автореферат диссертации по документальной информации, 05.25.04, диссертация на тему:Книжная культура в идеологии "русского образования"

А

На правах рукописи

ПАНФИЛОВ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА В ИДЕОЛОГИИ "РУССКОГО ОБРАЗОВАНИЯ"

(Концептуальные подходы авторской плеяды

журнала "Русская беседа". 1856-1860)

05.25.04 - книговедение

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

На правах рукописи

ПАНФИЛОВ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА В ИДЕОЛОГИИ "РУССКОГО ОБРАЗОВАНИЯ"

(Концептуальные подходы авторекой плеяды

журнала "Русская бссгда". 1856-1860)

05.25.04 - книговедение

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Работа выполнена в секторе истории книги, библиотечного дела и библиографии Российской государственной библиотеки по кафедре книговедения Московского государственного университета культуры

Научный руководитель Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор педагогических наук, доцент В.Л.Фокссв

доктор исторических наук, профессор О.Л.Тараканова кандидат исторических наук Л.Н.Ведошшский

Государственная публичная историческая библиотека РФ

Защита состоится М&Х 1998 г. в ^ часов на заседания диссертационного совета К 092.07.02 по присуждению ученой степени кандидата наук в Московском государственном университете культуры по адресу: 141400 Московская обл., г.Химки - 6, ул. Библиотечная, 7.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке университета.

Автореферат разослан 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор педагогических наук, профессор

Н.А.Сляднева

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Российское книгоиздательство переживает ныне не только сложный в экономическом отношении, но и противоречивый по своим мировоззренческим характеристикам этап развитая, что предполагает настоятельную необходимость его осмысления в историческом, теоретическом и методологическом аспектах. Не случайно именно сейчас наступаег пора становления философии книги, философии библиотечного дела, философии библиографии.

Научное осмысление аспектов национальной книжной культуры с ориентацией на выработку конкретных подходов к се полноценному развитию настоятслыю нуждается н опоре на историко-духовные традиции. Но ряду объективных причин п сфере книговедения эта тенденция еще находится на стадии зарождения.

Теория книжной культуры н России до октябрьского переворота 1917 года преимущественно ориентировалась на движение мысли либерально-демократического, рслтнозио-индпфферсншого харашера. В дальнейшем, как и во всех областях гуманитарного знания, в книговедении утвердился строжайший режим идеологической нивелировки. И без того весьма косвенное взаимодействие книговедения с русофильской книжной культурологией было окончательно парализовано.

Воззрения отечественных философов русофильской ориентации на книжную культуру как неотъемлемый компонент общественного и личностного бытия до сих пор вообще не служили предметом специального исследования. Между тем, соответствующая книговедческая интерпретация этого богатейшего невостребованного наследия, перенесение потенциально работающих идей в теоретико-прикладную лабораторию философии книги и оттуда - в реалии книгоиздательской политики могли бы оказаться достаточно эффективными.

Объект исследования - отечественная книжная культура в контексте русофильских воззрений Х1Х-ХХ вв.

Предмет исследования - "педагогическая" интерпретация книжной культуры мыслителями, с именами которых связано становление идеологии "русского образования" на рубеже 40-х - 50-х годов XIX века. Прежде всего, это А.С.Хомяков (1804-1860), И.В.Киреевский (1806-1856), Ю.Ф.Самарин (1819-1876), К.С.Аксаков (1817-1860), И.С.Аксаков (1823-1886), Н.П.Гиляров-Платонов (1824-

1887). Именно они составили редакционно-авторское ядро "Русской беседы" (1856-1860) - журнала, который фактически всецело был посвящен проблематике домостроительства национальной культуры.

Цель работы - выявление, анализ н систематизация наиболее значимых, потенциально работоспособных идей "русского образования" с позиций философии книги.

Под идеологией "русского образования" ("московской партии", "русского воззрения") подразумевается национально ориентированная система взглядов , "истинных славянофилов" на просвещение российского общества. Всю свою деятельность они считали "педагогической" (в исследовании фигурирует много понятий подобного характера).

Постановка проблемы панорамной реконструкции "русского воззрения" на состояние и оптимальное развитие национальной книжной культуры обусловлена объективно намечающимися тенденциями возвращения российского общества к традиционным национальным ценностям. В издательской практике это предопределяет постепенную переориентацию на историко-культурные, психологические особенности национального менталитета. Насущными становятся еще не освоенные теоретически задачи подготовки соответствующего ядра репертуара печати. Особую значимость интерпретация русофильской книжной культурологии приобретает в соотнесении с ролевыми функциями государственной идеологии, структур среднего и высшего образования, средств массовой информации.

