, перспективных для проживания российских немцев в Поволжье (раздел «Немецкие поселения в Саратовском регионе»,

1995 г.); Архитектурное обоснование восстановления католического кафедрального собора св. Клеменса в г. Саратове (в соавторстве,

1996 г.) и других.

Проведена фронтальная инвентаризация немецких поселений и построек, сохранившихся на территории Волгоградской и Саратой-ской областей (1989— 1992 гг.); аннотированные списки выявленных объектов используются при подготовке Свода памятников истории и культуры Саратовской области.

Материалы исследования внедрены в учебно-научный процесс Саратовского Государственного технического университета — используются в качестве базовых аспирантами и дипломниками архитектурно-строительного факультета; подготовлен и читается курс лекций «Национально-региональные особенности архитектуры Саратовского Поволжья».

Теоретическая гипотеза. Механизм распространения, преемственного наследования традиционной немецкой культуры представляется сложным. Однако случайностей в развитии этой культуры и отдельных ее сфер нет — все закономерно, логически взаимосвязано. Так, архитектурно-строительная культура центростремительно собирает те свои части, что казались удаленными, самостоятельными, растворенными в других национально-региональных школах. В то же время очевидно, что взаимопроникновение, напряженный «энергетический» обмен с такими школами обогатили явление, подняли его на новый уровень значимости.

Привлекательна возможность исследования немецкой переселенческой архитектуры в контексте динамического развития «внешней» (здесь: негерманской) немецкой материальной культуры. При этом географический и смысловой центры явления смещаются в один из главных ареалов внешнего расселения немцев в XVIII — XX вв. — в Россию. В нескольких периферийных регионах были организованно созданы, в два приема (1764 — 1773 гг. и 1789 — 1842 гг.), компактные группы немецких поселений (колоний). Эти национально-территориальные образования обладали самоуправлением, социальной и конфессиональной цельностью. Абсолютное большинство колонистов составляли бывшие сельские жители — крестьяне, ремесленники; лишь немногие из поселившихся в российской провинции в XVIII — XIX вв. владели такими специальностями и профессиональными навыками, которые позволяли постоянно жить в городах. Поэтому правомерно классифицировать архитектурно-строительную практику всей суммы упомянутых поселений как самодеятельную, непрофессиональную. Соответственно, необходимо анализировать такую деятельность и оценивать ее результаты по критериям этнического строительного искусства (оригинальность умений и приемов, традиционализм, устойчивость к ассимиляции).

Этническое сообщество сохранило в России свой менталитет, фольклор, репродуцировало культурный, конфессиональный опыт, жизненный уклад. Оказались транслированными и представления о функциональном, объемно-пространственном и формальном решении жилого дома, культового сооружения, их основные типы, способы организации и обустройства общественных (поселение, улица, площадь) и приватных (усадьба, двор) пространств, а также строительные навыки и умения.

Из числа местных факторов на формирование переселенческого зодчества более всего повлияли природно-климатические условия и специфика доступных строительных материалов. Важнейшее значение имело «опекунство» со стороны российских государственных органов, которые предложили, в частности, специальную концепцию расселения иностранцев, разработали первоначальные планировочные схемы для колоний, регулировали процесс строительства. Необходимо указать здесь на методическую важность комплекса перечисленных мероприятий для самого государства, впервые осуществившего, в период подготовки губернской реформы, крупномасштабный эксперимент по организованному основанию, планировке и строительству негородских населенных пунктов.

Стабилизация переселенческой архитектуры как явления продолжалась, в основном, до 1870-х гг. За это время поселения, успевшие четко дифференцироваться по функциональному признаку (аграрные, ремесленно-торговые и др.), получили застройку соответствующего характера. Были эмпирически уточнены важнейшие типы жилых и общественных зданий, приемы и технологии строительства; сложились подходы к организации среды поселений, их благоустройству; был выработан узнаваемый формальный язык, позволяющий классифицировать рассматриваемое явление как надрегиональную стилевую тенденцию.

Набор перечисленных компонентов, прошедших фильтр объективного отбора и поверки практикой, составил цельное и самостоятельное явление, способное стать (и ставшее) базовым при очередных миграциях российских немцев. Эти миграции инициировались рядом возникших в последней четверти XIX в. причин и продолжались, большей частью, до начала первой мировой войны. Их векторы адресовались во внутригосударственные территории (Азиатская часть империи) и за пределы России — в страны американского континента. При этом колонистами воспроизводился как сам способ расселения (компактными локализованными округами), так и архитектурные, строительные составляющие материальной среды колоний. Переселенческая архитектура российских немцев, основанная на традициях этнической материальной культуры и обогащенная архитектурно-градостроительным опытом русского зодчества, сохранила свою цельность, самобытность в новых (наследных) регионах. Поле развития явления не ограничено, таким образом, несколькими регионами России, но здесь остались его географический и смысловой центры; само же переселенческое зодчество приобрело многомерный характер, трансконтинентальный масштаб — и дополнительный интерес для исследования.

Характерность феномена переселенческого зодчества очевидна. На протяжении полутора столетий этническое сообщество развивало собственную (самодостаточную) среду обитания, руководствуясь ментальными представлениями о населенном пункте, улице, дворе, жилом доме, церкви. Путем сложных компромиссов с российскими государственными структурами и, в меньшей степени, с соседними национальными группами, сформировалась самостоятельная ветвь немецкого строительства. Позже, в процессе новых миграций, ее плоды вырастали в новых регионах. Явление переживало второй виток развития, когда прототипом выступала материальная культура, успевшая сложиться в российском эпицентре.

1 Другие дефиниции: этническая, народная, непрофессиональная. Ср.: folk architecture (англ.); Bauer-Architektur, anonyme, ethnische, volkstumliche Baukunst (нем.).

2 Термин впервые предложен применительно к поволжским немцам в работе: [1—96. С. 171].

3 А. Барсукова, В. Бильбасова, М.В. Булычёва, И.И. Георги, А.А. Геракли-това, Е.И. Дружининой, В.М. Кабузана, А.А. Кизеветтера, В.О. Ключевского, А.А. Корнилова, А.Н. Минха, В.А. Осипова, В.П. Семёнова-Тян-Шанского, С.М. Соловьёва и др.

