автореферат диссертации по архитектуре, 18.00.01, диссертация на тему:Оконный декор фасадов структурообразующих магистралей Санкт-Петербурга середины XIX - начала XX веков

На правах рукописи

БОТКИН Петр Владимирович архитектор

ОКОННЫЙ ДЕКОР ФАСАДОВ СТРУКТУРООБРАЗУЮЩИХ МАГИСТРАЛЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА СЕРЕДИНЫ XIX - НАЧАЛА XX веков

(анализ типологических предпочтений)

Специальность 18.00.01. - История и теория архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата архитектуры

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре истории и теории архитектуры при ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет».

Научный руководитель:

доктор архитектуры, профессор, заслуженный архитектор России Заварихин Светозар Павлович

Официальные оппоненты:

доктор архитектуры, профессор Курбатов Юрий Иванович;

кандидат архитектуры Жукова Татьяна Федоровна

Ведущая организация:

Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия

Защита состоится « 12 » октября 2005 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.223.05 при ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет» по адресу: 190005, Санкт-Петербург, 2-я Красноармейская ул., 4, ауд. 505 А.

Эл. почта rector @ spice, spb.su телефакс (812) 316-58-72

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет»

Автореферат разослан « » сентября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат архитектуры

С.В. Семенцов

¿006-4 /395%

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Распространенные понятия «феномен Петербурга» и «петербургский стиль» ассоциируются с такими качествами облика города как классичность, ан-самблевость, соразмерность пространств и архитектурных масс, строгая подчиненность декора тектонической структуре фасадов. Однако многие попытки наполнить более конкретным содержанием определения Петербурга как архитектурно-градостроительного феномена до сих пор сводились к рассмотрению системы его центральных ансамблей и общеизвестных городских доминант. За пределами конкретного анализа пока еще остается специфический уличный фронт петербургского центра эпохи архитектурного историзма, заменивший собой малоэтажную, преимущественно усадебную застройку предыдущего периода. Своеобразные выставки фасадов, которыми являются петербургские магистрали благодаря брандмауэрной сомкнутости многоэтажных домов, давно сами стали объектами культурного наследия, достойными подробного, обстоятельного и скурпулезного исследования,

Приведенные к единой системе «эстетических показателей» характеристики декора зданий основных петербургских магистралей могут стать материалом для многопланового анализа архитектурной специфики второй половины XIX - начала XX вв., когда в зодчестве явно возобладали «стилевые» концепции и многообразнее стала типология зданий, о чем еще в середине века писал П.Петров:« Русская архитектура день ото дня заметно улучшается. Привлекательность орнаментации, которая не так еще давно оказывалась исключением из общего правила, принадлежностью одних дворцов, и там не всех еще частей, а разве одного лицевого фасада,-теперь делается явлением обычным, общим, обязательным для домов частных и построек далеко не роскошных, беспритязательных».*

Кроме научных интересов сугубо петербургского характера заявленная в диссертации тема важна для более глубокого и в то же время конкретного понимания природы и проявлений архитектурного историзма, а в более широком смысле-для исследования проблем изобразительности архитектуры рассматриваемого периода.

Актуальность темы напрямую связана с активностью современного этапа реконструкции исторического Петербурга. Критерии реконструкции, характер уплотнительной застройки - все это требует научного обоснования, в том числе полных знаний о типологии и предпочтениях в сфере фасадного декора эпохи архитектурного историзма, когда в основном завершилось формирование уникального исторического облика Санкт-Петербурга.

С другой стороны, тема диссертации представляется актуальной еще и в той мере, в какой всегда и безусловно актуальны любые исторические исследования.

* Петров, П Н Ректор архитектуры И А X Константин ГиштитгцЛпи/ П н п<-грпя - СПб ,1865 - С.6

Степень научной разработанности проблемы. Диссертация является первым систематическим масштабным исследованием заглавной темы. Но оно было бы невозможно без опоры на все предшествующие исторические и теоретические работы, посвященные как вопросам формообразования и стиля, генезиса форм, смены этапов развития зодчества, приоритетов, так и характеристикам традиционного декора, его символистской природы.

Понятие пластики как одной из основных (наряду с пространством) категорий архитектурной формы было впервые осознано формальной школой искусствознания (А.Бринкман, Г.Вельфлин, А.Шмаров).

Некоторые конкретные особенности декора в архитектуре эклектизма, стилизаторства и модерна выявлены в работах В.С.Горюнова, В.Г.Исаченко, Б.М.Ки-рикова, В.В.Кириллова, В.Г.Лисовского, А.Л.Пунина, Ю.Р.Савельева, М.С.Штиглиц, а также в монографиях, посвященных творчеству Н.Бенуа, Л.Бенуа, Г.Боссе, А.Брюллова, А.Бубыря, Н.Васильева, И.Китнера,Ф.Лидваля И.Монигет-ти, Н.Султанова, К.Тона, В.Шретера, М.Щурупова. Свою версию закономерностей в развитии декора предложила З.Ф.Семенова. Суждения современников об архитектурном декоре эпохи эклектизма проанализировал С.П.Заварихин. Вопросы происхождения и семантики архитектурных и Декоративных форм рассматривали в своих публикациях И.А.Бондаренко, Г.К.Вагнер, В.Л.Воронина, А.Г.Габричевский, А.Голан, М.А.Ильин, А.И.Комеч, А.В.Ополовников, Н.Л.Павлов, В.И.Плужников, Б.А.Рыбаков.

Методом экстраполяции и перекрестного анализа академик Б.А.Рыбаков, например, выявил систему символов в архитектуре древней Руси.

Исследователи, занимавшиеся вопросами мифологии (А.Ф.Лосев, М.М. Маковский, Е.М.Мелетинский, В.А.Сафонов, М.Элиаде), внесли весомый вклад в разработку теоретической базы изучения первичной символики в искусстве и архитектуре.

Принципиальные вопросы генезиса и природы архитектурного историзма, смены стилистических эпох в значительной мере разработали И.А. Ази-зян, Е.А.Борисова, В.С.Горюнов, Т.П.Каждан, Е.И.Кириченко, Г.И.Ревзин, Т.А.Славина.

Цель диссертационной работы - выявление характера декоративной пластики фасадов петербургских зданий середины XIX -начала XX века. Задачи исследования:

- выявить генезис и семантику традиционных форм фасадного декора;

- разработать типологию наиболее распространенных в Петербурге форм декора оконных проемов;

- выявить характер распределения форм оконного декора на фасадах зданий каждой структурообразующей магистрали;

- определить степень вариабельности форм оконного декора;

- выявить степень распространенности конкретных форм оконного декора в зависимости от времени строительства зданий;

- составить обобщенную характеристику декора оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.

Предмет исследования - специфика и типология декоративной составляющей петербургской архитектуры периода историзма.

Объект исследования - конкретный декор оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.

Методика работы включает изучение литературы по теме работы и смежным проблемам, подробное натурное обследование декора зданий на структурообразующих магистралях исторической части города, обработку всех материалов с применением методов эстетического, структурного и статистического анализа.

Границы исследования обозначены в названии диссертации.

Хронологические границы обусловлены специфичностью этапа развития отечественного зодчества. В столице архитектурный историзм (эклектизм, стилизаторство, неоклассицизм, неонациональные тенденции) проявил себя особенно отчетливо и строго, без тех «вольностей», которые позволяла себе провинция. Потому закономерно петербургская тематика здесь локализуется как сугубо специфическая и таким образом очерчиваются топографические рамки исследования - территория исторической застройки С.-Петербурга.

Обширность этой территории не позволяет в рамках одной диссертации обследовать и проанализировать оконный декор на всех без исключения магистралях, поэтому для осуществления цели диссертации были выбраны структурообразующие магистрали, составляющие градостроительный каркас исторического Петербурга и во многом формирующие архитектурный облик города.

Так как основу пластического решения фасадов в период историзма чаще всего составлял декор оконных обрамлений, то для углубленного изучения заявленной темы за рамки исследования были вынесены такие «общефасадные» элементы как венчающие и междуэтажные карнизы, аттики, пилястры, дверные порталы, междуэтажные карнизы, тяги, пояса.

Для большей фундаментальности исследования типология оконного декора ограничена формами, имеющими древние генетические корни.

Научная новизна исследования состоит в активном использовании количественных, статистических методов для выявления специфики такой «эстетической материи» как декор окон. В научный оборот введены пласты фактической и теоретической информации о специфике петербургского зодчества второй половины XIX - начала XX вв.

Практическая значимость результатов исследования заключается в возможности их непосредственного использования при решении вопросов преобразования, реконструкции или воссоздания отдельных зданий и участков исторической территории города.

На защиту выносятся:

- типология элементов и форм оконного декора петербургских зданий

периода эклектизма;

- характеристика внешних факторов, влиявших на специфику оконного декора в рассматриваемый период;

- характеристика приоритетов в сфере декора оконных обрамлений за весь

рассматриваемый период;

- динамика изменения приоритетности в сфере форм оконного декора по десятилетиям;

- характеристика приоритетов в сфере оконного декора по магистралям;

- характеристика вариабельности базовых форм оконного декора;

- характеристика предпочтений декора в зависимости от местоположения в структуре оконного обрамления.

Апробация материалов и результатов исследования проведена в виде докладов на пяти научных конференциях СПбГАСУ (в том числе три международных) в 2001-2004 гг. и на заседании Ученого совета НИИ теории архитектуры и градостроительства (по результатам научного исследования, выполненного по гранту Российской академии архитектуры и строительных наук). По теме диссертации опубликовано 9 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из двух томов - основного и Приложения. Основной текст объемом 123 страницы включает в себя Введение, пять глав, Заключение и Список использованной литературы. Второй том объемом 389 страниц содержит данные натурного обследования, результаты их первичной статистической обработки в табличной форме И 500 фотографий, охватывающих всю предложенную в диссертации типологию оконного декора исторического Петербурга.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава посвящена краткому анализу генезиса и семантики отдельных форм архитектурного декора. Утверждается, что современное понимание декора как «надстроечной», сугубо эстетической составляющей искусственной среды обитания в корне отлично от его первичной, исходной трактовки в древности. Но уже тогда, у самых истоков «одухотворяющего» отношения к результатам созидательной деятельности человека выявилось различие между символистским осмыслением строительных конструкций и символизмом привнесенных предметов или изображений-«оберегов».