Задачи исследования:

- аргументировать авторскую дефиницию ключевого понятия "книжная культура" в соотнесении с историко-философским контекстом;

- выявить концептуальные подходы идеологов "русского образования" к "нравственному воспитанию" печатным словом;

- систематизировать их наблюдения, связанные с "педагогикой" книжного общения и соответственно - с задачами формирования национального книгоиздательского репертуара;

- раскрыть отношение идеологов "русского образования" к реальным и оптимальным установкам цензуры и самоцензуры;

- проанализировать "русское воззрение" на допетровскую книжность и на книжную культуру России XVIII - первой половины XIX столетия;

Состояние изученности проблемы. Проблема в определенных нами содержательных границах и с означенными выше целью и задачами ранее в литературе не рассматривалась. Однако аспекты ее косвенно затрагивались в критико-биографических, научных и философско-публицистических работах.

"Московской партии" (прежде всего, главным вдохновителям ее -

A.С.Хомякову и И.В.Киреевскому), в дооктябрьский период было посвящено достаточно много исследований как апологетического, так и критического звучания. Наиболее фактологически значимы труды В.З.Завитневича, Н.П.Колюпанова, Н.П.Барсукова, Н.А.Елагина, А.Г.Лушникова,

B.Н.Лясковского, Н.В.Шаховского.

Некоторые апологетически настроенные исследователи (Л.Е.Владимпроп, М.Ф.Таубе) тяготеют к конкретной социально-этической, религиозно-философской, "педагогической" тематике; в той или иной мере критическую альтернативу их позициям выдвигают такие оппоненты, как

A.В.Горский, Н.Ф.Федоров, А.Н.Пыпин, С.А.Венгеров. Глубокая содержательность отличает монографию М.О.Кояловнча, которая посвящена истории национального самосознания в России и во многих отношениях близка проблематике данного исследования. Нельзя не отметить также емкие, принципиально значимые в ракурсе историко-культурного анализа экскурсы Н.И.Костомарова и О.Ф.Андреева.

Оригинальные, порой чрезвычайно глубокие (при всей своей противоречивости) оценки "славянофилов" были высказаны

B.С.Соловьевым, К.Н.Леонтьевым, В.В.Розановым, П.А.Флоренским, Н.А.Бердяевым и другими представителями русского религиозно-философского "ренессанса".

Сложившиеся до 1917 года подходы к интерпретации "истинно славянофильского" наследия сохранятся и приобретут плодотворное развитие в философской мысли Русского Зарубежья, с более усложнившимися переплетениями дооктябрьских pro et contra. Внимание исследователей сосредоточено на религиозно-философских аспектах (Г.В.Флоровский, Н.М.Зернов, Н.О.Лосский, В.В.Зеньковский), литературно-художественном творчестве и общественно-политической деятельности "славянофилов", их биографических портретах (Н.С.Арсеньев, Н.Дорн, Е.Ю.Скобцова, Б.Э.Нольде).

Значительный вклад в историографию "славянофильства", несмотря на диктат идеологических стандартов, внесла советская наука в период 30-х-первой половины 60-х годов. (Н.СДержавин, НЛ.Рубинштейн, В.М.Штейн). Первая

общая характеристика журнала "Русская беседа" принадлежит Б.П.Козьмину (1948). Уже в развернутой форме это начинание продолжено в 1951 году А.Г.Дементьевым в работе, посвященной истории русской журналистики середины XIX столетия. В 1952 году Е.А.Дудзинская завершает диссертационное исследование по теме: ""Русская беседа" (История журнала как отражение "кризиса верхов" в условиях назревания революционной ситуации 1859-1861 гг.)". Здесь впервые был приподнят целый архивный пласт материалов. Вторая половина 60-х годов ознаменована новым витком интерпретаций славянофильской идеологии. Это связано с принципиально значимым для научной реабилитации наследия "московской партии" историко-философским экскурсом А.А.Галактионом и П.Ф.Никандрова, дискуссией "Литературная критика ранних славянофилов", в ходе которой впервые п советский период ярко возобновилась полемика но линии "двух патриотнзмов" (В.В.Кожинов,

A.Л.Янов и др.).