4 А.Н. Гумилёва, И.А. Ильина, Л.З. Копелева, Д.С. Лихачёва, Ю.М. Лотма-на, П.Н. Милюкова, А. Тойнби, Г.П. Федотова, О. Шпенглера, Г.Г. Шпета и др.

5 И.А. Азизян, А.Л. Баталовым, И.А. Бондаренко, А.А. Вороновым, Н.Ф. Гу-ляницким, ИЛ. Бусевой-Давьщовой, А.В. Иконниковым, Е.И. Кириченко, М.Б. Михайловой, ВЛ. Хайтом, О.Х. Халпахчьяном, С.О. Хан-Магомедовым, А.С. Щенковым, Ю.С. Яраловым и др.

6 Г.Н. Айдаровой, С.С. Айдаровым (Казань), В.П. Орфинским (Петрозаводск), Н.В. Ушаковым (С.-Петербург) и др.

7 А. Айсфельда, Д. Брандеса, А.А. Велицына, Д. Дальмана, А. Каппелера, И. Фляйшхауэр, А. Эрта и др.

8 Г. Бауэра, Г. Бератца, Г. Бонвеча, Ж.-Ф. Буррэ, Я. Дитца, Д. Лонга,

И.Р. Плеве, X. Хафы, Д. Шмидта и др.

9 Д. Брандеса, Г. Лейббрандта, Й. Малиновски, А.В. Малиновского, X. Рем-пеля, Й. Штаха и др.

10 Э. Амбургера, П.И. Кёппена, Э. Коха и др.

11 В. Кригера, Л.В. Малиновского, Й. Штаха и др.

12 Э. Амбургера, М. Буш, Д. Дальмана, Ф.В. Духовникова, Б. Ишханьяна, Н.В. Юхнёвой и др.

13 Работы Д. Балленски, Ж.-Ф. Буррэ, Э. Хайера, Г. Гуттенбаха, Т. Клобер-данца, Г. Лемана, М. Миллера, Р. Роуланда, Р. Салле и др.; периодические издания — Journal of the American Historical Society of Germans from Russia. Greley — Lincoln 1971— 1998; Der Bote. Ein mennonitisches Friedensblatt. Saskatoon — Winnipeg 1973 — 1998.

14 Ж.-П. Бланпэна, Ф. Бреполя, И.-Б. Грефе, П. Классена, Т. Коопа, В. Лют-ге, В. Унру, А. Эйхлера и др.

15 Т. Джордана, М. Коопа, С. Людвига, Д. Мерфи, А. Петерсена, У. Шер-мана, К. Халла и др.

16 Архивы и музеи: ГАСО (Саратов); РГИА (С.-Петербург); ЦГАДА (Москва); ЦГВИА (Москва); СМК (Саратов); BArch (Кобленц); IFA, Archiv (Штутгарт); Landsmannschaft der Deutschen aus Ruftland, Archiv (Штутгарт); Freilichtmu-seum Hessenpark (Ней-Аншпах); Freilichtmuseum Sobernheim (Бад-Зоберн-хайм); Schwarzwalder Freilichtmuseum Vogtsbauernhof (Гутах) и другие. Библиотеки: БАН (С.-Петербург); НБ СГУ (Саратов); РГБ (Москва); РНБ (С.-Петербург); IFA, Bibliothek (Штутгарт); Institut fur Europaische Geschichte, Bibliothek (Майнц); Kunstakademie, Bibliothek (Дюссельдорф); библиотеки университетов Бонна, Гейдельберга, Карлсруэ, Фрайбурга, Штутгарта и другие.

17 Например, работы межрегионального научного общества Arbeitskreis fur Hausforschung e.V.

18 Heimatbuch der Deutschen aus Ruftland. H.l—23. Stuttgart: Landsmannschaft der Deutschen aus RuiSland 1954 — 1998.

19 Schriften des Deutschen Ausland-Instituts Stuttgart. A.: Kulturhistorische Reihe. Bd. 1—32. Stuttgart: DAI 1917— 1932; другие серии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Приглашению иностранцев на жительство в регионы Российской империи придавалось во 2-й половине XVIII — начале XIX в. исключительное государственное значение. Условия таких инициатив широко оглашались в Европе, но абсолютное большинство переселившихся составили выходцы из германских государств. Малая заселенность периферийных регионов (Поволжье, Причерноморье, Приазовье и другие) обусловила автономный компактный характер размещения групп поселений (колоний), что впоследствии предстало первостепенным фактором их интенсивного развития. Так, относительная локализация немецкого «элемента» среди соседних этнических групп (русские, украинцы, поволжские и крымские татары, калмыки и другие), подкрепленная реальным самоуправлением колоний, смягчила ассимиляционный эффект, — важное обстоятельство для репродукции материальной культуры.

Обращает на себя внимание планомерность, предрассчитанность кампаний переселения и основания населенных пунктов — инициировались ли они государственными ведомствами или сообществами мигрантов; во втором случае константной была самоорганизация участников процесса. Создание компактных ареалов проживания планировалось изначально, причем поселенцам предлагалась или же доставалась функция первопроходцев (колонизация целинных окраинных территорий); преимущественный род занятий колонистов был аграрным. Основные (фоновые) градостроительные факторы, формировавшие и удерживавшие каркас расселения в районах размещения колоний, варьировались во времени. Факторы, первоначально подразумевавшиеся организаторами кампаний поселения, позже дополнялись либо объективно заменялись новыми. Среди них: наличие по соседству с пятном гомогенного немецкого расселения крупного города, с системой производственных объектов, рынком труда и реализации товарной аграрной продукции; близость транспортно-складского пункта (речной пристани, морского порта, железнодорожной станции). В ряде случаев благоприятное сочетание нескольких факторов имело результатом появление на местах собственных узловых образований, становившихся, в свою очередь, фактором развития системы расселения более крупного масштаба (губерния, провинция, штат).