Глобальный символизм древней предметной среды своим источником имел свойственную только человеку способность (и потребность) создавать модель мироздания и определять свое место в этой сконструированной, но реально ощущаемой системе.

Насыщенный символизм сознания, а значит, и соответствующее отношение ко всей естественной и рукотворной среде был свойствен именно древности, когда человек ощущал себя неделимой частью внешнего мира, когда место личностного, индивидуального понимания жизни занимали коллективные мифологизированные представления. Дальнейшее развитие шло по пути постепенной активизации рационально-личностного начала в процессе и судьбах мифотворчества.

Кратковременный период гармонии между божественным и земным, личным и общественным, рациональным и иррациональным был отмечен в

античной Греции. Однако осознание ценности жизни свободных людей, хотя объединенных единым мировоззрением общины-полиса, привело к первому прорыву символистской оболочки сознания.

Римская демократия, рационализировав взаимоотношения свободного (хотя и обезличенного, «массового») человека и государства, тем самым способствовала еще большему ослаблению формотворческих функций и мировоззренческих позиций языческого символизма.

Переход к христианству сформировал новый идейный «космологизм» основанный на иерархии. Большое значение в средневековье имела идея соотнесения и уподобления божественного и человеческого, макро - и микрокосмоса. Но при этом микрокосм воспринимался не как часть целого, а как уменьшенный космос.Свое символистское воплощение эта идея имела во всей рукотворной среде обитания человека - от одежды и посуды до зданий и градостроительных пространств. Происходило переосмысление древней традиционной системы символов и зарождение новой, более свободной и открытой внешним влияниям. Первые абстрактные структуры мира (круг, симметрия, «древо жизни» и др.) были заменены более определенными, «адекватно» выражаемыми символами храмовой архитектуры.

Средневековый «закон творения» в основе имел принцип аналогии, поэтому искусство ориентировалось на «знакомое», а не на «странное» и незнакомое. Отсюда вытекало очень важное для творчества обстоятельство - вне-историческое отношение к «старине» как к сугубо позитивному фактору творчества, а с другой стороны - отношение к «новизне» как к понятию, не связанному с фактором развития, а порой и противостоящему ему.

В эпоху Возрождения прогрессировавший индивидуализм культуры своим противовесом имел апологию научного познания и довольно жестко взаимосвязанную систему ценностей, в том числе эстетических. Создание форм на основе единого структурно- тектонического «набора» (ордерной системы) заменило собой средневековый принцип нерасчлененного переноса форм и их свободной транскрипции. Произошла определенная эстетизация и субьективи-зация символистского содержания ордерных форм, прежде служивших объективной системе ценностей.Соответственно начала меняться идеологическая и смысловая сущность декора - от важнейшего условия одухотворения пространства до «приятного глазу» украшения, в известной степени самостоятельного, годного к переносу в другие объемно-пластические и даже стилевые условия. Поэтому разнообразные образные и идеологические задачи могли тогда решаться сходными архитектурными и декоративными средствами.

Эстетика барокко многократно усилила субъективизм создававшейся предметно-архитектурной среды. Но при этом традиционная иерархичность мировосприятия еще не была разрушена - лишь ослаблена. Сохранялась поэтому и общая идеологическая «нагрузка» на зодчество - выражать идеи вневременной соразмерности и гармонии, несмотря даже на то, что барокко заметно усилило значение стихийного, индивидуально-чувственного начала в системе мировоззренческих ценностей. «Конечные фигуры» эпохи Возрождения, по

наблюдению Н.Смолиной, заменяются «бесконечными»: круг уступает место эллипсу и параболе, а многие «правильные» формы удлиняются, разламываются, сжимаются.

Классицистическое мировосприятие явилось последней в европейской культуре крупномасштабной - и весьма успешной - попыткой утвердить идею окончательности мирового «Божьего порядка».Поэзия,изобразительное искусство, зодчество использовали единую систему аллегорий, восходящую к античности. Четко и подробно «прописанной» была формальная система ордерного архитектурного декора.

Процесс формализации языка архитектуры в XIX веке, в условиях все возраставшего субъективизма художественного творчества получил импульс ускорения и усложнения. Этому весьма способствовал и лавинообразный рост объема исторической информации о культуре и архитектуре других стран. Соответственно укреплялся историзм общественного и творческого сознания. А выход на арену культуроформирующей активности средних слоев общества сразу вызвал к жизни феномен социальной мимикрии, что усилило всегда существовавшую тенденцию к определенной театрализации предметно-архитектурной среды средствами изобразительного символизма.

Именно изобразительность внешней формы, ее отделение от содержания и стали формотворческой основой такого шобального культурного явления как историзирующая архитектура XIX - начала XX вв.

Парадоксальным образом аюуализации «старины» способствовала тогда резко возросшая в то время ценность «новизны». Средством достижения архитектурной новизны стали комбинаторные композиции из всего арсенала исторических форм, воспринимавшихся как средство решения конкретной творческой задачи, которая почти всегда подразумевала романтическую первичность образного начала в формообразовании.

Краткий очерк эволюции символистского содержания архитектурных и декоративных форм позволил сделать вывод о значительной исчерпанности этого содержания, отчетливо проявившейся уже в середине XIX века и прогрессировавшей в дельнейшем.

В этой же главе работы охарактеризовано первичное символистское содержание таких форм как столп, колонна, фронтон, архитектурный ордер, «женская головка», львиная маска, букрании, кадуцей, картуш, «Всевидящее око», маскарон, различные формы «растительного» и «геометрического» декора, рустовка, балясины.

Обобщая материал главы, автор пришел к выводу, что ни одна из форм массово применявшегося фасадного архитектурного декора Нового времени, тем более, эпохи эклектизма не возникла как сугубо декоративная. Генезис любой такой формы уводит в глубину тысячелетий, что во многом объясняет устойчивость и длительность бытования традиционного декора в зодчестве многих регионов. Но наиболее полный арсенал таких форм использован в архитектуре обеих российских столиц.

Вторая глава посвящена анализу внешних факторов, оказывавших в рассматриваемый период влияние на характер фасадного декора. Выявлены линии влияния специфики градостроительства, архитектурно-строительного процесса и композиционно-стилистических факторов.

Отмечено влияние интенсивного роста городского населения с 1860-х годов, что привело к активизации капитального строительства, особенно с конца 1870-х гг. В этих новых условиях уже не отдельные дома формировали городской пейзаж, а условия конкретного участка, которые определяли план здания. Постройки потеряли объемно-пространственную самостоятельность, превратившись в элемент непрерывной градостроительной структуры. Это кардинально меняло творческую задачу архитектора, сводя ее в основном к декорированию лицевых фасадов построек.

Следствием такого положения стало освобождение архитектора от многих профессиональных ограничений и условий, свойственных предыдущей эпохе. Фасад, прорезанный равномерными рядами оконных проемов, стал восприниматься как нейтральное полотно, на котором можно было создавать любые объемно-плоскостные композиции - своеобразные архитектурные барельефы.

Активный градостроительный процесс, несмотря на свою противоречивость и частичную спонтанность, все же привел к тому, что к концу 1880-х гг. в основном сформировался характер застройки структурообразующих магистралей, определивших не только градостроительный, но и архитектурный каркас исторического Петербурга. Именно эти магистрали стали средоточием наиболее профессиональных архитектурных решений лицевых фасадов, отражавших ведущие формотворческие тенденции времени. В диссертации выявлена 31 такая магистраль.

В диссертации рассмотрено также взаимодействие акцентного и фонового декора фасадов в зависимости от градостроительного положения здания - углового или рядового.

Отмечено влияние на характер декоративных решений контингента авторов, имеющих различные уровни профессиональной подготовки и проектной активности. При этом общий творческий метод историзма отнюдь не сковывал проявление индивидуализма архитектурного творчества, а помогал ему, подталкивая к игровой манере, к определенной театрализации фасадов, к стремлению превзойти предков в творческой фантазии и заслужить одобрение «публики», а не только заказчиков. Оконный декор предоставлял в этом отношении большие возможности.

Стилистически широкий и композиционно свободный архитектурный эклектизм обладал мощным потенциалом стимуляции многообразия форм и композиционных приемов фасадного (в том числе и оконного) декора, который, в свою очередь был главным «проводником» той или иной стилистики фасадов. Этой функции декора в плаве уделяется достаточное внимание.

Третья глава посвящена выявлению общих типологических предпочтений на территории исторического Петербурга рассматриваемого периода. Эта

часть исследования основана на данных подробного натурного обследования всех структурообразующих магистралей 1-го и 2-го порядка. К первым отнесены центральные набережные Невы, набережные Мойки,канала Грибоедова и Фонтанки, проспекты Невский, Вознесенский, Измайловский, Каменноостровский, Литейный, Владимирский, Загородный, Литовский, Суворовский, Большой пр. П.С., Большой пр. В.О., Гороховая и Садовая улицы. К магистралям 2-го порядка в диссертации отнесены улицы Большая Морская, Казанская, Малая Конюшенная, Марата, Разъезжая, Декабристов, Ломоносова, Таврическая, Шпалерная, Чайковского, Пестеля, Жуковского Кирочная, Некрасова.