Общая историография вопроса, в постоянном, хотя и косвенном соприкосновении с темой данного исследования, существенно обогащается в 70-е - 80-е и особенно 90-е годы, благодаря исследованиям Е.А .Дудзинской, Б.Ф.Егорова, А.Б.Зубова, В.А.Котсльникова.В.А.Кошслева, А.С.Курилова,

B.И.Кулешова, Ю.Н.Манна, В.П.Мещерякова, С.Н.Носова, Ю.С.Пивоварова, П.С.Рейфмана, А.М.Салмина, Н.И.Цимбасва, Ю.З.Янковского. Содержательны также работы Е.И.Анснковой, М.Ф.Антонова, Т.И.Благовой, М.В.Буланова, В.В.Встловской, И.В.Кондакова, Н.В.Уланова, В.С.Федорова, В.Г.Щукина.

Существенные для нас проблемы истории и теории отечественной книжной культуры разрабатывали книговеды (И.Е.Баренбаум, В.Е.Барыкин,

C.П.Гаранина, А.И.Грсчихин, А.М.Иоффе, Е.Л .Немировский,

A.Э.Мильчин, А.С.Мыльников, Н.М.Сикорский, О.Л.Тараканова,

B.И.Харламов, О.Р.Хромов и др.)

Методы исследования. Постановка проблемы панорамной реконструкции "русского воззрения" на книжную культуру предопределила построение исследования на гибком комплексном сочетании историко-философского, книговедческого и культурологического анализа. В качестве объектов такого анализа выступают грани "русского воззрения" на национальную культуру и книгу как ее несущую духовно-материальную конструкцию.

Источниками исследования служат: - опубликованные работы, письма и архивные материалы авторов "Русской беседы" (ОР РГБ. Ф.139. К.4. - портфель редакции; Ф.231Л1. К.1. Ед. хр.47. -

письма К.С.Аксакова; К.2. Ед. хр.17. - реферат П.А.Бессонова; К.48. Ед. хр.102.; К.49. Ед. хр.90.; К.50. Ед. хр.76.; К.51. Ед. хр.83.; К.53. Ед. хр.5. -письма А.С.Хомякова и К.С.Аксакова; Ф.231/Ш. К.27. Ед. хр.28-34. -материалы А.А.Григорьева; Ф.265. К.31. Ед. хр.1-2.; К.34. Ед. xp.l.; К.39. Ед. хр.1.; К.83. Ед. хр. 2. - письма и дневник Ю.Ф.Самарина);

- произведения прямых предшественников идеологии "русского образования" и последующих поборников национально ориентированной культурологии (А.С.Шишков, Н.М.Карамзин, В.А.Жуковский, Н.Н.Страхов, Н.Я.Данилевский, Ф.М.Достоевский, К.Н.Леонтьев, В.В.Розанов, И.А.Ильин и др.);

- полемические выступления оппонентов "русского воззрения" (В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.Г.Чернышевский, Ф.И.Буслаев, М.Н.Катков, Б.И.Чичерин, и др.);

- труды русских философов (А.Ф.Лосев, П.А.Флоренский, М.М.Бахтин и др.);

- дооктябрьский, эмигрантский, советский, российский и зарубежный пласты исследований, которые посвящены славянофилам;

- книговедческая классика - труды М.Н.Куфаева, А.М.Ловягина, Н.А.Рубакнна и других исследователей, заложивших основы философии книги;

- работы современных российских и зарубежных ученых, сопряженные с философским осмыслением природы и феноменологии книжной культуры (Д.С.Лихачев, А.М.Панченко, Б.А.Успенский, А.А.Беловицкая, А.А.Гречихин, А.С.Мыльников, С.Т.Ямчук, К.Мигонь, И.Рат-Вег и др.);

Проведенное исследование позволяет сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Книжная культура может быть определена как возникшая и постоянно воспроизводимая в процессах человеческого бытия духовно-материальная реальность, в пространстве которой в качестве предмета деятельности, средства коммуникации, познания, ценностной ориентации выступают произведения письменности и печати.

2. "Русское воззрение" отличается цельностью восприятия книжной культуры как сферы, отражающей степень национального единства поколений.

3. Авторы "Русской беседы" создали концептуальный свод книжной "педагогики", которая затрагивает практически все стороны общественного и

личностного бытия, стимулируя самовоспитание при согласованности форм "домашнего" и "общественного" образования.