Цельность рассматриваемых национально-территориальных образований обеспечивалась однородным этническим составом обитателей и их безусловной возможностью группироваться по земляческому (место «выхода») и конфессиональному признакам, — в ряде мест своего компактного проживания немцы оказывались, фактически, количественно преобладающей группой. В свою очередь, она (территориальная, этническая и социальная цельность), в сочетании с самоуправлением обществ свободных сельских хозяев, облегчала воспроизведение, без принципиальных трансформаций, привычных форм поселений. Этому могли бы помешать объективные особенности конкретных мест — главным образом, ландшафтные. Но их сопоставление, на материале различных регионов, показывает тождественность селитебных предпочтений, ограничений и допусков в условиях российских степей, североамериканских прерий и южноамериканской пампы.

Дифференциация колоний -— по способу образования, по порядку (очередности) основания, по хозяйственной ориентации (аграрные, промыслово-торговые, смешанные) — справедлива для всех регионов; менялся лишь баланс поселений, представлявших разные категории. Например, в США доминировали инициативные поселения, в то время как в Канаде или Аргентине их соотношение с пригласительскими было почти равным. Ориентируясь на основные пространственнопланировочные разновидности колоний, правомерно дифференцировать компактную и дисперсную формы селитьбы.

Осуществленное исследование позволило представить модель трансляции и стабильного саморазвития немецкой этнической архитектурно-строительной культуры. На всех этапах развитие архитектуры поселений российских немцев определялось балансом трех составляющих: потенциала самого национального сообщества («привнесенный» традиционализм); характера и интенсивности отношений колонистов с соседними этническими группами; степени вмешательства администрации и других государственных институтов (в формах регулирования, проектирований, контроля). Такая модель применима к анализу явления и в «наследных» странах и регионах.

Вначале, в период основания колоний, определяющей была государственная инициатива, которая нашла выражение в последовательной и стройной концепции заселения и устройства новых населенных мест. Позже, с предоставлением колониям самоуправления, прекращением государственной поддержки, наступил черед материализации привнесенной традиции, конфессионального опыта, бытового уклада этнических немцев. Этот устойчивый и активный потенциал ощутимо реализовался в типологии построек, особенностях планировки домовладений; детерминировал декор зданий, формы благоустройства населенных пунктов. На формирование переселенческой архитектуры влияли местные природно-климатические условия, специфика доступных строительных материалов. Показательно обращение к «европейского вида» капитальной (огнестойкой) застройке, безошибочно выделявшей колонии на фоне соседних селений. Эти основные характеристики соответствуют продолжительному (до конца 1860-х гг.) этапу стабильного саморазвития явления в сообществах «материнских» колоний («сельский» или «колониальный» этап). Ко времени его завершения в региональных группах поселений сложилась зримая школа немецкого строительства; дифференцировались (в том числе по характеру застройки) функциональные виды колоний174; формальные признаки, обогащенные местными элементами, приобретали черты нового, единого выразительного архитектурного языка, синтезировавшего традиции позднего немецкого барокко, ганзейской «кирпичной» архитектуры и черты русского провинциального классицизма.

На следующем («городском») этапе алгоритм развития переселенческого зодчества изменился. Фактор русификации, возведенной в ранг государственной политики, отчасти нивелировал его этническое своеобразие, но и провоцировал реакцию, выражавшуюся в намеренном использовании упомянутого формального языка в городских и даже сельских постройках. С 1870-х гг. эволюционирует, по ряду причин (перенаселенность национальных районов, потеря колонистами льготного правового статуса и самоуправления, эскалация антинемецких настроений в обществе), новая фаза миграций: их векторы стремились теперь из Поволжья, Причерноморья, Приазовья в «третьи» регионы (Азиатская часть России) и страны (преимущественно США, Канада, Аргентина, Бразилия). Установлено с определенностью, что мигрантами транслировался багаж представлений и умений (стилевые предпочтения, планировочные и объемно-пространственные шаблоны, строительные технологии и приемы), обусловленный опытом «сельского» этапа переселенческой архитектуры. Позже, переселенцами 1910-х — 1920-х гг., перенималась уже архитектура, устоявшаяся на своем «городском» этапе. Таким образом, явление переживало второй виток развития, когда в качестве прототипа выступала материальная культура, сложившаяся в российском эпицентре.

Можно констатировать преобладание внутренних эволюционных изменений в архитектурно-строительной культуре российских немцев.

Этнокультурная традиция, «законсервированная» в прочном бытовом укладе и мировоззрении гомогенных сообществ, а позже усиленная всплеском национального самосознания, оказалась устойчивой ко внешним воздействиям и даже способной, в ряде случаев, влиять на окружение, — об этом свидетельствует практика строительства в городах и селах на «немецкий манер»: «Влияние колонистов приблизительно можно обозначить районом верст на 100 вокруг колоний. В селах ближайших к колониям довольно часты постройки немецкого типа» [1—82. С.80].

Динамические процессы, результатом которых предстала немецкая переселенческая архитектура, опирались на логичную модель переноса и саморазвития явления. Исследование показало также относительное преобладание в эволюционном механизме феномена вертикальной составляющей (администрация — колонисты) над горизонтальной (немцы — соседние этнические группы).

Диссертационное исследование, проведенное на обширном и показательном материале архитектурно-строительной практики российских немцев, позволяет сделать заключение о принципиальной возможности, при наличии соответствующих предпосылок и условий (исторических, организационных), переноса этнической архитектурной традиции в новые регионы и страны и ее преемственного развития в системе инокультурного окружения.

174 В эти годы отдельные колонии имели более чем по 10 ООО жителей [I— 171. С. 121].

1. Багалей Д.И. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства. — М., 1887. — 614 с.

2. Бахмутская Е.В. К вопросу об экономическом развитии немецких колоний С.- Петербургской губернии/ / Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика, 1996. С. 158—172.

3. Булычёв М.В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце XIX — начале XX вв.// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. —М.: Готика, 1996. С.210—219.

4. Булычёв М.В. Экономика немецких колоний Саратовского края в первой половине XIX века/ / Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: М-лы рос.-герм. науч. конф. — М.: МСНК, 1995. С. 164—173.

5. Велицын А.А. Немцы в России. Очерки исторического развития и настоящего положения немецких колоний на юге и востоке России. — СПб., 1893. — 280 с.

6. Волжские пристани в Саратовской губернии//Журнал МВД. — СПб., 1837. 4.XXVI. № 11. С.345—348.

7. Воронежцев А.В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа/ / Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика, 1996. С.220—231.