Анализ материалов обследования позволил сгруппировать все наиболее распространенные формы оконного декора в 5 типологических групп, а именно: «растительный» (гирлянда, «скрещенные ветви», венок, розетка, лист аканта, «волнообразный растительный мотив»), «ордерный» (картуш, медальон, ионики, вертикальные порезки), антропоморфно-зооморфный (маскарон, «женская головки», львиная маска, «голова барана», раковина), предметно-символьный («цепь», ка-дуцей, вазон, «факел», «бегущая волна», «чешуя», «жгут», арматура), ((геометрический» («диск», меандр, «ромб», квадратная ниша). Таким образом, в составе пяти укрупненных типов оконного декора в диссертации рассмотрено 27 конкретных форм (элементов декора), которые в совокупности формируют основную палитру декоративных средств петербургской архитектуры рассматриваемого периода. Сугубо индивидуальные, редко встречающиеся формы декора в работе не рассматриваются как требующие отдельного изучения.

Всего было обследовано 1134 здания. Для 922-х из них удалось установить дату постройки.

Динамика предпочтений тех или иных форм декора тесно связана с общей динамикой объемов строительства. Проведенный подсчет показал, что на всех структурообразующих магистралях в 1840-е - 1860-е гг. суммарно строилось в среднем по 80 зданий в год. Количественный рывок произошел в 1870-х годах, когда число новостроек достигло 180 объектов, после чего наступила двадцатилетняя стабилизация на уровне 110 зданий. Новый взлет строительной активности (до 170 зданий в год) начался на рубеже веков.

Определение приоритетности тех или иных форм оконного декора производилось в процентах по отношению ко всему количеству зафиксированных «случаев» декорирования {в работе термином «случай» обозначается факт применения конкретной, но повторяющейся формы декора на фасаде одного здания независимо от количества оконных проемов. Благодаря разнообразию архитектурных решений на одном фасаде может быть от одного до нескольких «случаев» применения той или иной формы. Это могут быть варианты пластической трактовки одного и того же элемента, либо его размещение в разных зонах обрамления - верхней, нижней, боковой).

Объективные данные свидетельствуют о безусловном преобладании на территории исторического Петербурга рассматриваемого периода такого элемента как гирлянда (в среднем 18% всех «случаев»). На втором месте по распространенности стоит картуш (13%), на третьем - венок, «ветви», медальон, лист акан-

та (в среднем по 7%).

Из данных натурного обследования видно, что более 90% всех «случаев» применения оконного декора свидетельствует о сильном и продолжительном влиянии классических традиций (ренессанс - барокко - классицизм) на пластику фасадов петербургских зданий рассматриваемого периода.

Полученные данные позволили также проследить динамику приоритетности конкретных форм декора на протяжении всего исследуемого периода по десятилетиям. Так, популярность гирлянд резко выросла в 1870-е годы и держалась (за исключением 1880-х гг.) на уровне почти 20% до конца периода. Феномен подобной популярности в своей основе имеет высокую степень декоративности формы, ее технологичность, вариабельность особую «архитекгурность», способность ритмически организовывать и даже объединять дробно декорированные фасады, вносить в архитектурное решение оттенок лиричности. Немаловажными обстоятельствами были также привычная узнаваемость «растительной» формы, ее соответствие формам народного декоративного творчества.

«Сопутствующие» гирляндам картуши являлись их своеобразным контрастным противовесом. Они не имели единой тематической основы, не обладали способностью пластически объединять фасадные композиции, а напротив, нередко вносили в них определенную дробность, усиливали декоративную насыщенность и драматизм. Не случайно их популярность выросла (значительно превысив даже популярность гирлянд) в драматические предреформенные и пореформенные 1850-е - 1860-е годы, а затем оставалась неизменной на уровне 13% до конца периода.

«Венки» и «Скрещенные ветви» как представители «растительного» декора едины с гирляндами, но по своим формально-композиционным качествам соотносятся с картушами, так как тоже замкнуты на самих себе, не обладают свойством наглядно ритмизировать фасадные поверхности. Тем не менее узнаваемость этих форм, обусловленная их генезисом и практикой классицизма, обеспечила им популярность на уровне 7%. При этом приоритетность «венков» развивалась по восходящей (от 3,2% до 10,4%), а «ветви» имели более сложную амплитуду популярности с резким падением в 1850-е- 1860-е гг.

Структура и образы классицизма накладывали свой отпечаток на характер фасадов большинства доходных домов Петербурга вплоть до конца периода: сказывался «менталитет» города. Дома в «русском», «готическом» и других экзотических «стилях» были редкостью.

Динамика приоритетности тех или иных форм оконного декора в целом соответствует динамике аксиологического отношения к классицизму и эклектизму. В начальный период эклектизм воспринимался как освобождение от диктата стиля и однообразия, как проявление человечности. Но с течением времени отзывы современников об архитектуре эклектизма становились все более сдержанными, вплоть до прямого отрицания.

Исследованием установлено, что в 1910 —1916 годы по сравнению с 1840-ми годами популярность вазонов выросла в 6,5 раз, «венков» более чем в 3 раза, маскаронов в 2 раза, гирлянд в 1,5 раза, картушей в 1,2 раза. В то же время попу-

лярность иоников уменьшилась в 4 раза, львиных масок почти в 3 раза, «раковин», «женских головою) и «дисков» в 2 раза, меандра, «ветвей», розеток - в 1,5 раза. Такое перераспределение приоритетов свидетельствует о соответствующей взаимокоррекции двух линий влияния в петербургском зодчестве - классицистической и ренессансной. Немаловажным обстоятельством здесь явилось также и то, что в 1870-е- 1890-е годы теряется свойственная предшествующим десятилетиям зависимость между типом здания и его «стилем». Появилась возможность более адекватно выражать вектор эстетического самоутверждения эпохи. Не случайно в 1900-х гг. в решении фасадов стал, наконец, использоваться весь (обозначенный в диссертации) арсенал традиционных декоративных средств.

Общую картину развития оконного декора в диссертации дополняет анализ предпочтений в декорировании отдельных зон оконных обрамлений.

Отмечено, что специфика верхней зоны предопределяет использование главным образом пластически активных и компактных по форме декоративных элементов. Наиболее применяемым элементом здесь является картуш (16% всех «случаев» декорирования верхних зон). Картуш не только компактен, но нередко обладает весьма выразительным силуэтом, что важно именно для завершающей части композиций. Кроме того, он обладает широким диапазоном значений, насыщен символикой, чего нельзя сказать о многих других декоративных формах, имеющих, как правило, жестко фиксированное и однозначное символистское наполнение.

Популярность «верхних» гирлянд (14%), лишь немного уступающая популярности картушей, свидетельствует о распространенности типовых архитектурных решений, когда решающим при выборе той или иной системы декора оказывались не соображения архитектонической логики, а простота ремесленного исполнения, популярность, привычность, узнаваемость элемента, Именно поэтому форма гирлянды, архитектонически более подходящая для нижней зоны проема, столь часто использовалась для декорирования верхней зоны.

В диссертации выявлена степень активности применения в верхних зонах других элементов, например, «ветвей» (8,1%), «женской толовки» (5,5%), раковин (4,6%), львиных масок (3,3%) и др.

Натурное обследование подтвердило гипотезу о максимальном соответствии формы гирлянд специфике нижней зоны оконного обрамления, так как в этом случае форма ассоциируется с подвешенным «под композицией» занавесом. Подсчет показал, что почти четверть всех «случаев» декорирования нижней зоны связана с использованием гирлянд. Таким образом, можно утверждать, что в нижней зоне оконных обрамлений гирлянды применялись в полтора раза чаще, чем в верхней. Это говорит об определенном приоритете тектоничности при декорировании фасадов петербургских доходных домов.

В два раза реже, чем гирлянды использовались в декоре нижних зон такие компактные формы как «диски» и «венки». Но все же здесь эти элементы оказались более востребованы (соответственно в 4 и 2 раза), чем в верхних зонах что также свидетельствует о наличии тектонической логики при выборе декоративных элементов. Об этом же говорит и тот факт, что такие «венчающие» элементы

как картуши, «ветви», «женские головки», вазоны в нижних зонах использовались гораздо реже, чем в верхних.

Кроме соображений тектоничности на выбор декоративной формы безусловно влиял ее эстетический потенциал. Например, такая логичная для нижней зоны форма как «цепь» применялась здесь в два раза реже, чем подобная ей по структуре гирлянда, так как образована одинаковыми элементами с весьма ограниченным смысловым и эстетическим содержанием.

В отличие от верхней и нижней зон средняя (боковина) предполагает вертикальность декоративной композиции, что влияло на выбор и приоритетность элементов декора. Поэтому вполне логичной представляется высокая степень предпочтительности (11%) таких компактных, легко сочетающихся по вертикали элементов как венки и вазоны и, с другой стороны, полное отсутствие таких протяженных форм как «бегущая волна», меандр, «цепи», ионики. Тем более неожиданными оказались результаты статистической обработки данных обследования, которые показали, что безусловно приоритетными при декорировании боковин были гирлянды (40%). Столь же неожиданным оказалось полное отсутствие в декоре боковых зон вертикальных порезок и квадратных ниш.

Феномен «боковых» гирлянд может быть объяснен общей популярностью этой формы и ее универсальностью, позволяющей широко варьировать размеры, формы, степень проработанности составляющих ее элементов (известно распространение гирлянд в книжной графике).

Третью позицию по популярности (4%) в боковой зоне занимают медальоны, «женские головки» и «жгуты».

Наличие данных по декорированию отдельных зон оконных проемов позволило составить обобщенную картину приоритетности отдельных типологических групп декора. Первое место здесь занимает группа «растительного» декора (43,3%), что свидетельствует об органичности декора «природного» происхождения профессиональному менталитету петербургских зодчих как представителей «естественной» российской культуры.

Приоритетность же «ордерного» декора несмотря на длительное господство классических стилей оказалась почти в два раза ниже «растительного».