4. "Русское воззрение" на книгоиздательскую политику предполагает разграничение функций "государства" и "общества", приоритет самоцензуры и совершенствование цензуры государственной.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

- характеризуются смысловые нагрузки и формулируется определение понятия " книжная культура";

- на основе анализа произведений авторской плеяды журнала "Русская беседа" и изучения общих тенденций и эволюции "русского воззрения" на состояние и развитие национальной книжной культуры дано целостное описание сущностных сторон русофильской книжной культурологии: охарактеризованы ее миросозерцательные основы, прослеживается диалектика личностных мировоззренческих позиций в полифонической русской идее книжного бытня;

- освещены критико-полемические и позитивные грани "русского воззрения" на допетровскую книжноегь и книжную культуру России XVIII - первой половины XIX века;

- на основе аналитического обобщения идей, редакциокно-авторского ядра "Русской беседы" воссоздает ся концепция "нравственного воспитания" книгой;

- синтезированы наблюдения идеологов "русского образования", затрагивающие специфику литературного творчества (автора, редактора, переводчика), аспекты психологии чтения в "образованной среде" и в "простонародье";

- характеризуется отношение авторов "Русской беседы" к функциям института цензуры, анализируются принадлежащие им идеи совершенствования цензурного режима, отображены намеченные в "русском воззрении" оптимальные установки личностной самоцензуры.

Результат исследования - целостное теоретическое воспроизведение "педагогической" концепции национальной книжной культуры, которая сложилась в контексте развернутой философско-публицистической аргументации "русского воззрения".

Теоретическая значимость исследования. Выдвинутые и обоснованные в диссертации положения складываются в оригинальный, самостоятельно разработанный автором подход к интерпретации русского религиозно-философского наследия. В перспективе, научно объективная реконструкция

панорамы русофильской книжной культурологии Х1Х-ХХ веков в силу своей теоретической и социально-культурной масштабности может составить специальное, комплексно-тематическое направление книговедческих исследований; данную диссертацию можно расценивать как первый опыт выявления проблемного материала - переключения на книговедческий диапазон одного из самых крупных, многогранных звеньев русской идеи развития российской культуры.

Практическая значимость исследования. Ряд положений, выявленных автором в культурологической аргументации "русского воззрения" имеет принципиальную значимость для отечественной науки и современной издательской практики. Фактический материал и выводы исследования могут использоваться в учебных процессах применительно к курсам истории книги, истории русской философии, истории отечественной педагогики, журналистики, литературы, в катехизической, законоучительной практике. Диссертация способна ориентировать при подготовке учебно-методических пособий для спецкурса "Философия книги" и спецсеминаров в рамках названных выше дисциплин, а также при составлении сборников антологического, хрестоматийного типа (например, "Книжная культура в русской религиозно-философской мысли", "Русская идея бытия исторической литературы", "Историко-церковная книга: реалии и идеалы"). Ряд положений диссертации имеет потенциально прикладной характер и заслуживает учета в современной книгоиздательской практике: при формировании репертуара массовых духовно-просветительных изданий, научно-популярной, справочно-энциклопедической, учебной литературы, переводных произведений.

Основные направления апробации итогов исследования. Содержание диссертации нашло отражение в 19 публикациях; различные аспекты исследования автор выносил на обсуждение в ходе: международных религиоведческих чтений (Санкт-Петербург, 1995); Румянцевских чтений (Москва, 1995, 1996, 1997, 1998); международной научно-практической конференции "Новые пути наук о культуре" (Москва, 1995); международных научных конференциях по проблемам культурологии и информации (Новороссийск, 1996,1997,1998); научной конференции "Библиотековедение: вчера, сегодня, завтра" (Москва, 1996); научных конференций "Библиотечное дело и демократия" (Москва, 1997) и "Библиотека в контексте истории" (Москва, 1997), Библиотечное дело на пороге XXI века (Москва, 1998).

Структура диссертации. Целевая направленность и основные задачи исследования предопределили общее построение и последовательность изложения материала. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы (304 названия).

Основное содержание диссертации

Во "Введении" обосновывается актуальность исследования, определены его цель и задачи. В соотнесении с поставленной проблемой формулируются принципиальные положения, выносимые на защиту. Обоснование теоретической и практической значимости исследования дается исходя из реальных перспектив книговедческой реконструкции отечественного философского наследия.

В первой главе ""Русское воззрение" на книгу: генетические особенности и основная проблематика" охарактеризована русская идея книжного бытия, ее генезис. 11а материале истории книги раскрыты основные аспекты национального домостроительства книжности с XI до середины XX столетия.

Точка отсчета в становлении "русской партии" - бунт протопопа Аввакума; следующая знаменательная веха запечатлена в воззрениях па функции печатного слова Н.М.Карамзина, А.С.Шишкова, В.А.Жуковского. А далее, чрез золотое для русофильской книжной культуролог ии XIX столетне - к стихийной философии книги В.В.Розанова, "педагогической" концепции И.А.Ильина. Историко-книговедческнй анализ, сопряженный со столь безбрежным полем предопределил выборочный характер исследовательской импровизации.