8. Воспоминания Андрея Михайловича Достоевского. — Л.: Изд-во писателей, 1930. — 427 с.

9. Воспоминания П.К. Галлера (Быт немцев-колонистов в 60-х годах XIX столетия). — Саратов: Газ. поволж. немцев, 1994. — 48 с.

10. Выскочков Л.В. Об этническом составе сельского населения северо-запада России (вторая половина XVIII — XIX вв.)/ / Петербург и губерния. Историко-этнографические исследования. — Л.: Наука, 1989. С.113—131.

11. Гаряев P.M. Регулярные планы русских городов как памятники градостроительства XVIII века// Архитектурное наследие и реставрация. —

12. М.: Росреставрация, 1988. Вып.З. С. 131—144.

13. Гейдебрехт Г. Немецкие архитекторы на службе Петра Великого// Немцы в России: историко-культурные аспекты. — М.: ИНИОН РАН, 1994. С.47—62.

14. Георги И.И. Описание обитающих в Российском государстве народов, так же их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и проч. достопамятностей. — СПб., 1799. 4.4. —: 385 с.

15. Гераклитов А.А. История Саратовского края в XVI XVIII веках. — Саратов: Друкарь, 1923. — 376 с.

16. ГернетА. Немецкая колония Стрельна под С.-Петербургом. — СПб., 1910.— 25 с.

17. Гмелин С.-Г. Путешествие по России для исследования трех царств естества. — СПб., 1777. 4.2. — 362 с.

18. Голомбйевский А.А. Князь Григорий Григорьевич Орлов (1734 — 1783)// Русский архив. — М., 1904. Кн.2. С.371—426.

19. Горобцова Е.А. Классическое жилище поволжского немца в конце XIX начале XX вв.// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика,1996. С.381—391.

20. Грабарь И.Э. История русского искусства: В 6 т. — М., 1909 — 1916.

21. Гурвич И.А. Переселения крестьян в-Сибирь. — М., 1888. — 147 с.

22. Дитц Я.Е. История поволжских немцев-колонистов. — М.: Готика,1997. — 496 с.

23. Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1775 — 1800 гг. — М.: АН СССР, 1959. — 280 с.

24. Дружинина Е.И. Южная Украина в период кризиса феодализма 1825— 1860 гг. — М.: Наука, 1981. —216 с.

25. Духовников Ф.В. Немцы, другие иностранцы и пришлые люди в Саратове / / Саратовский край. Исторические очерки, воспоминания, материалы. — Саратов, 1893. Вып.1. С.237—264.

26. Езиоранский Л.К. Фабрично-заводские предприятия Российской империи. — СПб., 1909. — б/с.

27. Ерофеева И.В. Немецкое предпринимательство в цветной металлургии и золотопромышленности дореволюционного Казахстана// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика, 1996. С.252—261.

28. Записки путешествия академика Фалька// Полн. собр. ученых путешествий по России, издаваемое Императорской Академией наук: В 7 т. — СПб., 1824. Т.6. — 546 с.

29. ИвинаЛ.И. Внутренняя колонизация восточной окраины Русского государства в XV — начале XVII в.// Россия на путях централизации. — М.: Наука, 1982. С.94—98.

30. Иордан В.К. Государственное управление немецкими колониями в России во второй половине XVIII — первой трети XIX вв.// Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: М-лы рос.-герм. науч. конф. — М.: МСНК, 1995. С.33—39.

31. Историческое обозрение пятидесятилетней деятельности министерства государственных имуществ. — СПб.: МГИ, 1888. 4.2. — 559 с.

32. История развития мукомольной промышленности в Саратове и его окрестностях. — Саратов, 1909. — 32 с.

33. История российских немцев в документах (1762 — 1992 гг.)/ Сост. Ау-ман В.А., Чеботарёва В.Г. — М.: МИГУП, 1993. — 447 с.

34. Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII — первой половине XIX в. (по материалам ревизий). — М.: АН СССР, 1963. — 230 с.

35. Кабузан В.М. Немецкое население в России в XVIII — начале XX века// Вопросы истории. — М., 1989. № 12. С. 18—29.

36. Каменоломни в Саратовской губернии/ / Журнал МВД. — СПб., 1837. 4.26. № 11. С.341—345.

37. Кауфман А.А. Переселение и колонизация. — СПб., 1905. — 439 с.

38. Кёппен П.И. Об инородческом, преимущественно немецком, населении С.-Петербургской губернии//Журнал МВД. — СПб., 1850. 4.32. С. 181—209.

39. Кизеветтер А.А. Отзыв о сочинении Г.Г. Писаревского «Из истории иностранной колонизации в России в XVIII в.»// Записки Императ. АН по истор.-филолог, отделению. — СПб., 1912. T.XI. № 3. С. 151—200.

40. Клаус А.А. Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России. Вып. 1. — СПб., 1869. — 455+101 с.

41. Ключевский В.О. Курс русской истории: В 4 ч. — М., 1904. 4.1. — 465 с.

42. Ковригина В.А. Немецкая слобода в Москве конца XVII — начала XVIII века// Вопросы истории. —М., 1997. № 6. С.144—149.

43. Ковригина В.А. Ремесленники московской Немецкой слободы в конце XVII — первой четверти XVIII вв.// Русский город. — М.: МГУ, 1990. Вып.9. С. 182—201.

44. Кушева Е.Н. Саратов в третьей четверти XVIII в.//Тр. Нижневолж. обл. науч. общ-ва краеведения. — Саратов, 1928. Вып.35. 4.2. С.1—58.

45. Малиновский Л.В. Жилище немцев-колонистов в Сибири// Советская этнография. — М., I960. №3. С.97—105.

46. Малиновский Л.В. К характеристике некоторых групп переселенцев в Сибирь конца XIX — начала XX в. / / Изв. Сиб. отд. АН СССР. Серия обществ, наук. — Новосибирск, 1980. № 1. Вып. 1. С.98—104.

47. Малиновский Л.В. Немцы в России и на Алтае. — Барнаул: БГПедУ, 1995. — 182 с.

48. Малиновский Л.В. Община немецких колонистов в России и ее региональные особенности в XIX — начале XX века// История СССР. — М., 1990. № 2. С. 175—182.