Вдвое реже, чем «ордерный» использовался в оконных обрамлениях антропоморфно-зооморфный декор, так как традиции подобной изобразительности, свойственные языческой культуре и долго сохранявшиеся в народном зодчестве, в условиях городского строительства успешно вытеснялись усилиями православной церкви, профессионального образования и установками классицизма. Поэтому в конце-концов здесь чаще использовалась нейтральная, близкая к абстрактно-геометрической «ренессансная» форма раковины и популярная в классицизме форма женской головки. На долю львиных масок, характерных как для древности, так и для периода классицизма, приходится 20% «случаев», на долю мас-каронов -12,5%.Такая форма как «голова барана» применялась в 3% «случаев».

Наименее популярной (6,3%) оказалась группа «геометрического» декора.

Данные натурного обследования позволили также выяснить, что верхняя зона декорировалась в 4 раза чаще, чем нижняя и в 8 раз чаще, чем боковая. Это

положение отражает характерную для всего исторического зодчества эстетическую значимость завершения архитектурных композиций.

Активность декорирования зон не была постоянной. Так, в 1870-х гг. произошел всплеск декорирования верхних зон в 3 раза по сравнению с предыдущим десятилетием, нижних зон в 4 раза, боковых - в 11 раз. Второй такой всплеск (хотя и меньших масштабов) произошел в 1900-х гг., но был оборван событиями мировой войны и революции.

Четвертая глава посвящена определению приоритетности отдельных форм декора на конкретных структурообразующих магистралях Петербурга.

На большинстве магистралей безусловно приоритетным был «растительный» декор; в два раза реже применялся «ордерный декор. Только на магистралях, составляющих петербургское трехлучие, а также на Литовском и Каменноо-стровском проспектах, на Шпалерной и Казанской улицах это соотношение близко к паритетному, а на Большом проспекте П.С., на Невском и Вознесенском проспектах, «ордерная» группа даже несколько опережает «растительную».

Важной характеристикой архитектурного облика любой магистрали является интенсивность применения той или иной типологической группы декора, измеряемая в количестве «случаев» его применения, приходящееся на одно здание, построенное в рассматриваемый период.

Высокой интенсивностью применения «растительного» декора (2,5 - 2,0 «случая» на здание) отличается застройка Малой Конюшенной улицы, центральных набережных Невы, Кирочной улицы и улицы Ломоносова. Минимальная «типологическая» интенсивность - на Литовском проспекте.

Характерно, что средняя интенсивность применения «растительного» декора- у двух разных групп магистралей: с одной стороны это три «луча» (включая Измайловский пр.), Литейный и Владимирский проспекты, набережная Мойки, Большая Морская ул., Каменноостровский пр., с другой - рядовые улицы Некрасова, Жуковского, Шпалерная, Разъезжая.

Лидирующее положение в применении «ордерного» декора занимают такие важнейшие «осевые» магистрали как Невский, Вознесенский, Каменноостровский проспекты и Большой проспект П.С. Параллельную группу лидеров составляют магистрали 2-го порядка - улицы Кирочная, Декабристов, Шпалерная и Таврическая.

Обобщающей характеристикой магистралей является «суммарная» приоритетность, учитывающая все группы декора. Данные обследования позволили определить, что наибольшим типологическим разнообразием в этом отношении отличались улицы Ломоносова, Таврическая, Марата, Кирочная, центральные набережные Невы, наименьшим - Литовский проспект. Невский проспект занимает устойчивое срединное положение, так же как и пересекающие его набережные и Садовая улица, Литейный и Владимирский проспекты. В эту же группу магистралей входят улицы Чайковского и Шпалерная, а также Большой проспект В.О., Вознесенский и Большой проспект П.С. Отсутствие типологической избыточности декора на большинстве структурообразующих магистралей 1-го поряд-

ка - прямое следствие столичной сдержанности архитектуры центра города.

Кроме приоритетности типологических групп декора в диссертации определена общая приоритетность конкретных форм декора на всей исторической территории города. Установлено, что высшая приоритетность гирлянд наблюдается у 20 магистралей (из 31), картушей - у 7-и (Невский, Вознесенский, Камен-ноостровский, Литовский проспекты, Гороховая и Казанская улицы, Большой проспект П.С.). Высшая приоритетность «скрещенных ветвей» отмечена у Владимирского проспекта, улицы Ломоносова и у Малой Конюшенной улицы; приоритетность медальонов - у Литейного проспекта.

Выявлено, что среди исследованных магистралей нет ни одной, в застройке которой были бы использованы все 27 форм оконного декора. Наибольшим разнообразием в этом отношении отличается застройка набережной канала Грибоедова (26 форм). По 23 формы использованы в застройке набережных Невы, Мойки и Фонтанки, Невского, Каменноостровского, Загородного и Суворовского проспектов, улиц Марата и Гороховой. Наименьшее разнообразие (от 9 до 13 форм) -в застройке Малой Конюшенной и Казанской улиц, Измайловского и Владимирского проспектов, улиц Пестеля и Шпалерной.

В диссертации выявлены предпочтения форм оконного декора зданий на каждой структурообразующей магистрали. Сведения включают в себя перечисление первых четырех форм, наиболее часто встречающихся в застройке магистрали (с указанием «процента распространения»), перечисление форм, отсутствующих в декоре фасадов и распределение декора по зонам оконного обрамления -верхней, нижней и боковой.

Сопоставление данных по различным магистралям позволило придти к выводу, что на магистралях 1-го порядка приоритетность такой формы оконного декора как гирлянда проявлялась в 1,5 раза реже, а приоритетность картушей в 5 раз чаще, чем на магистралях 2-го порядка. Выяснилось также, что удельное разнообразие форм оконного декора (применительно к среднестатистическому фасаду одного здания) на магистралях 1-го порядка незначительно (в 1,2 раза) превышает этот показатель на магистралях 2-го порядка.

Пятая глава посвящена выявлению степени вариабельности форм оконного декора.

Определенные в диссертации 27 форм оконного декора являются базовыми, допускающими (и даже подразумевающими) наличие вариаций на «заглавную» тему. Вариации характеризуются вариантами местоположения, типологией собственно формы и сопровождающего лепного барельефного антуража.

В тексте диссертации таким образом охарактеризованы все формы оконного декора. В качестве примера в автореферате приводится характеристика «женской головки».

Прежде всего отмечено, что по распространенности форма стоит на 8 месте (из 27-и) и по числу «случаев» применения составляет 4,6% от их общего числа. Представлена в декоре зданий на всех структурообразующих магистралях города, кроме Измайловского и Литейного проспектов и Большого проспекта В.О.

Расположение. Всего выявлено 139 «случаев» применения этой формы. Из них 120 (86%) - в верхней зоне оконного обрамления, 8 в нижней и 11 - в боковой.

В подавляющем большинстве случаев «женская головка» располагается по осям оконного проема. Самый простой и часто встречающийся вариант местоположения - на одиночном замковом камне. Несмотря на кажущуюся элементарность такого приема он позволяет создать образ пронзительного одиночества, особенно при отсутствии (или минимизации) других элементов оконного обрамления. Наиболее показательные приемы такого рода демонстрирует ряд иллюстраций Приложения.

Более сложный вариант расположения - по оси системы из трех-пяти замковых камней. Это усиливает общую декоративность композиции, укрупняет ее масштаб (и масштаб всего обрамления), позволяет более органично и уверенно вписать этот акцентный элемент в композицию всего обрамления. Но потенциал эмоциональной символичности самой «головки» при этом несколько снижается.

Среди разновидностей фоновых замковых композиций выделяются две полярно противоположные. В одном случае фланкирующие замковые элементы трактуются как подчеркнуто о&ьемные Г-образные камни, составляющие часть столь же объемной кладки стен, в другом случае, напротив, Г-образные элементы изображаются на плоско оштукатуренной (или облицованной) стене при помощи швов. Промежуточными являются прием углубленных профилированных швов и прием акцентирования руста плоскими накладными элементами, Во всех этих случаях «женской головке» отводится роль локального пластического элемента, акцентирующего рустованную стену.

«Картинным» можно назвать прием профилированной окантовки плоской «замковой» композиции, центральный элемент которой представлен в виде женской головки. Этот прием обеспечивает создание изящных рафинированных решений с горельефной скульптурой в «главной роли». Аристократизм подобных композиций может усиливаться элементами ордерной системы (например, подоконными карнизами).

Самостоятельная типологическая группа приемов базируется на включении женской головки в композицию надоконного сандрика.

Классический сандрик над прямоугольным проемом представляет собой профилированный карниз на двух кронштейнах. Габариты узкой полосы свободного поля между карнизом и проемом ограничивают размеры «женской головки», но в то же время «провоцируют» стремление к целостному заполнению этого поля орнаментальной лепниной.

Карнизный сандрик, размещенный над арочным проемом, имеет дополнительные возможности своего композиционного и пластического обогащения за счет объемлющего арку декора, что в определенной мере умаляет образную и пластическую роль «женской головки», но повышает общий монументализм и декоративность всей надоконной композиции.

Сандрики в виде треугольного «разорванного» фронтона, высоко поднятые над проемом на декоративных «опорах», могут принимать вид сложной по кон-

фигурации рамы, заключающей в себе скульптурный картуш с «женской головкой» в центре. Эффект эстетического воздействия подобных замкнутых и почти сценических композиций во многом основан на их ярко выраженной центрично-сти.

Усложненный вариант подобного решения представляет пример, когда вершина треугольного фронтона срезана вышележащим подоконным карнизом, а декоративные опорные элементы представлены в виде сдвоенных столбиков. Миниатюрная женская головка в этом примере почти исчезла в буйстве лепного обрамления.

«Оторванные» от проема сандрики в виде лучкового фронтона дают возможность разместить под ними «женскую головку» в обрамлении лепного антуража. Декоративные возможности подобного решения заметно увеличиваются, если оконный проем имеет арочное завершение, а кронштейны превращаются в многосоставную вертикальную композицию.