Интерпретация "русского воззрения" с позиций философии книги позволила раскрыть его.сильные и слабые стороны. Прежде всего исследование позволяет сделать вывод о том, что дисгармония, которую привнес в допетровскую книжность раскол, само появление "русской партии", нескончаемая идеологическая борьба во имя национализации книжной культуры есть свидетельство социальной утраты метафизических начал "книжного общения".

Особое место занимает анализ ключевого понятия "книжная культура". Наиболее типичные тенденции бытующей смысловой нагрузки его можно представить следующим образом:

- степень отражения духовного, интеллектуального мира человека и общества в письменности и печати;

- динамика эволюции книжного дела в определенных временных и этнически-пространственных рамках;

- степень соответствия репертуара печати конкретной социокультурной ситуации;

- качество элементов аппарата книги;

- качество произведений письменности и печати как продуктов материальной культуры;

- степень распространения книг среди населения;

- уровень "потребления" издательской продукции в обществе;

- степень читательского освоения произведений письменности и печати;

Философское осмысление отмеченных тенденций позволило

сформулировать определение "книжная культура", которое в нашей трактовке объемлет и "книжный мир" (А.М.Ловягин) и "книжное общение" (М.Н.Куфаев) и "книжное дело" (Н.$.Рубакин).

Соответственно сопоставляются мировоззренческие позиции признанных классиков отечественного книговедения. Это позволило сделать вывод о том, что, в отличие от Н.Д.Рубакина, А.М.Ловягин и особенно М.Н.Куфаев испытывали определенное тяготение к философии ведущих идеологов "русского образования" (А.С.Хомяков, И.В.Киреевский).

Само понятие "книжная культура" в идеологии "русского образования" не фигурирует. Однако в соотнесении с этимологически изначальными "образованием" и "воспитанием" (так же определ-яет культуру В.И.Даль) обрисовывается тождество "книжной культуры" и "воспитания", "образования" книгой. Исходя из этого, при философском осмыслении аспектов книжной культуры целесообразно учитывать ее идеальные потенции как соборного организма. Именно такое восприятие сближает М.Н.Куфаева с идеологами "русского образования", прежде всего с А.С.Хомяковым.

В диссертации показано, что обращение к древнерусской книжности для идеологов "русского образования" изначально носило принципиальную значимость. Речь шла об осмыслении истоков духовно-нравственных социально-культурных особенностей "народности", сущностных черт "лица" нации, если воспользоваться метафорой В.В.Розанова. Аргументация "русского воззрения" опиралась на изыскания К.Ф.Калайдовича, П.М.Строева, В.М.Ундольского. Авторам "Русской беседы" были хорошо знакомы фонды Московской синодальной типографии, труды

Н.И.Бантыш-Каменского, епископа Дамаскина, митрополита Евгения (Болховитинова), А.Х.Востокова и других историков, археографов, библиографов, непосредственно причастных к становлению отечественной историко-книжной науки.

Осуществленный впервые анализ "русского воззрения" на эволюцию средневековой книжности, позволяет сделать вывод о том, что с позиций русофильской культурологии стадия элитарной обособленности "книжно-библиотечного мира", абсолютизация "книжного знания" -закономерность, свойственная на определенном этапе каждой национальной культуре. Для допетровской эпохи таковым стал XVII век. Именно в этом интеллектуальном расколе, который усугубился книжным расколом на ревнителей "старого письма" и "никониян", идеологи "русского образования" усматривали объективную неизбежность петровских реформ.

Распространение "святых книг" на Руси от поколения к поколению вообще представляло диалектически сложный процесс. Даже в монастырях, этих оплотах просвещения в Московском царстве, даже в среде искушенных книжников подлинно книгородных было совсем немного. Это позволяет заключить, что любая стилизация под "Святую Русь" в пространстве книжной культуры обречена. Возможно лишь личностное движение к национальным идеалам. Профанация, утрата этих идеалов, (а отнюдь не противостояние "церковного" и "светского") таит поистине эсхатологическую угрозу для историко-культурной памяти, без которой невозможно ценностное "книжное общение" (если вкладывать в это понятие смысл, близкий трактовке М.Н.Куфаева).

С позиций "русского воззрения" петровский "перевороте умах", "онемечивание", штурмовая закладка книгопечатного фундамента "штатс-культуры" проявляет кризис этой болезни. Дальнейшее наложение западных стереотипов, отчасти перевариваясь в "русском уме", принимает более вялый, затяжной характер, с периодически вспыхивающими рецидивами.