49. Малиновский Л.В. Основание немецких колоний в России и освоение территории (отграничение и характеристика периода) / / История и культура российских немцев. — Саратов: ПАГС, 1996. Вып.III. 4.1. С.29—38.

50. Мальцева И.Ф. Заселение Нижнего Поволжья во второй половине XVIII — первой половине XIX вв. Дис. канд. ист. наук. — М., 1981. — 225 С.

51. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. — М.: Прогресс, 1993 — 1995.

52. МинхА.Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т.1. Вып. 1-3. — Саратов, 1898— 1901.

53. Минх А.Н. Наша статистика// Труды СУАК. — Саратов, 1903. Вып.23. С. 167—202.

54. Нейдгардт П.П. Исторические и статистические сведения о Сарепт-ской колонии// Журнал МВД. — СПб., 1838. 4.28. № 5. С.245—260.

55. Нейфельд Е.Я. Российские немцы в Оренбуржье (до 1917 г.)// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика, 1996. С. 183—195.

56. Нечаев В.В. Иноземские слободы в Москве в XVI — XVIII вв.// Москва в ее прошлом и настоящем. — М., 1910. 4.II. С. 18—43.

57. Оболенский В.В. Международные и межконтинентальные миграции в довоенной России и СССР. — М.: ЦСУ СССР, 1928. — 136 с.

58. Овсянников А.Н. Географические очерки и картины. СПб., 1878. Т.1. — 335 с.

59. Описание колоний в Саратовской губернии поселенных// С.- Петерб. журнал. — СПб., 1805. № 7. С.102—129.

60. Осипов В.А. Саратовский край в XVIII веке. — Саратов: СГУ, 1985. — 89 с.

61. Остроух И.Г., Шервуд Е.А. Российские немцы: вклад в историю и культуру (XVIII — начало XX вв.)// Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: М-лы рос.-герм. науч. конф. — М.: МСНК, 1995. С. 11—25.

62. Паллас П.-С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. — СПб., 1788. Ч.Ш. Пол.2. — 480 с.

63. Перетяткович Г.И. Поволжье в XV, XVI, XVII и XVIII веках. Очерк из истории края и его колонизации. — М., 1877. — 334 с.

64. Писаревский Г.Г. Из истории иностранной колонизации в XVIII в. (по неизданным архивным документам). — М., 1909. — 340 с.

65. Плеве И.Р. Манифест Екатерины II от 22 июля 1763 г.: обещания и реальность// Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: М-лы росгерм. науч. конф. — М.: МСНК, 1995. С.26—32.

66. Плеве И.Р. Немецкие колонисты и Пугачёв// Культура русских и немцев в Поволжском регионе. Вып.I. — Саратов: ПКЦ, 1993. С. 12—30.

67. Плеве И.Р. Разработка документов о приглашении иностранных колонистов в Россию в середине XVIII века/ / Сообщения Энгельсского краеведческого музея. — Саратов: СГУ, 1997. Вып.5. С. 15—21.

68. Плохотнюк Т.Н. Положение евангелическо-лютеранской церкви в России (конец XIX — начало XX вв.)// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: М-лы междунар. науч. конф. — М.: Готика, 1996. С.312—320.

69. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собрание 1-е: В 45 т. — СПб., 1830.

70. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собрание 2-е: В 55 т. — СПб., 1830— 1884.

71. Поселения иностранцев в России// Энциклопедический словарь/ Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон: В XLI т. — СПб., 1890 — 1904. T.XXIVa. С.672—675.

72. Постников В.Е. Молочанские и Хортицкие немецкие колонии. Хозяйственно-статистический очерк// Сельское хозяйство и лесоводство. Журнал МЗ. — СПб., 1882. 4.139. Кн.2. С.79—99, 221—240.

73. Рихтер К. Из истории гернгутской братской общины и ее архитектуры/ / Сарепта и народы Поволжья (Проблемы взаимодействия национальных культур): Сб. науч. статей. —Волгоград, 1998. С.53—58.

74. Россия. Полное географическое описание нашего отечества/ Под ред. В.П. Семёнова-Тян-Шанского: В 19 т. — СПб., 1899— 1914.

75. Савченко И.А., Дубинин С.И. Российские немцы в Самарском крае. — Самара: СамГУ, 1994. — 99 с.

76. С.-Петербург//Энциклопедический словарь/Изд. Ф.А.Брокгауз, И.А. Ефрон: В XLI т. — СПб., 1890 — 1904. T.XXVIII а. С.291—343.

77. С.-Петербургская губерния//Энциклопедический словарь/Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А.Ефрон: В XLI т. — СПб., 1890— 1904. Т. XXVIIIa.1. С.276—285.

78. Саратовская губерния// Энциклопедический словарь/ Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон: В XLI т. — СПб., 1890— 1904. Т. XXVIIIa. С.409— 416.

79. Сарепта. — Саратов: СГУ, 1995. — 96 с.

80. Сарепта// Северная пчела. — СПб., 1848. № 44. С. 176.

81. Соловьёв С.М. История России с древнейших времен: В 18 кн. — М.: Мысль, 1988 — 1995.

82. Статистические сведения о колонистах ведомства Саратовской конторы иностранных поселенцев// Журнал МГИ. — СПб., 1854. № 4. С.1—8.

83. Статистические сведения о Мелитопольском уезде, за 1838 г.// Журнал МВД. — СПб., 1839. 4.31. С.295—344.

84. Степанов П.Н. Саратовская сарпинка. — Марксштадт, 1920. — 44 с.

85. Терёхин С.О. Вольск — город классицизма в Поволжье/ / Архитектурное наследство. — М.: НИИТАГ, 1995. Вып.38. С.323—332.

86. Терёхин С.О. Национально-региональные особенности архитектуры Среднего Поволжья// Проблемы истории архитектуры: Тез. Всесоюз. науч. конф. — М.: ВНИИТАГ, 1990. 4.II. С. 170—173.

87. Терёхин С.О. Немецкие колонии на Волге в 1830-е годы (строительство и архитектура)// История и культура российских немцев. — Саратов: ПАГС, 1996. Вып.III. 4.1. С.38—55.