Другая возможность образной и пластической активизации «парящего» лучкового фронтона - использовать барочный прием «разорванного» фронтона с размещением в «зоне разрыва» горельефной «женской головки» с соответствующим лепным антуражем. В этом случае головка будет играть роль основного «солирующего элемента» всей венчающей надоконной композиции.

Исследованием выявлен прием размещения «женской головки» под сандриком, представляющем собой некую промежуточную между карнизом и лучковым фронтоном форму - форму «лучкового карниза». Здесь тоже есть варианты упрощенного и обогащенного композиционного решения. Во втором случае достигается более органичная связь навершия с вертикальной частью оконного обрамления.

Весьма органично размещение «женской головки» под центральной частью сандрика в виде фигурного фронтона, включающего в себя циркульный центр и горизонтальные «крылья». Эмоционально существен контраст между строгой геометрией профилированного сандрика и пластически насыщенным «заполнением» плоскости между сандриком и оконным обрамлением.

В том случае, когда сандрик в виде лучкового фронтона помещен непосредственно на оконный наличник «женская головка», естественно, становится главным элементом тимпана. Декоративный замковый камень наличника подчеркивает ее осевое расположение.

В застройке структурообразующих магистралей встречаются навершия, в которых «женская головка» размещена либо на междуэтажных накладных панелях с весьма аскетичным лепным сопровождением, либо непосредственно на наличнике по образцу деревянной объемной резьбы без существенной архитектурной «подосновы», либо в простенке двойного окна, где она является частью стилизованной кариатиды.

«Женские головки», включенные в подоконные композиции, всегда миниатюрны и расположены строго по оси проема. Сопровождающая их декоративная лепнина чаще всего заключена в прямоугольные профилированные рамки. Общая протяженная композиция с обоих торцов ограничивается широкими, как

правило декорированными, кронштейнами.

Типология формы. Натурное обследование показало, что для «женской головки» не существует канонического образца, но есть преобладающая тенденция изображать обрамленное локонами лицо молодой женщины с античным овалом и славянскими чертами. В большинстве случаев головка создавалась по типу маски -без шеи, что усиливало ассоциативную многозначительность, загадочность скульптуры, рождало оттенок божественности. Этому способствовали некоторая зас-тылость выражения лица и его строгая фасадность.

Целый ряд примеров демонстрирует другой - бытовой и даже портретный -подход к изображению женской головки. В этом случае открывается шея, выражение лица становится более живым, индивидуальным, увеличивается «возрастной порог» (вплоть до изображения пожилых), становится возможным поворот лица анфас.

Общей особенностью лиц является их серьезное выражение. Улыбающихся, а тем более смеющихся лиц не зафиксировано. Головные уборы предусматривались в редких случаях и лишь в «бытовых» вариантах.

Лепной антураж. Барельефное «сопровождение» головки предусматривалось во многих случаях, кроме тех, когда она размещалась на ограниченной плоскости, например, на замковом камне. Анализ многочисленных примеров позволил выявить две составные части антуража - обрамление головки и ее «шлейф».

Обрамление чаще всего имело вид картуша с характерными для него компонентами в виде «свитков», «завитков», «ветвей», небольших гирлянд, раковин, розеток, «рогов изобилия». Распространенным был прием заключения головки в венок. Иноща для создания эффекта обрамления использовались некоторые архитектурные детали - кронштейны, фрагменты обломов, ионические завитки, а также женские косы и локоны.

В тех случаях, когда по условиям местоположения или по иным причинам «шлейф» не предусматривался, обрамление могло превращаться в сложную развернутую композицию, имеющую самостоятельную художественную ценность.

Создание «шлейфов» подразумевает наличие пространства удлиненной формы. Наиболее логичным в этом случае и потому самым распространенным был мотив гирлянд, нередко в сочетании с розетками и завитками. В композиционно более жестких вариантах использовались не «провисающие», а «прямолинейные» композиции из розеток, листьев аканта, дуба и др. «Шлейф» в виде волюты (или с использованием форм волюты) создавался обычно в «открытых» композициях, то есть таких, которые не имели фиксированных границ своего «поля действия».

По подобной схеме, но более кратко в диссертации охарактеризованы все 27 форм оконного декора.

Материал главы дает основание утверждать, что:

- ведущий пластический и сюжетный тон в декоре оконных проемов задавал основной декоративный элемент (или «мотив»), всегда отличавшийся типологической определенностью, а значит, узнаваемостью;

- в большинстве случаев основная декоративная форма в системе оконного об-

рамления дополнялась антуражем в виде лепных барельефных композиций на базе «растительного» декора;

- в каждой типологической группе декоративных форм существует базовая (каноническая) форма и ее вариации. Исключение составляют лишь ионики, где наличие вариантов не зафиксировано;

- на вариабельность декоративных форм влияли кроме особенностей собственно авторского решения также местоположение декоративного элемента в системе оконного обрамления и характер лепного антуража, который пластически всегда согласовывался с характером основного элемента и с конфигурацией отведенного антуражу поля стены;

- во многих случаях в систему оконного обрамления включались карнизные (прямые или фигурные) и фронтонные сандрики, а также междуэтажные и венчающие карнизы и фризы. Элементом обрамления могли бьггь рамки контура анту-ражного поля;

- размещение основного декоративного элемента (или элемента с антуражем) часто производилось на геометрически четко очерченном поле - на замковых камнях, внутри профилированной рамы, в подоконных нишах, на прямоугольных или фигурных панелях, в тимпанах фронтонных сандриков, в пространстве, ограниченном сандриком, проемом и боковыми кронштейнами сандрика, на боковых фасадных плоскостях наличника;

- основной декоративный элемент располагался, как правило, только в одной из зон оконного обрамления - в верхней или нижней, реже в боковой. Случаи размещения таких элементов в двух зонах одновременно встречаются крайне редко;

- разные типы базовых декоративных элементов обладают различной степенью вариабельности. Наименьшую вариабельность имеют элементы четкой, геометрически закономерной формы ( круг, квадрат, треугольник, эллипс). Наиболее вариабельны элементы антропоморфно-зооморфного и «растительного» декора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По данным натурного обследования декора оконных проемов зданий на основных структурообразующих магистралях Петербурга и на базе проведенного многоаспектного анализа этих данных в настоящей диссертации:

- предложена методика комплексного обследования и анализа декора фасадов исторических зданий;

- проведен краткий обзор генезиса и семантики отдельных форм архитектурного декора;

- выявлены градостроительные, композиционно-стилистические и процессуальные факторы, оказывавшие влияние на характер архитектурного декора;

- определена типология элементов оконного декора;

- выявлена общая приоритетность отдельных типологических групп оконного декора;

- выявлена общая динамика предпочтений отдельных форм оконного декора по десятилетиям;

- выявлена общая картина предпочтений в сфере оконного декора на конкретных структурообразующих магистралях С.-Петербурга;

- определена степень вариабельности 27-и основных форм оконного декора в застройке Петербурга периода историзма.

Основные результаты проведенного исследования представлены положениями, изложенными ниже.

1. Установлено, что ни одна из форм оконного декора не возникла как сугубо эстетическая: их генезис уходит корнями в глубину тысячелетий.

2. Отмечено, что на характер оконного декора петербургских зданий середины XIX - начала XX вв. оказали влияние следующие особенности архитектурно-строительного процесса:

- массовость и интенсивность строительства многоэтажных зданий в этот период;

- активное подключение к реальному проектному процессу, ранее осуществлявшемуся главным образом выпускниками Академии художеств и Строительного училища, широкого круга специалистов смежных облас+ей;

- обусловленная брандмауэрной застройкой концентрация творческих усилий архитекторов на решении только «лицевых» фасадов, трактуемых как крупномасштабные архитектурные барельефы;

- свойственные эпохе историзма «изобразительность» и плюрализм эстетического сознания - массового и профессионального.

3. Выделено пять типологических групп традиционного оконного декора по принципу общности образного потенциала и (или) генезиса конкретных форм. Эти группы обозначены как «растительная», предметно-символьная, антропоморфно-зооморфная, «геометрическая» и «ордерная». Типология их наполнения конкретными формами включает в себя 27 наименований. Полностью весь этот «набор» стал использоваться архитектурной практикой лишь с начала XX века.

4. Подтвержден ранее сделанный историками зодчества вывод о том, что в период историзма отсутствовала свойственная классицизму иерархия форм фасадного декора.

5. Выяснено, что в рассматриваемый период декор оконных проемов зданий Петербурга почти полностью основывался на формах, характерных для периодов Ренессанса, барокко и классицизма. При этом наиболее распространенная «растительная» группа этих форм оказалась вдвое популярнее, чем «ордерная».

6. Установлено, что наибольшей приоритетностью при декорировании оконных проемов в течение всего периода обладали две формы - гирлянды и карту-ши, что придавало обильно декорированной архитектурой среде определенную целостность. Вторую по приоритетности группу форм составляли «венки», «скрещенные ветви», «диски», «лист аканта», «раковина», львиная маска, меандр.

7. Установлено, что большинству структурообразующих магистралей Петербурга свойственна относительная приоритетность групп «растительного» и

(вслед за ним) «ордерного» декора. Приоритетность форм «ордерной» группы свойственна лишь Большому проспекту П.С., Невскому, Вознесенскому, Камен-ноостровскому проспектам и улицам Кирочной, Шпалерной, Таврической, Декабристов.

8. Установлено, что максимальной интенсивностью антропоморфно-зооморфного декора отличается застройка улиц Ломоносова, Большой Морской, Владимирского проспекта, а наименьшей - Вознесенского и Литовского проспектов, Гороховой улицы, Большого проспекта П.С.

9. Установлено, что для 70% структурообразующих магистралей города безусловно приоритетной формой оконного декора являются гирлянды, для 25% магистралей - картуши. Для Владимирского проспекта, улицы Ломоносова и Малой Конюшенной улицы приоритетны «скрещенные ветви», для Литовского проспекта - медальоны.