Эпоха бурного "младенчества" российской гражданской печати в XVIII веке расценивалась идеологами "русского образования" отнюдь не с зашоренной тенденциозностью. Даже самые ревностные ортодоксы "русского направления" не отвергали закономерностей воздействия западного "книжного знания" на Россию. Неприятие вызывала противоестественность характера и форм этого влияния, предопределившая во многом противостояние церковной и гражданской печати.

В диссертации характеризуется отношение авторов "Русской беседы" к "подражательным" тенденциям в книжности. Сильной стороной "русского воззрения" является диагностика "направлений" литературно-художественного печатного слова. Апелляция же к "младенчеству" российской книжной культуры представляется достаточно уязвимым звеном в идеологии "русского образования". Подлинную причину безоглядного влечения к европейской книжной моде целесообразнее искать в особенностях менталитета российской интеллигенции.

Особое внимание в диссертации уделено диалектике "перестраивающегося" книжного бытия, которой проникнуты многие мысли, наблюдения "беседчиков", высказываемые не только в программных манифестах, но и в письмах, черновых заметках рабочего характера. Ведущие публицисты "Русской беседы" постоянно прибегали к парадоксальным импровизациям культурологического, а иногда и непосредственно нсторнко-книговсдческого характера, надеясь на эффективность "шоковой терапии" в российской читательской аудитории.

Книжная культура XVIII столетия неизменно анализировалась авторами "Русской беседы" в органической соотнесенности с реалиями XIX века. Такой подход позволял логически выделять периоды развития книжной "цивилизации", глубже характеризовать психологию "книжного общения".

Перманентный импульс, привнесенный петровскими реформами в "коренную перестройку" книжного дела, на стыке ХУШ-Х1Х столетий ознаменовался этапом развития "книжного общения" в "раздвоенной форме". В качестве определенного противовеса этой прогрессирующей тенденции, "русское воззрение", развивая идеи М.В.Ломоносова и А.С.Шишкова, выдвинуло обоснование сакрального статуса церковнославянского языка в российской печати. Данное положение имеет принципиальную значимость не только для философии книги, но и в качестве определенного ориентира для современеиной книгоиздательской практики.

Противопоставляя прогрессирующим тенденциям свои идеалы, авторы "Русской беседы" далеко не всегда выдерживали единую тональность, старались не афишировать внутренних редакционных расхождений. Эпатирующая пристрастность их оценок полуторавекового "движения" российской печати так и не достигла чаемой цели. Но история болезни отечественной словесности, которая в предельно сгущенных красках воссоздана на страницах "Русской беседы", контрастно высвечивает не только культурологический приговор дооктябрьской национальной книжности. В форме своеобразных философских "арабесок"

идеологи "русского образования" составили поистине "домострой" национальной книжной культуры - духовно-нравственный, интеллектуальный устав целенаправленного влияния на ее обиход.

Вторая глава "Педагогические аспекты книжной культуры в интерпретации авторов "Русской беседы"" посвящена непосредственному анализу проблематики "нравственного воспитания" книгой.

Идеологам "русского образования" принадлежит целый свод концептуальных положений, принципиально значимых для осмысления психологии национального менталитета» "книжном общении" и выработки издательской политики. Методологические грани этих постулатов можно отобразить следующим образом:

- культура книги, журнала, газеты при иссм тематическом разнообразии должна иметь единый этический, гражданственный стсржспь;

- произведения печати признаны служить очищению и творческому культивированию русского языка (при соответствующей социальной профилактике, консолидации научных сил и книгоиздателей);

- "книжное общение" ценностно юлько при излучениях импулма к подавлению индивидуалистических начал ради созвучия с личностным -национальным - "общечеловеческим";

- культура личности в книжном пространстве предполагает целостное духовно-интеллектуальное самовоспитание, которому призвано способствовать последовательное "внешнее" образование;

- "русское воспитание" возможно только в духе живой причастности к Православию; любое отклонение в сторону вызвано не столько книжным влиянием, сколько искажением "коренного убеждения веры".

Реконструкция стратегии и тактики "войны", которую авторы "Русской беседы" стремились вести со стереотипами "книжного общения", позволяет утверждать, что концепция "нравственного" бытия печатного слова в сущности посвящена воспитанию организма национальной культуры. В феноменологии "живого книжного знания" фактически и заключается вселенская миссия "русского просвещения". Результаты исследования свидетельствуют что такой миссианизм не имеет ничего общего с националистическим мессишшгмом.