88. Терёхин С.О. Переселенческая архитектура в немецких колониях Поволжья// Немцы в России: историко-культурные аспекты. — М.: ИНИОН РАН, 1994. С. 110—126.

89. Тимоф1енко В.I. Церкви шмецьких колошепв у Швденнш Украаш// ЬИмецыа колони в Галичиш. —Льв1в: Манускрипт, 1996. С.343—353.

90. Тилинский А.И. Практическая строительная памятная книжка. Пособие для строителей, домовладельцев и лиц, причастных к строительному делу.—СПб., 1911.—842с.

91. Тихонов В.В. Переселения в России во второй половине XIX в. — М.: Наука, 1978. — 208 с.

92. Фадеев A.M. Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева (1790 — 1867 гг.). — Одесса, 1897. — 256 с.

93. Хайт В.Л. Барокко и барочность в европейской культуре XVII — XVIII веков// Барокко в России. — М.: ГИИ, 1994. С.80—99.

94. Чеснок Е.В. Немецкие колонии Области Войска Донского// Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: М-лы рос.-герм. науч. конф. — М.: МСНК, 1995. С.79—98.

95. Шафранов П.А. Отзыв о книге Г.Г. Писаревского «Из истории иностранной колонизации в России в XVIII в.». — М., 1909. — 21 с.

96. Шрадер Т.А. Правовая и культурная адаптация немецких колонистов в Петербургской губернии в пореформенное время// Петербург и губерния. Историко-этнографические исследования. — Л.: Наука, 1989. С. 132—139.

97. Штах Я. Очерки из истории и современной жизни южнорусских колонистов. — М., 1916. — 266 с.

98. Юхнёва Р.В. Петербург — многонациональная столица// Старый Петербург. Историко-этнографические исследования. — Л.: Наука, 1982. С.7—51.

99. Якименко Н.А. Аграрные миграции в России (1861 — 1917 гг.)// Вопросы историй. — М., 1983. № 3. С. 17—31.

100. Amburger, Е. Ingermanland. Eine junge Provinz Rufilands im Wirkungs-bereich der Residenz und Weltstadt St. Petersburg Leningrad. Koln, Wien 1980. Tb.1-2. — 1047 S.

101. Arrangement of villages and types of houses in the German settlements in Russia, in: Journal of the AHSGR. Lincoln 1987. Vol. 10. № 2. P.32—34.

102. Ballensky, J.J. Die Wolga-Deutschen an der unteren Wolga und in Nord-Amerika. Denver 1924. — 31 p.

103. Baron, S.H. Die Urspriinge der Nemeckaja Sloboda, in: Deutsche und Deutschland aus russischer Sicht. Bd.l. 11—17. Jahrhundert. Miinchen 1988. S.217—237.

104. Behrens, H. Bauernhauser. Hamburg 1988. — 49 S.115116117,118,119,120121,122.123.124.125,126127128129

105. Bendermacher, J. Baufibel fur das Land zwischen Eifel und Niederrhein. Koln 1949. — 82 S.

106. Brandes, D. Die Ansiedlung von Auslandern im Zarenreich unter Katha-rinall., Paul I. und Alexander I., in: Jahrbiicher fur Geschichte Osteuro-pas 34. Stuttgart 1986. H.2. S. 161—187.

107. Brandes, D. Von den Zaren adoptiert. Die Deutschen Kolonisten und die Balkansiedler in NeurulSland und Bessarabien 1751 — 1914. Miinchen 1993. — 549 S.

108. Brandes, D. Wolga- und Schwarzmeerdeutsche im Vergleich, in: ZRR. Essen 1994. S.29—46.

109. Brandes, D., Busch, M., Pavlovic, K. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Miinchen 1994. Bd.l. — 370 S. Brepohl, F., Fugmann, W. Die Wolgadeutschen in Brasilianischen Staate Parana. Stuttgart 1927. — 100 S.

110. Burkey, B.E. «Schoolmaster» Schmidt and his «Family Album». Hays/ Kansas 1986. — 136 p.

111. Cramer, K. Die Architektur in den wolgadeutschen Dorfern, in: DPO. Berlin 1939, № 8/9. S.28—31.

112. Dethlefsen, R. Bauernhauser und Holzkirchen in Ostpreufeen. Berlin 1911. — 66 S.

113. Easterbrook, W.T., Aitken, H.G.J. Canadian Economic History. Toronto 1965.— 606 p.

114. Eichler, A. Rufilanddeutsche in Brasilien, in: WRD. 4. Jarhgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S. 195—202.

115. Epp, G.K. Die deutschen Mennonitenkolonien an der Wolga, in: ZRR. Essen 1994. S.282—303.

116. Epp, G.K. Johann Cornies (1789— 1848) — deutsches Bauerngenie am Schwarzen Meer, in: HDR 1985 — 1989. Stuttgart 1989. S.16—26.

117. Erbe, H. Bethlehem, Pennsylvania. Eine kommunistische Herrnhuter Ko-lonie des 18. Jahrhunderts. Herrnhut 1929. — 192 S.

118. Ferrel, R.H., Natkiel, R. Atlas of American History. New York, Oxford 1987. — 192 p.

119. Friesen, R.P. Die Dorfschule in Furstenau, in: Der Bote. Winnipeg 1993, №31. S.12.

120. Friesen, R.P. Die Mennonitenkirche in Chortitza, in: Der Bote. Winnipeg 1992, № 38. S.8.

121. Friesen, R.P. Die Mennonitenkirche in Landeskrone, in: Der Bote. Winnipeg 1992, №35. S.8.

122. Friesen, R.P. Die Mennonitenkirche in Petershagen, in: Der Bote. Winnipeg 1992, №35. S.8.

123. Friesen, R.P. Die Mennonitenkirche in Rudnerweide, in: Der Bote. Winnipeg 1992, № 39. S.8.с

124. Friesen, R.P. Die Mennonitenkirche in Schonsee, in: Der Bote. Winnipeg1992, № 35. S.8.

125. Friesen, R.P. Schulen in unseren Ansiedlungen, in: Der Bote. Winnipeg1993, № 45. S.8.

126. Fuchs, J. Die Siedlungsformen der Kaukasusdeutschen, in: DPO. Berlin 1940, № 7. S.3—6.144145146147148149150,151.152153.154.155.156.157,158159