Форма гирлянд использована в оконном декоре всех магистралей; картуши не использованы только на Литейном и Владимирском проспектах. Но среди обследованных нет ни одной магистрали, в застройке которой были бы использованы все 27 отмеченные в диссертации формы оконного декора.

10. Выявлены и классифицированы многочисленные вариации базовых форм оконного декора. Установлено, что на вариабельность форм декора кроме особенностей собственно авторского творческого почерка влияли также местоположение элемента в системе оконного обрамления и характер антуража в виде лепных барельефных композиций.

11. Установлена приоритетность включения в систему оконного обрамления карнизных и фронтонных сандриков, а также карнизов и профилированных поясов.

12. Определена типология размещения элементов декора в системе оконного обрамления.

13. Установлено, что наибольшей вариабельностью отличались элементы антропоморфно-зооморфного и «растительного» декора. Наименее вариабельны элементы «геометрического» декора.

14. Составлен иллюстрированный каталог петербургского оконного декора из 500 фотографий. Каталог имеет самостоятельную научную ценность и может быть (как и другие материалы приложений) использован для дальнейшего изучения архитеюуры периода историзма.

15. Материалы диссертации расширяют и значительно конкретизируют банк данных об архитектуре С.Петербурга периода историзма, а также дают возможность расширить представления о реальной «фактуре» архитектуры эклектизма.

Научные публикации автора по теме диссертации

1. Боткин П.В. Взаимодействие символической пластики и композиционной структуры в памятниках российского зодчества //Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина. - СПб., 2000. -11 с. - деп. в НИО Информкультура Рос. Гос. Б-ки.

2. Боткин П.В. Декор междуэтажных поясов и подкарнизных фризов в архитектуре Петербурга периода эклектизма // 61-я науч. конф. профессоров, преподавателей, науч. работников, инженеров и аспирантов ун-та / М-во образования Рос. Федер., С.-Петерб. гос. архитекгур.-строит. ун-т, Петр, акад наук и искусств. - СПб., 2004. - Ч. 2 (в печати).

3. Боткин П.В. Проблемы символико-композиционного анализа произведений российского зодчества //Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина - СПб., 2000. - 5 с. деп. в НИО Информкультура Рос. Гос. Б-ки.

4. Боткин П.В. Древняя символика в архитектурных формах и стилях Петербурга// Факты и версии. Эмблемы, знаки, символы России /гл. ред. В.Ю.Жуков. СПб., 2002. - С. 36 - 46.

5. Боткин П.В. Значение декора в архитектуре Петербурга в процессе проектирования и реконструкции //Реконструкция. Санкт-Петербург - 2003: Между-нар. науч.-практ. конф.: Тез. докл. / С.-Петерб. гос.архитектур.-строит, ун-т. - СПб., 2002,-4.1.-С. 6-7.

6. Боткин П.В. Семантика фронтонных композиций // Докл. 59-й науч. конф. профессоров, предподавателей, науч. работников, инжейеров и аспирантов ун-та / М-во образования Рос. Федер. С.-Петерб. гос. архитектур.-строит, ун-т, Петр. акад. наук и искусств. - СПб., 2002. - 4.2. - С. 61-62.

7. Боткин П.В. Тема женской головки в архитектурном декоре Санкт-Петербурга // Докл. 60-й науч. конф. профессоров, преподавателей, науч. работников, инженеров и аспирантов ун-та /Мин-во образования Рос.Федер., С.-Петерб. гос. архитектур.-строит, ун-т, Петр, акад наук и искусств. - СПб.,2003. - Ч. 2. -С. 59-60.

8. Боткин П.В. Типология архитектурного декора Петербурга периода эклектики. - М. 2003., 40 с. Деп. во Всерос. науч.-исслед. Ин-те теории архитектуры и градостроительства. (Научное исследование по теме гранта: отчет принят на заседании Ученого совета НИИТАГа).

9. Боткин П.В. Типология архитектурного декора Петербурга периода историзма //Актуальные проблемы современного строительства: 57-я Междунар. науч.-техн. конф. молодых ученых: Сб. докл./ С.-Петерб. гос. архитекгур.-строит. ун-т. - СПб., 2004. - Ч. 3. - С. 103-107.

Подписано в печать 07.09.2005. Формат 60x84 1/16. Бум. офсетная. Усл. псч. л. 1.5. Тираж 100 экз. Зак. 143.

Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет 190005, Санкт-Петербург, 2-я Красноармейская, 4.

Отпечатано на ризографе 190005, Санкт-Петербург, 2-я Красноармейская, 5

^i 6 О 4 8

РНБ Русский фонд

2006-4 13954

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ГЕНЕЗИС И СЕМАНТИКА ОТДЕЛЬНЫХ ФОРМ

АРХИТЕКТУРНОГО ДЕКОРА.

1.1. Столп, колонна

1.2. Фронтон

1.3. Архитектурный ордер .'

1.4. Тема «женской головки».

1.5. Львиная маска

1.6. «Бараньи головы»

1.7. Букрании .'

1.8. Кадуцей

1.9. Картуш

1.10. «Всевидящее око»

1.11. Маскарон

1.12. «Растительный» декор

1.13. Геометрический декор .'.

1.14. Рустовка

1.15. Балясины

Выводы к главе

Глава 2. ДЕКОР ФАСАДОВ: ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ. '

2.1. Градостроительные факторы

2.2. Факторы архитектурного процесса

2.3. Композиционно-стилистические факторы Выводы к главе.

Глава 3. ДЕКОР ОКОННЫХ ПРОЕМОВ: ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ

ПРЕДПОЧТЕНИЯ

3.1. Состав структурообразующих магистралей.

3.2. Типология элементов оконного декора.

3.3. Динамика предпочтений отдельных форм оконного декора.

3.4. Предпочтения в сфере декорирования отдельных зон оконных обрамлений.

3.4.1. Декор верхней зоны оконных обрамлений.

3.4.2. Декор нижней зоны оконных обрамлений.

3.4.3. Декор средней зоны оконных обрамлений (боковин).

3.5. Приоритетность отдельных типологических групп оконного декора.

Выводы к главе.

Глава 4. ОКОННЫЙ ДЕКОР ЗДАНИЙ НА ОТДЕЛЬНЫХ МАГИСТРАЛЯХ: АНАЛИЗ ПРЕДПОЧТЕНИЙ.

4.1. Предпочтения на уровне типов декора.

4.2. Предпочтения на уровне форм декора.

4.2.1. Предпочтения форм оконного декора на магистралях I порядка.

4.2.2. Предпочтения форм оконного декора на магистралях 2 порядка—76 Выводы к главе.

Глава 5. ВАРИАБЕЛЬНОСТЬ ФОРМ ОКОННОГО ДЕКОРА.

5.1. Антропоморфно-зооморфный декор.

5.1.1 «Женская головка».

5.1.2. Маскарон.

5.1.3. Львиная маска.

5.1.4. «Голова барана».

5.1.5. «Раковина».

5.2. «Растительный» декор.

5.2.1. «Венки».

5.2.2. «Гирлянды».

5.2.3. «Ветви».

5.2.4. Розетка.

5.2.5. «Лист аканта».

5.2.6. «Волнообразный растительный мотив».

5.3. Предметно-символьный декор.

5.3.1. «Цепь».

5.3.2. Кадуцей.

5.3.3. Вазон.

5.3.4. «Факел».

5.3.5. «Бегущая волна».

5.3.6. «Чешуя».

5.3.7. «Жгут».

5.3.8. Арматура.

5.4. Геометрический декор.

5.4.1. «Диск».

5.4.2. Меандр.

5.4.3. Ромб.

5.5. «Ордерный» декор.

5.5.1. Картуш.

5.5.2 Медальон.

5.5.3 Ионики.

5.5.4 Вертикальные порезки.

Выводы к главе.

Неоспоримо существование феномена Петербурга, так же как неоспоримо утверждение, что этот феномен имеет архитектурно-градостроительную основу. Распространенное понятие «петербургский стиль» ассоциируется с такими качествами облика города как классичность, ансамблевость, соразмерность пространств и архитектурных масс, строгая подчиненность декора тектонической структуре фасадов. Однако большинство попыток наполнить конкретным содержанием определения Петербурга как архитектурно-градостроительного феномена до сих пор сводилось лишь к рассмотрению системы его центральных ансамблей и общеизвестных архитектурных доминант. За пределами конкретного анализа остается специфический уличный фронт петербургского центра эпохи архитектурного историзма, заменивший собой малоэтажную усадебную застройку предыдущего периода. Своеобразные «выставки фасадов», которыми стали центральные петербургские улицы благодаря брандмауэрной сомкнутости многоэтажных домов, давно сами являются объектами историко-культурного наследия, достойными подробного исследования, без чего невозможно приблизиться к действительно научному пониманию такого уникального явления общемирового значения как Санкт-Петербург.

Приведенные к единой системе «эстетических показателей» (в том числе количественных) характеристики фасадов петербургских магистралей могут стать основой для многопланового анализа архитектурной специфики С.-Петербурга второй половины XIX в., когда в архитектуре возобладали «стилевые» концепции и значительно многообразнее стала типология декорируемых зданий, о чем еще в середине столетия писал П.Петров: «Русская архитектура день ото дня заметно улучшается. Привлекательность орнаментации, которая не так еще давно оказывалась исключением из общего правила, принадлежностью одних дворцов, и там не всех еще частей, а разве одного лицевого фасада, - теперь делается явлением обычным, общим, обязательным для домов частных и построек далеко не роскошных, беспритязательных» [37]. Кроме научных интересов сугубо петербургского характера заявленная в настоящей диссертации тема важна для более глубокого и в то же время конкретного понимания природы и проявлений архитектурного историзма, а в более широком смысле - для исследования проблем изобразительности и ассоциативности архитектуры рассматриваемого периода.