Типологически эталонные черты "движения" российского печатного слова обозначались идеологами "русского образования", прежде всего в

культурологической полемике, в скрупулезном критическом анализе негативных явлений, расхожих форм "книжного общения".

В центре внимания авторов "Русской беседы" неизменно находились аспекты психологии чтения Библии и писаний Отцов Церкви, проблемы, связанные с подготовкой к изданию святоотеческой классики, диагностика конкретного назначения "православной книги", критерии оценки массовых изданий. Характеризуя "русское воззрение" на богословскую историко-церковную, катехизическую литературу, мы последовательно высвечивали диалектику "практического воспитания христианина". Книгоиздательская политика в данной сфере предполагает всестороннюю профилактику "привычки к христианству". Социальная опасность этой "болезни" подспудно усиливается в современной России.

11а страницах "Русской беседы" фактически запечатлен духовно-нравсгвеииый стержень, которым должна обладать "светская" российская печать (здесь, помимо ндоолошв "русского образования", на первый план выступают о.А.Ивапцов-Платонов и В.Ф.Певницкий).

С позиций "русского образования", национальное преображение российского книгоиздательского репертуара вовсе не подразумевает формальной, казарменной унификации. Каждому виду произведений печати присущи свои содержательные черты; их эталонные контуры авторская плеяда журнала намечает, как бы стихийно дополняя друг друга, по самым различным поводам. И хотя редакция не ставила перед собой таких целей буквально, за шесть неполных лет издания сложился своеобразный эскиз остова национальной печати: штрихи "педагогической" оптимизации коснулись отечественной и переводной художественной литературы, философской, исторической, естественнонаучной книги и периодики.

Наиболее обманчива в реалиях ценностного "книжного общения" литературно-художественная часть репертуара. Читателя не должны привораживать "лишние люди" и "герои нашего времени"; образно неповторимое печатное слово призвано "успокоивать", "освежать", "просвещать". В пространство книжной культуры необходимо привнести подлинную поэтику "русского типа".

В дискуссии о "народной книжности и грамотности" авторы "Русской беседы" занимали далеко не однозначные позиции. Вместе с тем, вслед за Н.М.Карамзиным и А.С.Шишковым, все они единодушно ратовали за разработку

"русской грамматики", этимологии, лингвистики. Появление научных, учебных и популярных изданий такого рода, с позиций "русского воззрения" могло бы избавить национальную книжность от "ига иноземной грамматики". В этом контексте объективно складывается философия языка произведений печати.

Эталонные черты исторической и философской книги оттачивались идеологами "русского образования" в ходе дискуссии о "народности в науке", в программных статьях, развернутых рецензиях на новинки российской» репертуара. И если их суждения о художественной литературе неизбежно страдают некоторой теоретической отвлеченностью, то аналитические опусы, стимулирующие развитие философии жизни и исторической памяти в пространстве книжной культуры отличает разветвленная прикладная направленность.

Реконструкция "русского воззрения" на реалии и совершенствование института цензуры приводит к заключению о том, что концептуально книгоиздательская политика "московской партии" предполагает четкое разграничение функций "государства" и "общества" в сфере регламентации "книжного общения". Карательные функции цензуры против литературного "яда" следует осуществлять лишь в случаях крайней необходимости, когда речь идет о явной угрозе общественным интересам. В целом же, мнения должны выражаться в печати свободно. Такая тактика, по мнению идеологов "русского образования", снизит популярность многих "запретных плодов".

Гибкая маневренность государственной цензуры, согласно "русскому воззрению", позволит постепенно ликвидировать не только нелегальную печать как таковую, но и "вывести наружу" все хронические болезни российской книжности. В сущности, "московская партия" надеялась при благоприятных условиях завоевать общественные симпатии, исподволь поставить под своеобразный контроль все виды »зданий, прежде всего, духовную, учебную и переводную литературу. Установкам личностной самоцензуры - автора, издателя, редактора, переводчика - при этом, естественно, отводится центральная роль.

Идеологи "русского образования" вынашивали более действенную программу "охранительства", чем официальная цензура. Однако реализация этой программы требовала теснейших контактов с властными структурами, от которых "русское воззрение" так и осталось в изоляции.

В "Заключении" обобщаются основные выводы исследования, намечены перспективы дальнейшей разработки аспектов русской идеи книжного бытия.