127. Gerlach, H. Die Rufilandmennoniten. Ein Volk unterwegs. Kirchheimbolan-den 1992. — 128 S.

128. Gotz, K. In den rulSlanddeutschen Bauernland in Dakota, in: HDR 1963. Stuttgart 1963. S.63—66.

129. Graefe, I.-B. Zur Volkskunde der RuiSlanddeutshen in Argentinien. Wien 1971,— 162 S.

130. Hahnel, J. Hauskundliche Bibliographie. Bd.I. T.l. Miinster 1972. — 296 S.; T.2. Detmold 1974. — 288 S.

131. Helbok, A. Deutsche Siedlung. Wesen, Ausbreitung und Sinn. Halle 1938. — 228 S.

132. Henning, R. Das deutsche Haus in seiner historischen Entwickelung. Strassburg, London 1882. — 184 S.

133. Kappeler, A. Die deutsche Minderheit im Rahmen der russischen Viel-volkerreiches, in: ZRR. Essen 1994. S.14—28.

134. Kindsvater, A. Mein Heimatdorf Huck, in: HDR 1990/1991. Stuttgart 1991. S. 144—148.

135. Kloberdanz, T.J. Die Auswanderung nach Amerika und ihre Auswirkung auf Identitat und Weltanschauung der Wolgadeutschen in RuiSland, in: ZRR. Essen 1994. S. 172—189.

136. Koch, E. Die deutschen Kolonien NordrulSlands. Wurzburg 1931. — 102 S.

137. Koop, M.H. German-Russian Folk Architecture in South Dakota, in: Journal of the AHSGR. Lincoln 1983. Vol.6. № 3. P.35—38.

138. Koop, M.H. German-Russians, in: America's Architectural Roots. Baltimore 1986. P. 130—135.

139. Koop, T. Wolgadeutsche Siedeln im argentinischen Zwischenstromland. Marburg 1979. — 287 S.

140. Krallert, W., Kuhn, W., Schwarz, E. Atlas zur Geschichte der deutschen Ostsiedlung. Bielefeld, Berlin, Hannover 1958. — 33 S.

141. Krieger, V. Wolgadeutsche Siedlungen in Mittelasien und Kasachstan vor dem Ersten Weltkrieg, in: ZRR. Essen 1994. S.81—96.

142. Langin, B. Die Rufilanddeutschen unter Doppeladler und Sowjetstern. Augsburg 1992. — 120 S.

143. Lehmann, H. Das Rufilanddeutschtum in Kanada, in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S. 179—186.

144. Lu.tge, W. Rufelanddeutsche in Argentinien, in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S.237—251.

145. Magirius, H., Mai, H. Dorfkirchen in Sachsen. Berlin 1990. — 224 S.

146. Malinowsky, J.A. Die Planerkolonien am Asowschen Meere, in: Schriften des Deutschen Ausland-Instituts Stuttgart. A: Kulturhistorische Reihe. Bd.22. Stuttgart 1928. — 99 S.

147. Marx, W. Die Saalkirche der deutschen Briidergemeine im 18. Jahrhun-dert. Leipzig 1931. — 82 S.

148. Matthai, F. Die deutschen Ansiedlungen in Rutland. Ihre Geschichte und ihre volkswirtschaftliche Bedeutung fur die Vergangenheit und Zukunft. Leipzig 1866. — 389 S.

149. Mergenthaler, A. Die Wanderungen der deutschen Kolonisten innerhalb Rufilands, in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S.124— 137.

150. Mielke, R. Das deutsche Dorf. Leipzig, Berlin 1920. — 128 S.

151. Mielke, R. Das Dorf. Leipzig 1910. — 290 S.

152. Mielke, R. Der deutsche Bauer und sein Dorf in Vergangenheit und Gegenwart. Weimar 1934. — 128 S.

153. Mielke, R. Die Entwicklung der dorflichen Siedlungen und ihre Beziehun-gen zum Stadtebau alter und neuer Zeit, in: Stadtebauliche Vortrage. Bd.VI. Berlin 1913. H.5. S.5—44.

154. Miller, M.M. Researching the Germans from Russia. Annotated bibliography of the Germans from Russia Heritage Collection. Fargo 1987. — 227 p.

155. Neufeld, J.A. Gnadenfeld — Einst und jetzt, in: HDR 1963. Stuttgart 1963. S. 102—108.

156. Pallas, P.-S. Observation faites dans un voyage entrepris dans les gouver-nements meridionaux de l'Empire de Russie. Leipzig 1799. Т. 1. — 438 p.

157. Petersen, A.J. German-Russian catholic social organization, in: Plains Anthropologist. 1973. Vol.18. P.23—32.

158. Petersen, A.J. The German-Russian Settlement Pattern in Ellis County, Kansas, in: The Rocky Mountain Social Science Journal. 1968. Vol.5. P. 52—62.

159. Porritt, E. Evolution of the Dominion of Canada. New York 1918. — 540 p.

160. Rath, G. Die Rufilanddeutschen in der Vereinigten Staaten von Nord-Ame-rika, in: HDR 1963. Stuttgart 1963. S.22—55.

161. Rebensburg, H. Das deutsche Dorf. Suddeutschland. Miinchen 1914. — 206 S.

162. Reimann, K. Die Rufilanddeutschen in den Vereinigten Staaten, in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S. 172—178.

163. Rempel, H. Deutsche Bauernleistung am Schwarzen Meer, in: Quellen und Materialien zur Erforschung des Deutschtums in Osteuropa (Sammlung Georg Leibbrand). Bd.3. Stuttgart 1941. — 108 S.

164. RiJSling, A. Aus der Geschichte von Blumenfeld im Gebiet Odessa, in: HDR 1955. Stuttgart 1955. S. 153—155.

165. Roche, J. La colonisation allemande et le Rio Grande do Sul. Paris 1959. — 696 p.

166. Roth, E. Die planmassig angelegten Siedlungen im sudwestlichen Banat 1765—1821, in: Osterreichiche Zeitschrift fur Kunst und Denkmalpflege.190,191.192,193,194,195,196,197,198,1992002012022031. Wien 1987. S.8—18.