Актуальность темы напрямую связана с активностью современного этапа реконструкции исторического Петербурга. Критерии реконструкции, характер уплотнительной застройки - все это требует научного обоснования, в том числе полных знаний о типологии и предпочтениях в сфере фасадного декора эпохи архитектурного историзма, когда в основном завершилось формирование уникального исторического облика Санкт-Петербурга.

Степень научной разработанности проблемы. Настоящая диссертация является первым систематическим исследованием заглавной темы. Но оно было бы невозможно без опоры на массив предшествующих работ, посвященных как общим вопросам стиля и формообразования, смены этапов, приоритетов, генезису форм, так и характеристике традиционных форм декора в архитектуре. Категория пластики как одна из основных (наряду с пространством) категорий архитектурной формы была впервые осознана формальной школой искусствознания (А.Бринкман, Г.Вельфлин, А.Шмаров). Конкретные особенности декора в архитектуре эклектизма, стилизаторства и модерна выявлены в работах В.С.Горюнова, В.Г.Исаченко, Б.М.Кирикова, В.В.Кириллова, В.Г.Лисовского, А.Л.Пунина,

М.С.Штиглиц, а также в монографиях, посвященных творчеству Н.Бенуа, Л.Бенуа, Г.Боссе, А.Брюллова, А.Бубыря, Н.Васильева, И.Китнера, Ф.Лидваля, И.Монигетти, Н.Султанова, К.Тона, В.Шретера, М.Щурупова. Свою версию закономерностей в развитии декора предложила З.Ф.Семенова. Суждения современников об архитектурном декоре периода историзма проанализировал С.П.Заварихин. Вопросы происхождения и семантики конкретных архитектурных и декоративных форм рассматривали в своих трудах И.А.Бондаренко, В.Г.Вагнер, В.Л.Воронина, А.Г.Габричевский. А.Голан, М.А.Ильин, А.В.Ополовников, Н.Л.Павлов, В.И.Плужников, Б.А Рыбаков. Методом экстраполяции и перекрестного анализа академик Б.А.Рыбаков выявил систему символов в архитектуре Древней Руси.

Исследователи, занимавшиеся вопросами мифологии (А.Ф.Лоссв, М.М.Маковский, Е.М.Мелетинский, В.А.Сафронов, М.Элиаде), внесли вклад в разработку теоретической базы изучения первичной символики в искусстве и архитектуре. Принципиальные вопросы смены стилистических эпох, природы и генезиса архитектурного историзма в полной мере разработали И.А.Азизян, Е.А.Борисова. В.С.Горюнов, Т.П.Каждан Е.И.Кириченко. Г.И.Ревзин, Т.А.Славина.

Цель диссертационной работы - выявление характера декоративной пластики фасадов петербургских зданий середины XIX - начала XX века. Задачи исследования:

- выявить генезис и семантику традиционных форм фасадного декора;

- разработать типологию наиболее распространенных в Петербурге форм декора оконных проемов;

- выявить характер распределения форм оконного декора на фасадах зданий каждой структурообразующей магистрали

- определить степень вариабельности форм оконного декора

- выявить степень распространенности конкретных форм оконного декора в зависимости от времени строительства зданий;

- составить обобщенную характеристику декора оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.

Предмет исследования - специфика и типология декоративной составляющей петербургской архитектуры периода историзма.

Объект исследования - конкретный декор оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.

Методика работы включает в себя изучение литературы по теме исследования и смежным проблемам, подробное натурное обследование фасадов зданий структурообразующих магистралей города, обработку материалов с применением методов эстетического, структурного и статистического анализа.

Границы исследования обозначены в названии диссертации. Хронологические границы обусловлены специфичностью этого этапа развития отечественного зодчества. В столице архитектурный историзм (эклектизм, стилизаторство, неоклассицизм, неонациональные тенденции) проявил себя особенно отчетливо и строго, без тех «вольностей» которые позволяла себе провинция. Поэтому вполне закономерно петербургская тематика локализуется в настоящей работе и таким образом очерчиваются топографические рамки исследования - территория исторической застройки города. Обширность этой территории не позволяет в рамках кандидатской диссертации проанализировать декор фасадов всех улиц, поэтому для изучения были выбраны лишь структурообразующие магистрали, составляющие градостроительный каркас и во многом формирующие архитектурный облик города.

Так как основу декоративного решения фасадов в период историзма чаще всего составлял декор оконных проемов, то для углубленного изучения заявленной темы за рамки исследования были вынесены такие фасадные элементы как карнизы, тяги, пилястры, полуколонны, дверные порталы.

Для более глубокого исследования оконного декора его типология в диссертации ограничена формами, имеющими древние генетические корни.

Научная новизна исследования состоит в активном использовании количественных статистических методов для выявления специфики такой «эстетической материи» как фасадный декор. В научный оборот введены пласты фактической и теоретической информации о специфике петербургского зодчества второй половины XIX - начала XX вв.

Практическая значимость результатов исследования заключается в возможности их непосредственного использования при решении вопросов преобразования отдельных зданий и конкретных участков исторической территории города.

На защиту выносятся:

- типология элементов и форм оконного декора петербургских зданий рассматриваемого периода;

- характеристика факторов, влиявших на специфику оконного декора;

- характеристика приоритетов в сфере декора оконных обрамлений за весь рассматриваемый период;

- динамика изменения приоритетности в сфере форм оконного декора по десятилетиям;

- характеристика приоритетов в сфере оконного декора по магистралям;

- характеристика вариабельности базовых форм оконного декора;

- характеристика предпочтений декора в зависимости от места в системе оконного обрамления.

Апробация материалов и результатов исследования проведена в виде докладов на пяти научных конференциях СПбГАСУ (в том числе три международных) в 2001 - 2004 гг. и на заседании Ученого совета ВНИИТАГ (по результатам исследования, выполненному по гранту РААСН). По теме диссертации опубликовано 9 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из двух томов - основного текста и приложения. Основной текст объемом 123 страницы включает в себя Введение, 5 глав, Заключение и Список использованной литературы. Второй том объемом 389 страниц включает в себя данные натурного обследования и результаты их первичной статистической обработки.

Основные результаты проведенного исследования представлены положениями, изложенными ниже.

1. Установлено, что ни одна из форм оконного фасада не возникла как сугубо эстетическая: их генезис уходит корнями в глубину тясячелетий.

2. Отмечено, что на характер оконного декора петербургских зданий середины XIX - начала XX вв. оказали влияние следующие особенности архитектурно-строительного процесса:

- массовость и интенсивность строительства многоэтажных каменных зданий в этот период;

- активное подключение к реальному проектному процессу, ранее осуществлявшимуся главным образом выпускниками Академии художеств и Строительного училища, широкого круга специалистов смежных областей;

- обусловленная брандмауэрной застройкой концентрация творческих усилий архитектора на решении только «лицевых» фасадов, трактуемых как крупномасштабные архитектурные барельефы;

- свойственные эпохе историзм, «изобразительность» и плюрализм эстетического сознания.

3. Выделено пять крупных типологических групп традиционного оконного декора по принципу общности образного потенциала и (или) генезиса конкретных форм. Эти группы обозначена как «растительная», антропоморфно-зооморфная, предметно-символьная, геометрическая и «ордерная». Типология их наполнения конкретными формами включает в себя 27 наименований. Полностью весь этот «набор» стал использоваться архитектурной практикой лишь с начала 1900-х гг.

4. Подтвержден ранее сделанный историками зодчества вывод о том, что в период историзма отсутствовала свойственная классицизму иерархия форм фасадного декора.

5. Выяснено, что в рассматриваемый период декор оконных проемов зданий Петербурга почти полностью основывался на формах, характерных для периодов Ренессанса, барокко и классицизма. При этом наиболее распространенная (более 40% фасадов) «растительная» группа этих форм оказалась вдвое популярнее, чем «ордерная».

6. Установлено, что наибольшей приоритетностью при декорировании оконных проемов в течение всего периода обладали две формы - гирлянды и картуши, что придавало обильно декорированной архитектурной среде определенную целостность. Вторую по приоритетности группу форм составляли «венки», «ветви», «диски», «лист аканта», «раковина», львиная маска, меандр.

7. Установлено, что большинству структурообразующих магистралей Петербурга свойственна относительная приоритетность групп «растительного» и (вслед за ним) «ордерного» декора. Приоритетность форм «ордерной» группы свойственна лишь Большому проспекту П.С., Невскому, Вознесенскому, Каменноостровскому проспектам и улицам Кирочной, Шпалерной, Таврической, Декабристов.

8. Установлено, что максимальной интенсивностью антропоморфно-зооморфного декора отличается застройка улиц Ломоносова, Большой Морской, Владимирского проспекта, а наименьшей - Литовского и Вознесенского проспектов, Гороховой улицы, Большого проспекта П.С.

9. Установлено, что для 70% структурообразующих магистралей города безусловно приоритетной формой оконного декора являются гирлянды, для 25% - картуши. Для Владимирского пр., ул.Ломоносова и Малой Конюшенной приоритетны «ветви», для Литовского пр. - медальоны. Форма гирлянд использована в оконном декоре всех магистралей; картуши не использованы только на Литейном и Владимирском проспектах. Но среди обследованных нет ни одной магистрали, в застройке которой были бы использованы все 27 отмеченных в диссертации форм оконного декора.

10. Выявлены и классифицированы многочисленные вариации базовых (канонических) форм оконного декора. Установлено, что на вариабельность форм декора кроме особенностей собственно авторского творческого почерка влияли также местоположение элемента в состеме оконного обрамления (в верхней, нижней или боковой зоне, в конкретном архитектурном окружении), и характер антуража в виде лепных барельефных композиций

11. Установлена приоритетность включения в систему оконного обрамления карнизных (прямых или фигурных) и фронтонных сандриков, а также карнизов, фризов и профилированных поясов.