Обоснованные "русским воззрением" приоритеты "общественного книгопечатания" оказались заведомо обречены вне развернутой государственной поддержки. Книговедческая интерпретация наследия "русской партии" на современном этапе позволит более предметно определить положения национальной доктрины в сфере книжной культуры, образования, книгоиздательской политики, библиотечного дела.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Ф.Достоевский о народном чтении // Библиотекарь. -1991. - № 11. -

С.60-63.

2. Исход вселенского странника: 140 лет со дня рождения В.Соловьева // Библиотека. -1993. - № 2. - С.66-69.

3. Макарий Оптипский Н Русские писатели, 1800 -1917: Биогр. слов. -М.: Науч. изд-во "Большая рос. энцикл.": НВП "Фианит", 1994. - Т.З: К-М. -С.467-468.

4. Грани религиозно-философской мысли И Библиография. - 1995. -№ 3. - С.ПО-118.

5. Особенности "книжного знания" в трактовке Ю.Ф.Самарина // Новые пути наук о культуре: Междунар. науч. конф., Москва, 27-29 марта 1995 г.: Тез. докл. - М„ 1995. - С.106-107.

6. Сакральные истоки монархизма в творчестве В.В.Розанова II Опыт религиозной жизни и ценности культуры: Материалы ежегод. междунар. с.-петсрб. религиовед, чтений, нояб. 1994. - СПб., 1995. - С.44-45.

7. В.А.Жуковский о "воспитательном" предназначении российского книгоиздательского репертуара Н Румянцевские чтения: Тез. докл. и сообщ. науч.-практ. конф., 18-19 апр. 1996 г. - М., 1996. - С.154-156.

8. Книжная культура в мировоззрении идеологов "русского образования": (На материале журн. "Русская беседа", 1856-1860) Н Проблемы информационной культуры: Сб. ст. - М., 1996. - Вып.З. - С.127-148.

9. "Книжное знание" для "народа": (Полем, диалог К.С.Аксакова и Н.П.Гилярова-Платонова) П Информационная культура личности: Прошлое, настоящее, будущее: Междунар. науч. конф.: Тез. докл. - Краснодар, 1996. -С.359-361.

10. Культура чтения в "образованной среде" XIX столетия: (Концептуал. подходы авт. круга журн. "Русская беседа", 1856-1860) //

Вчера, сегодня, завтра: Тез. докл. и сообщ. науч. конф., Москва, 23-25 апр. 1996 г. / МГУК. - М., 1996. - 4.1. - С.69-71.

11. Педагогическая значимость книжной культуры в миросозерцании И.В.Киреевского И Румянцевские чтения: Материалы науч.-практ. конф. по итогам НИР РГБ, 25-27 апр. 1995 г. - М., 1996. -С.285-293.

12. Церковнославянская книга в полифонической концепции "русского образования" // Восьмая научная конференция по проблемам книговедения "Книга и книжное дело на рубеже тысячелетий": Тез. докл. -М., 1996. - С.28-30.

13. "Священное дело" книжной культуры как основа информационного общества // Информационное общество: Культурол. аспекты и пробл,: Мсждунар. науч. конф., Краснодар - Новороссийск, 1719 септ. 1997 г.: Тез. докл. - Краснодар, 1997. - С.266-268.

14. Типографская библиотека в Москве: (Исг. экскурс П.А .Бессонова в контексте "русского ноззрення" Н Библиотека » кош его с истории: Тез. докл. и сообщ. 2-й науч. конф., Москва, 21-23 окт. 1997 г. -М., 1997.-С.129-131.

15. Философские аспекты изучения книжной культуры: (Ист.-культурол. ракурс) // Проблемы информационной культуры: Сб. ст. - М.: Магнитогорск, 1997. - Вып.6: Методология и организация информационно-культурологических исследований. - С.92-101.

16. Цензура в "русском воззрении": (Мнровоззрсн. позиция А.С.Хомякова) // Библиотечное дело и демократия: Тез. докл. и сообщ. науч. конф., Москва, 8-10 апр. 1997 г. - М., 1997. - 4.1. - С.31-33.

17. Взыскание книжного родства // Библиография. - 1998. - № 1. -С.138-141.

18. Книжная "педагогика": pro et contra // Библиотечное дело на пороге XXI века: Тез. докл. и сообщ. междунар. науч.-теорет. конф., Москва, 15-16 апр. 1998 г. - М., 1998. - 4.2. - С.167-169.

19. Возвращение Василия Розанова // Письменная культура ! Источниковед. аспекты истории книги: Сб. ст. / Науч. ред. М.М.Панфилов. - М., 1998. - С.260-280.