167. Roth, E. Die planmaJSige Besiedlung des mittleren Donautals, insbeson-dere des Banats, im 18. Jahrhundert, in: Siidostdeutsches Archiv. Bd.XXXII/XXXIII. Munchen 1989/1990. S.90—111.

168. Rowland, R.R. Die demographische Entwicklung der Wolgadeutschen vor 1914, in: ZRR. Essen 1994. S.61—80.

169. Sallet, R. Russian-German Settlements in the United States. Fargo 1974. -207 p.

170. Schempp, H. Gemeinschaftssiedlungen auf religioser und weltanschauli-cher Grundlage. Tubingen 1969. — 362 S.

171. Scheuermann, R.D., Trafzer, C.E. The Volga German Pioneers of the Northwest. Moscow/ Idaho 1985. — 245 p.

172. Schiller, F.P. Literatur zur Geschichte und Volkskunde der Deutschen Kolonien in der Sovietunion fur die Jahre 1764— 1926. Pokrovsk 1927. — 65 c.

173. Schnurr, J. Der Kirchenbau in den deutschen Siedlungen RuiSlands von der Mitte des 18. bis zum ersten Viertel des 20. Jahrhunderts, in: HDR 1963. Stuttgart 1963. S. 109—141.

174. Schnurr, J. Die Kirchen und religiose Leben der RuJSlanddeutschen. Evan-gelischer Teil. Stuttgart 1978. — 400 S.

175. Schnurr, J. Die Kirchen und religiose Leben der RuiSlanddeutschen. Katholischer Teil. Stuttgart 1980. — 416 S.

176. Schnurr, J. Die Siedlung, der Hof und das Haus der Russlanddeutschen, in: HDR 1967/1968. Stuttgart 1968. S.1—64.

177. Schwebel, H. Kirchenbau, in: Theologische Realenzyklopadie. Bd.XVIII. Berlin, New York 1989. S.421—528.

178. Sherman, W.C. Prairie Architecture of the Russian-German settlers, in: Sallet, R. Russian-German Settlements in the United States. Fargo 1974. P.185—195.

179. Sommer, K. Bauernhof-Bibliographie. Leipzig 1944. — 247 S.

180. Stach, J. Das Deutschtum in Sibirien, Mittelasien und dem Fernen Ostenvon seinen Anfangen bis in die Gegenwart. Stuttgart 1938. — 294 S.

181. Stach, J. Die deutsche Kolonie in Odessa, in: Deutsche Erde 1904. Gotha 1904. H.l. S.10—13.

182. Stach, J. Grunau und die Mariupoler Kolonien, in: Quellen und Materia-lien zur Erforschung des Deutschtums in Osteuropa (Sammlung Georg Leibbrandt). Bd.7. Stuttgart 1942. —81 S.

183. Staden, H. Aufzeichnungen iiber den Moskauer Staat, in: Abhandungen aus dem Gebiet der Auslandskunde. Reihe A: Rechts- und Staat swissen-schaften. Bd.34 (5). Hamburg 1964. — 328 S.

184. Stumpp, K. Das Ruftlanddeutschtum in Nord-(Sibirien) und Mittelasien, in: HDR 1964. Stuttgart 1964. S.5—22.

185. Stumpp, K. Das RuJSlanddeutschtum in Ubersee, in: HDR 1963. Stuttgart 1963. S.5—21.

186. Stumpp, K. Das Schrifttum iiber das Deutschtum in Rutland. Eine Bibliographic. Tubingen 1980. — 85 S.

187. Stumpp, K. Die Auswanderung aus Deutschland nach Rutland 1763 — 1862. Tubingen 1974. — 1018 S.

188. Stumpp, К. Die Auswanderung der deutschen Kolonisten aus Rutland (1873— 1914), in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S.162—171.

189. Stumpp, K. Die deutschen Siedlungen im Raum Alt-Samara, Neu-Samara, Ufa/Dawlekanowo, Orenburg, Aktjubinsk und Arkadak, in: HDR 1964. Stuttgart 1964. S.23—30.

190. Stumpp, К. Die einzelnen deutschen Siedlungsgebiete in Ruftland, in: HDR 1955. Stuttgart 1955. S. 17—22.

191. Stumpp, К. Die Rufelanddeutschen. Zweihundert Jahre unterwegs. Stutt gart o.J. — 143 S.

192. Stumpp, K. Die Urheimat der Deutschen Kolonisten in Rutland, in: WRD. 4. Jahrgang 1939. Stuttgart, Berlin 1939. S.l—15.

193. ТегёсЫп, S. Die Typologie der deutschen Bauwerke im Wolgagebiet, in: ZRR. Essen 1994. S.205—222.214

194. ТегёсЫп, S. Industriearchitektur an der Wolga, in: .das einzige Land in Europa, das eine grofie Zukunft vor sich hat. Deutsche Unternehmen und Unternehmer im Russischen Reich im 19. und fruhen 20. Jahrhundert. Essen 1998. S.487—498.

195. Teijochin, S. Deutsche Architektur an der Wolga. Berlin, Bonn 1993. — 88 S.

196. Terjochin, S. Entstehung tind Entwicklung der Umsiedler-Architektur in den deutschen Wolga-Kolonien, in: Zeitschrift fiir Kunstgeschichte. Bd.57. Munchen 1991. H.l. S.l—19.

197. Thiede, K. Alte deutsche Bauernhauser. Konigstein im Taunus 1963. — 112 S.

198. Von den Neu-Saratowschen Kolonisten an der Newa (o.A.), in: DPO. Berlin 1939, № 2/3. S. 17—18.

199. Waetzoldt, S. Bibliographie zur Architektur im 19. Jahrhundert. Bd. 1-8. Nendeln 1977, Bd.7. S.3185—4323. '

200. Walcker-Mayer, W. Orgelbau und Orgelbaugeschichte in Rutland, in: Orgelbau und Orgelmusik in Rutland. Kleinblittersdorf 1991. S.9—82.

201. Winter, H. Das Haus im siidhessischen Raum. Das Bauernhaus, in: Schriften fiir Heimatkunde und Heimatpflege im siidhessischen Raum. H.4. Heppenheim 1950. — 30 S.

202. Wolf, G. Das norddeutsche Dorf. Munchen 1923. — 224 S.