12. Определена типология размещения элементов декора в системе оконного обрамления (на замковых камнях, в подоконных нишах, надоконных панелях, в тимпанах и пр.).

13. Установлено, что наибольшей вариабельностью отличались элементы антропоморфно-зооморфного и «растительного» декора. Наименее вариабельны элементы «геометрического» декора.

14. Составлен иллюстрированный каталог петербургского оконного декора, включающий в себя 500 фотографий Каталог имеет самостоятельную научную ценность и может быть ( как и другие материалы приложений) использован для дальнейшего изучения архитектуры периода историзма.

15. Материалы диссертации расширяют и значительно конкретизируют банк данных об архитектуре Петербурга периода историзма, а также дают возможность расширить представления о реальной «фактуре» архитектуры эклектизма.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По данным натурного обследования декора оконных проемов зданий на основных структурообразующих магистралях исторического Петербурга и на базе проведенного многоаспектного анализа этих данных в настоящей диссертации:

- предложена методика комплексного обследования и анализа декора фасадов исторических зданий;

- проведен краткий обзор генезиса и семантики отдельных форм архитектурного декора;

- выявлены градостроительные, композиционно-стилистические и процессуальные факторы, оказывавшие влияние на характер архитектурного декора;

- определена типология элементов оконного декора;

- выявлена общая приоритетность отдельных титпологических групп оконного декора;

- выявлена общая динамика предпочтений отдельных форм оконного декора по десятилетиям;

- выявлена общая картина предпочтений в сфере декорирования отдельных зон оконных обрамлений;

- составлена картина предпочтений типов и форм оконного декора на конкретных структурообразующих магистралях Петербурга;

- определена степень вариабельности 27-и основных форм оконного декора.

1. Бенуа, А. О современной русской архитектуре /А.Бенуа // Речь. 1910.-№ 171.

2. Бондаренко, И.А. «Свое», «чужое» и «общее» в истории архитектуры /И.А.Бондаренко// Архитектура мира: материалы конференции «Запад Восток: взаимодействие традиций в архитектуре». - М.,1993. - Вып.2. - С. 179-182.

3. Бондаренко, И.А. Творчество без образца /И.А.Бондаренко //Архитектурное сознание XX XXI веков: разломы и переходы: сб. науч. тр. НИИТАГ / под. ред И.А.Азизян. - Москва: УРСС, 2001.- С. 90 -103.

4. Борисова, Е.А. Некоторые особенности восприятия городской среды и русская литература второй половины XIX в. /Е.А.Борисова // Типология русского реализма второй половины XIX века. Москва: Наука, 1979.-С. 252-285.

5. Борисова, Е.А. Русская архитектура второй половины XIX века /Е.А.Борисова Москва: Наука, 1979. - 320 е.: ил.

6. Борисова, Е.А. Русская архитектура конца XIX начала XX века /Е.А.Борисова, Т.П.Каждан - Москва: Наука, 1979. - 240 е.: ил.

7. Боткин, П.В. Древняя символика в архитектурных формах истилях Петербурга // Факты и версии. Эмблемы, знаки, символы России/ гл. ред. В.Ю.Жуков. СПб., 2002. 10 е., ил.

8. Боткин, П.В. Семантика фронтонных композиций // Докл. 59-й науч. конф. профессоров, преподавателей, науч. работников, инженеров и аспирантов ун-та / С.-Петерб. гос. архитектур.-строит. ун-т. СПб., 2002. - Ч. 2. - С. 61-62.

9. Боткин, П.В. Тема женской головки в архитектурном декоре Санкт-Петербурга // Докл. 60-й науч. конф. профессоров, преподавателей, науч. работников, инженеров и аспирантов ун-та / С.-Петерб. гос. архитектур.-строит. ун-т. СПб.) - 4.2. - С. 59-60.

10. Боткин, П.В. Типология архитектурного декора Петербурга периода историзма // Докл. 57-я международная науч.-технич. конф. молодых ученых / С.-Петерб. гос. архитектур.-строит. ун-т. СПб., 2004.-Ч. З.-С. 103-107.

11. В Петербурге // Санкт-Петербургские ведомости. 1863. - 15 октября. - С. 934.

12. Вагнер, Г.К. Беломраморная резьба древнего Суздаля /

13. Г.К.Вагнер. Москва: Искусство, 1975. - 184 е.: ил.

14. Вопросы генезиса капитализма в России: сб. статей / отв. ред.

15. B.В.Мавродин. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1960. -240 с.

16. Горюнов, B.C. Архитектура эпохи модерна. Концепции. Направления. Мастера / В.С.Горюнов, М.П.Тубли. С.-Петербург: Стройиздат СПб, 1992. - 360 с.:ил.

17. Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я.Гуревич. Москва: Искусство, 1984.-350 е.: ил.

18. Г.Б. Нечто о проектах // Строитель. 1895. - № 20. - С. 8-9.

19. Далибор, В. Архитектура и поэтика репрезентации /В.Далибор // Архитектура мира: материалы конференции «Запад -Восток: искусство композиции в истории архитектуры». М.,1996. — Вып. 5. - С.6-11.

20. Дом Ф.Л.Гуна в С.-Петербурге // Зодчий. 1875. - № 7-8.1. C.91.

21. Заварихин, С.П. Русская архитектурная критика / С.П.Заварихин. Ленинград: Изд-во ЛГУ. - 1989. - 224 с.:ил.

22. К-о, А. Архитектор-подрядчик / А. К-о //Наше жилище. -1895.-№9.-С. 13-15.

23. Казусь, И.А. Организация архитектурного проектирования в России (период 1905 1917 гг.) / И.А.Казусь // Архитектурное наследство. - 1985.-№ 33.- С. 278-283.

24. Кириченко, E.II. Восток-Запад: истоки русского искусства конца XIX начала XX века /Е.И.Кириченко // Архитектура мира: материалы конференции «Запад-Восток: взаимодействие традиций в архитектуре». - М.,1993. - Вып. 2. - С. 70-74.

25. Кириченко, Е.И. Пространственно-временные характеристики в русской архитектуре середины и второй половины XIX века / Е.И.Кириченко //Типология русского реализма второй половины XIX века. Москва: Наука, 1979. - С. 286-351.

26. Кириченко, Е.И. Романтизм и историзм в русской архитектуре XIX века (К вопросу от двух фазах развития эклектики) /Е.И.Кириченко // Архитектурное наследство. 1988. - № 36. - С. 130 — 143.

27. Кириченко, Е.И. Русская архитектура 1830 1910-х годов /Е.И.Кириченко. - Москва: Искусство, 1978. - 399 с.:ил.

28. Комеч, А.И. Символика архитектурных форм в раннем христианстве / А.И.Комеч // Искусство Европы и Византии. М., — 1978.-С. 18-28.

29. Лисовский, В.Г. «Национальный стиль» в архитектуре России /В.Г.Лисовский. Москва: Совпадение, 2000. — 416 с.:ил.

30. Мерц, И. Из памятной книжки /И.Мерц // Зодчий 1875. - № 2.-С. 20.

31. Морозов, И.В. Таинственным путем Гермеса / И.В.Морозов. Минск: Университет, 1994. - 303 е.: ил.

32. Павлов, ПЛ. Архаические представления о пространстве и времени в европейской традиции античного ордера /Н.Л.Павлов// Архитектура мира: материалы конференции «Запад — Восток: античная традиция в архитектуре». — М., 1994. Вып 3. - С. 178-180.

33. Павлов, ПЛ. Идея столпа-молнии в архитектуре и ндоевропейцев /Н.Л.Павлов // Архитектура мира: материалы конференции «Запад-Восток: взаимодействие традиций в архитектуре». -М., 1993.-Вып. 2.-С. 182-185.

34. Петров, П.Н. Ректор архитектуры И.А.Х. Константин Андреевич Тон / П.Н.Петров. СПб, 1865. - 14 с.

35. Плужников, В.И. Организация фасада в архитектуре русского барокко /В.И.Плужников // Русское искусство барокко: материалы и исследования / под ред. Т.В.Алексеевой. Москва: Наука, 1977.-С.88-127.

36. Пунин, АЛ. Архитектура Петербурга середины XIX века / А.Л.Пунин. Ленинград: Лениздат, 1990. - 351 с.:ил.

37. Ревзин, Г.И. Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века / Г.И.Ревзин. Москва: Общество историков архитектуры, 1992.-208 с.

38. Рикверт, Дж. Коринфский ордер /Дж. Рикверт.// Архитектура мира: материалы конференции «Запад-Восток: античная традиция в архитектуре». М., 1994. - Вып.З. - С. 6 - 13.

39. Рожанский, И.Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи / И.Д.Рожански й, Москва: Наука, 1988. - 448 с.

40. Рыбаков, Б.А. Язычество древней Руси /Б.А.Рыбаков. — Москва: Наука, 1987. 782 е.: ил.

41. Санкт-Петербург. Планы и карты. СПб.: Карта, 2004.-I20 е.:ил.

42. Семенова, З.Ф. Закономерности архитектурного декора средневекового Закавказья и Западной Европы / З.Ф.Семенова // Архитектурное наследство. 1996. - № 40. - С. 18 - 26.

43. Смолина II. Подобие, закономерность, метод и другие метафизические мотивы: к истории архитектурного мышления Нового времени / Н.Смолина // Архитектура мира: материалы VII Международной конференции по истории архитектуры.-М.,1998. -Вып. 7.-С. 6-12.

44. Хроника // Зодчий. 1875. - № 10. - С. 116.тД

45. Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет1. На правах рукориси

46. Боткин Петр Владимирович архитектор

47. ОКОННЫЙ ДЕКОР ФАСАДОВ СТРУКТУРООБРАЗУЮЩИХ МАГИСТРАЛЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

48. СЕРЕДИНЫ XIX-HA4AJIA XX вванализ типологических предпочтений)